Московская Сретенская  Духовная Академия

Иерей Кирилл Киселев 13.06.2018 10573

Епископ Мелхиседек (Лебедев): 1967-1972 гг.

На Вологодской кафедре владыка Мелхиседек, в первую очередь, приложил большие усилия к привлечению в храмы новых прихожан, к укреплению веры в тех, кто ослабевал под натиском советской власти, к благолепному украшению храмов и совершаемых богослужений.

Сам уполномоченный С. В. Матасов характеризует епископа Мелхиседека как энергичного и деятельного архипастыря, в отличие от его предшественника, епископа Мстислава: «Рост денежных доходов не является свидетелем роста числа верующих в области. Мировоззрение людей, их верование возникают и отмирают в результате длительного процесса воздействия на человеческое сознание. На мой взгляд, рост денежных доходов церквей за последние два года произошел за счет некоторого роста активности в их деятельности. Управляющий епархией епископ Мелхиседек обладал большой энергией и умением воздействовать на духовенство и верующих в деле повышения их активности. Сам много лично проводил служб во всех церквях области, которые посещались большим числом верующих»[2].

В другом месте уполномоченный пишет следующее: «Епископ Мелхиседек, возглавляющий епархию с августа 1965 года, к службе относится ревностно, имеет хорошую подготовку (кандидат богословия), молодой и энергичный, с желанием составить себе большую карьеру. За полтора года объехал по нескольку раз все приходы, организуя свои богослужения торжественно, со чтением хорошо подготовленных проповедей, привлекая на них большое количество верующих. Добивается и от духовенства приходов проведения всех богослужений с хорошей подготовкой, с волнующим всех верующих подъёмом. Священников с низкой подготовкой при большом возрасте отправляет за штат (на пенсию), а вместо них направляет на приходы молодых, с хорошей богословской подготовкой»[3].

Перед нами положительная оценка трудов управляющего епархией. Представить подобное ранее было совершенно невозможно

Записки уполномоченного, как мы видим, написаны в совершенно ином, нежели ранее, тоне. При сохраняющейся видимой отчужденности перед нами положительная оценка трудов управляющего епархией. Представить подобное ранее было совершенно невозможно. Даже при архипастырстве владыки Гавриила, одного из сильнейших и энергичных устроителей и собирателей поруганной, разоренной Вологодской епархии, самым мягким эпитетом уполномоченного в адрес архиерея, как уже указывалось, был: «Мягко стелет, да жестко спать».

Далее отец Василий отмечает, что по отношению к клиру владыка был добр и любил делать подарки: «За два года он объездил все приходы Вологодской епархии. Особенно обращал он внимание на посещение бедных приходов, таких, как Покровская церковь в Усть-Печенге, Успенская в с. Чернецком и им подобных. Очень любил ездить в города Великий Устюг и Череповец. Часто собирал у себя дома духовенство. Своим авторитетом епископ Мелхиседек значительно укрепил положение кафедрального собора, о котором постоянно ходили слухи, что его если не закроют, то переведут в другой храм города, например, в Андреевскую церковь. А это было бы равносильно закрытию. В то время уничтожалось Богородицкое кладбище, вскрывались могилы. Хотели сделать на месте кладбища парк ветеранов. Но ветераны написали Н. С. Хрущеву: «Мы сами скоро умрем и не хотим, чтобы с нашими телами поступили, как с костями наших предков». Идею оставили. Тогда было много влиятельных людей в Вологде, желавших закрытия кафедрального собора, но деятельный епископ Мелхиседек помешал осуществлению таких планов. Со слезами скорби многочисленные верующие и весь клир кафедрального собора провожали 4 ноября 1967 года владыку Мелхиседека, назначенного епископом Венским и Австрийским»[6].

«Где бы ни служил владыка Мелхиседек, он всегда вспоминал с любовью свое краткое служение в Вологде, которое, по его словам, было поистине счастливым... В 1988 году, когда вся полнота Русской Православной Церкви торжественно отмечала 1000-летие Крещения Руси и во всех епархиях проходили торжества, гостем Вологодской епархии был архиепископ Мелхиседек. Радостные встречи и общение с духовенством и верующими, участие владыки в чине канонизации блаженного Николая, совместные богослужения с архиепископом Михаилом — все оставило в душе каждого верующего неизгладимый след. В памяти моей запечатлелся образ владыки Мелхиседека как образцового служителя, прекрасного проповедника, доброго архипастыря»[7].

Епископ Дамаскин (Бодрый): 1974-1979 гг.

В семинарии и академии в 60-е годы — время хрущевских гонений — училось совсем мало студентов, и власти собирались закрыть ее. Будущий владыка вынужден был год пустынножительствовать в горах Кавказа, где и познакомился с Глинскими старцами. Потом, уже по возвращении в семинарию, его приметил владыка Никодим, и под руководством этого мудрого архипастыря Алексей восходил от силы в силу и в 1972 году был посвящен во епископа Тамбовского и Мичуринского. За два года служения на Тамбовской земле владыка привел епархиальные дела в порядок и Святейшим Патриархом Пименом был назначен в Вологду, где из 17 храмов пять были без священников. В труднейшее для Церкви время — диктата уполномоченных и КГБ — владыка умел добиться пользы для Церкви благодаря своей непоколебимой вере в помощь Божию и простому русскому характеру.

Теперь, наверное, уже можно рассказать, как владыка обратил к вере православной областного уполномоченного и некоторых других высокопоставленных в то время лиц. И теперь они и их дети, крестники владыки, приходят в храм и молятся.

Все люди, которые помнят владыку или кому приходилось с ним общаться, до сих пор вспоминают его как доброго, доступного и милостивого архипастыря. С ним было везде легко и интересно, будь то на службе или за праздничной трапезой. Выезжая на приходы, служил иерейским чином, совершал даже приходские требы.

За пять лет его служения на Вологодской кафедре были возобновлены богослужения во всех храмах епархии и много сделано для ее процветания. Тогда возможности Церкви были существенно ограничены, но именно в такое время были нужны такие архиереи, как владыка Дамаскин.

Конечно, у властей владыка вызывал большое недовольство — как вызывал недовольство всякий вологодский архиерей, трудившийся на ниве Христовой со всей христианской ревностью

Конечно, у властей владыка вызывал большое недовольство — как вызывал недовольство всякий вологодский архиерей, трудившийся на ниве Христовой со всей христианской ревностью, уподобляясь Самому Пастыреначальнику Христу. В частности, власти не нравилась его кадровая политика — пополнение штата священнослужителей молодыми ставленниками: «За три года епископ Дамаскин, стремясь обеспечить церковные общины и несколько обмолодить состав служителей культа, сумел приблизить к себе вначале в качестве иподьяконов, а затем рукоположить в сан священников 5 человек в возрасте до 30 лет, не имеющих духовного образования, и одного — в сан диакона, которые в настоящее время старательно служат на приходах. За это же время рукоположены в сан священников два человека пожилого возраста (один — с 1927 и один — с 1906 года рождения), также без церковного образования, и один выпускник Ленинградской духовной академии. Таким образом, в настоящее время все церкви епархии в достаточном количестве обеспечены кадрами священнослужителей. Были случаи, когда епископ Дамаскин после службы открыто обращался к верующим направлять к нему иподиаконами отслуживших в армии сыновей. Четырех человек силами общественности удалось оторвать от влияния епископа. Однако сравнительно высокие и легкие заработки в церкви привлекают определенную часть молодежи из семей верующих родителей для службы в церкви»[9].

С 1976 года, согласно отчетам Вологодского епархиального управления, доходы церквей медленно начинают расти[10]. Позднее, с началом перестройки, повлекшей за собой демократизацию всех сторон общественной жизни, они возрастают значительно в связи с увеличением совершаемых вологжанами обрядов.

В целом сами документы яростных противников Церкви говорят нам о том, что епископ Дамаскин «укреплял религию», возглавляя в этом деятельность всего вологодского духовенства. Владыка был активным и деятельным архиереем, много служил, часто выезжал в районы, восполнял недостающие кадры духовенства[11]. При нем произошла смена уполномоченного Совета по Вологодской области. Антирелигиозный запал у сторонников жёсткой линии и части членов комиссий содействия в горисполкомах начал спадать.

Уполномоченный Николаев очень переживал разлуку с епископом, ставшим ему близким другом

Разумеется, награда не состоялась. Более того, в Москве довольно быстро узнали о доверительных и дружественных отношениях владыки и уполномоченного, что повлекло за собой перемещение епископа Дамаскина на Полтавскую кафедру 4 октября 1979 года.

Как рассказывает протоиерей Георгий Иванов, общавшийся с владыкой Дамаскином уже после его перевода, уполномоченный Николаев очень переживал разлуку с епископом, ставшим ему близким другом, часто звонил владыке перед принятием какого-либо важного решения[13].

В памяти тех, кому довелось общаться с епископом Дамаскином, он остался добрым архипастырем, радеющим как о благе вверенной ему Вологодской епархии перед лицом советского государства, так и о спасении души каждого из тех вологжан, кто продолжал в столь трудное время посещать храмы и хранил верность Христовой Церкви.

Архиепископ Михаил (Мудьюгин): 1979-1993 гг.

На личности этого выдающегося архипастыря автору неминуемо приходится останавливаться подробнее, и объясняется это отнюдь не тем фактом, что владыка Михаил является архиереем, управлявшим Вологодской епархией наиболее близко к нашим дням, и о нем сохранилось наибольшее количество воспоминаний и архивных материалов. Точнее будет сказать, что это не первостепенный фактор. В первую же очередь такое внимание к личности архиепископа Михаила объясняется неординарностью, в самом хорошем смысле этого слова, и яркостью самой этой личности, этого удивительного человека, христианина, епископа — о чем и пойдет речь ниже.

В 1929 году будущий епископ Русской Православной Церкви окончил среднюю школу и поступил на завод “Красный путиловец” в качестве разнорабочего. Это давало право продолжать образование, и в 1933 году Михаил Мудьюгин окончил вечернее отделение Института иностранных языков. Но, работая на заводе, он, как человек неординарных способностей, заинтересовался теплотехникой и стал сначала лаборантом, потом техником, конструктором и инженером. К 1946 году он заочно окончил энергетический факультет Института металлопромышленности, а с 1953 по 1957 годы, получив звание доцента, преподавал теплотехнику в Ленинградском горном институте.

Эти успехи были достигнуты только благодаря необычайно кропотливому труду и, главное, с помощью Божией. Господь оберегал и хранил его в то нелегкое время. В 1930-е годы, не получив прописки в Ленинграде, Михаил Николаевич Мудьюгин вынужден был уехать на Урал, потом самовольно вернулся и был выслан в административном порядке за “сотый километр”, как тогда говорили. В те годы он поселился со своей женой в Новгороде и работал теплотехником на Чудовском заводе “Красный фарфорист”. Только с началом войны ему удалось выхлопотать себе разрешение проживать в Ленинграде.

В последние годы своей жизни он почти ничего уже не видел и не мог самостоятельно читать и писать, но продолжал оставаться прекрасным лектором, проповедником и собеседником

Служить Церкви Христовой в священном сане владыка Михаил мечтал с детских лет, но только в 1955 году получил благословение стать священником от митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова). Под руководством протоиерея Михаила Гундяева, известного и уважаемого в то время петербургского священника, он стал проходить заочно семинарский курс, готовясь к рукоположению. Но вскоре митрополит Григорий скончался, а новый митрополит, Елевферий (Воронцов), не мог осмелиться рукоположить доцента Горного института, автора многих научных трудов, в священный сан. Тогда средства массовой информации тиражировали отречения от веры, а отречения от мирской науки в пользу веры были, мягко говоря, не в моде. Хотя владыка Михаил от настоящей науки никогда не отрекался, видя в ней опору для своей веры.

Однако Богу было угодно, чтобы состоялось знакомство Михаила Мудьюгина с митрополитом Николаем (Ярушевичем), который рекомендовал его епископу Вологодскому Гавриилу (Огородникову). В 1958 году будущий епископ принял священнический сан и был определен на служение сначала в кафедральный собор в Вологде, а затем, через полтора года, в связи с тяжелой болезнью своей жены, получил назначение в Казанскую церковь в городе Устюжна»[14].

Но обратимся теплым воспоминаниям сердец тех людей, кто любили и любят Вологодскую землю, вологодские святыни, вологодских пастырей и архипастырей. Вспоминает уже упомянутый выше 3. М. Чавчавадзе:

«Но вот, в один прекрасный день приезжает какой-то человек, стучится к нам в дверь. Мы открываем — стоит типичный ученый, такой, как в фильмах снимают: бородка клинышком, соломенная шляпа, галстук. Интеллигент, одним словом. И представляется он Михаилом Николаевичем Мудьюгиным. Затем говорит: «Я к вам с письмом», — и рассказывает свою историю. Он — физик, доцент Академии Ленинградского горного института, занимается тепловой физикой, теоретик, имеет несколько публикаций в “Правде”, что было в то время очень престижно, закончил также консерваторию и институт иностранных языков — играет на фортепиано и свободно говорит по-немецки. Он сказал, что с юных лет имеет потребность нести Слово Божие. И вот сейчас, получив образование, почувствовал, что созрел для служения Церкви. От духовника получил благословение на рукоположение и сейчас ездит от архиерея к архиерею. Мы посчитали: он объехал епархий больше, чем моя сестра, которую тоже нигде не брали. Но одно дело, когда в Церковь идет девчонка (сестра З. М. Чавчавадзе — ныне монахиня Магдалина. Несет послушание в Покровском монастыре в местечке Бюсси во Франции. Работала секретарем епископа Гавриила в Вологодском епархиальном управлении. — Прим. авт.). Тут можно сказать все, что угодно: что она молодая, неопытная и пр. Но когда идет академик — это уже никак не вписывается в планы государственной власти показать последнего попа. И кто-то посоветовал ему обратиться в Вологодскую епархию, к моему отцу, не боявшемуся, как я уже говорил, уполномоченных.

Нужно сказать, что он нас сразу очаровал. Не знаю, чем: то ли тем, что его звали Михаилом Николаевичем, как и моего отца, то ли чем-то еще. В итоге, мой отец уломал уполномоченного, и тот дал добро. Ну и соответственно, владыка сразу сказал: “Давай, рукополагайся”. И довольно быстро его рукоположили. Он привез свою супругу, Дагмару Александровну [урожденную немку, в крещении Марию. — Прим. ред.], очень милую женщину, — и попросился на самый отдаленный, захудалый приход. Таким образом, он и его жена совершили настоящий подвиг — учитывая, что супруга отца Михаила была больна какой-то тяжелой болезнью дыхательных путей. И владыка направляет его в Устюжну, к радости того батюшки, который служил там. А отец Михаил с радостью начал жить там, хотя и очень бедствовал. Супруга же у него прожила еще недолго, года два — и скончалась.

А надо сказать, что и надо мной в школе издевались. Я отвечал на “отлично” — мне ставили “двойку”. Директриса вызывала меня к себе и говорила, что если я не вступлю в комсомол, то не получу золотой медали. Моим друзьям говорили, что если они будут дружить со мной, то тоже ничего не получат. Все это вместе привело к тому, что мой папа вынужден был оставить Вологду и в 62-м году переехать в Тбилиси. Я же уехал раньше, в 61-м, проработав в Москве по окончании 9-го и 10-го классов»[16].

В 1963 году отец Михаил пережил потерю своей верной супруги и спутницы, которая многие годы была ему другом и помощником. В довершение к этому, как вспоминает 3. М. Чавчавадзе, у отца Михаила была отнята справка о регистрации — так уполномоченный боролся с неугомонным проповедником.

Отец Михаил уехал в Ленинград, не зная, чем питаться, т. к. ни на одну работу его без справки не брали: он оказался в «черном списке». Но затем ситуация изменилась. «В 1964 году он заочно окончил Санкт-Петербургскую духовную академию и защитил курсовую работу, за которую был удостоен ученой степени кандидата богословия. В том же году он был оставлен при Академии преподавателем латинского языка, истории и разбора западных исповеданий. В начале 1966 года протоиерею Михаилу Мудьюгину было присвоено звание доцента, и кроме того, он был назначен деканом вновь организованного при Академии Африканского факультета христианской молодежи.

Вспоминая епископское служение владыки Михаила на разных кафедрах, следует отметить, что при нем в эти сложные годы не был закрыт ни один храм

Однако вскоре, уже 30 июля 1968 года, решением Святейшего Патриарха и Священного Синода Преосвященный Михаил был ввиду церковной необходимости снят с ректорства и направлен на кафедру — он стал епископом Астраханским и Енотаевским. Однако продолжал преподавать в Санкт-Петербургских Духовных академии и семинарии, приезжая читать лекции из Астрахани, напечатал ряд статей в «Журнале Московской Патриархии» и других очень немногих существовавших тогда религиозных печатных изданиях, составил учебное пособие для учащихся Духовных школ: «Методическое руководство к совершению исповеди».

13 июня 1972 года епископу Михаилу, после защиты магистерской диссертации на тему: «Учение о личном спасении по Священному Писанию и Преданию Православной Церкви» — была присвоена ученая степень магистра богословия.

«С мая 1972 года владыка Михаил был членом Комиссии Священного Синода по вопросам христианского единства и межцерковных сношений, позднее Синодальной Богословской комиссии.

В то же время владыка Михаил с благословения Священноначалия Русской Православной Церкви активнейшим образом включился практически во все экуменические инициативы Церкви. Владея несколькими языками (особенно его отличало блестящее знание немецкого языка и латыни, изучением которой он занимался самостоятельно с одиннадцатилетнего возраста), владыка Михаил легко вел любую богословскую дискуссию. На протяжении многих лет владыка Михаил вносил исключительный по ценности вклад в официальные двусторонние богословские собеседования Русской Православной Церкви с Евангелическими Церквами в Германии (ФРГ), Союзом Евангелических Церквей в ГДР, с Евангелическо-Лютеранской Церковью Финляндии и с Церквами реформатского исповедания.

С ним можно было вести разговор на темы не только богословского характера. Он прекрасно знал европейскую культуру, и не только религиозную. Глубоко ценил живопись, музыку. Во время межлекционных перерывов в Духовной академии можно было часто слышать классическую музыку, которую владыка Михаил самозабвенно исполнял на фортепиано, стоявшем в профессорской. Но самым, может быть, запоминавшимся в его образе было то, что, к сожалению, почти утрачено нашими современниками, — его умение говорить на правильном русском языке, ясно и красиво. В последние годы своей жизни он почти ничего уже не видел и не мог самостоятельно читать и писать, но, обладая прекрасной памятью, которую всегда тренировал изучением языков, продолжал оставаться прекрасным лектором, в классическом смысле этого слова проповедником и собеседником»[18].

2 сентября 1977 года распоряжением Святейшего Патриарха Пимена и постановлением Священного Синода владыка Михаил был возведен в сан архиепископа, а с 27 декабря 1979 года стал архиепископом Вологодским и Великоустюжским. Его кафедральным храмом стал тот самый храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, в котором он стал священником и впервые самостоятельно отслужил Божественную литургию.

Обратимся вновь к воспоминаниям 3. М. Чавчавадзе.

«Наконец, владыку Михаила направили в Вологду. Радости моей не было предела! В 78-м или 79-м году, не помню, он пригласил меня на Пасху к себе. Мы приехали на Светлой седмице. И после литургии владыка устроил праздничный обед, который мне запомнился по замечательному составу приглашенных. Все были умницы, люди интеллектуального склада, и сам обед был хорош, плюс он превратился еще и в некий интеллектуальный пир, возглавил который, как столп, владыка Михаил. Он тогда жаловался мне, что ему не на кого опереться в Вологде, хотя для него епархия была родная, и ему очень хотелось многое изменить.

Но мне запомнилось еще вот что. Идет праздничный обед, настроение у всех замечательное — Светлая седмица и прекрасный, повторюсь, пир. Поднимаются тосты. И вот, слова просит один священник. Владыка дал ему слово, и тот устроил архиерею разнос. Он начал говорить о том, что в епархии ничего не делается, что священники творят что-то ужасное, что владыка никуда не смотрит. А владыка слушает его очень внимательно, не перебивая. Поднялись голоса, призывающие отца Георгия сесть. Владыка: “Дайте человеку договорить”. И тот заканчивает свою гневную обличительную речь. Возникает ужасно неловкое положение. Ну, представьте: мы все гости, и при нас тут кто-то начинает полоскать грязное белье! Всем было очень неприятно. Когда он закончил, владыка спросил: “У Вас все, отец Георгий?” Тот говорит: “Да”. Тогда владыка совершенно спокойно, без всякого гнева, сказал: “Я прошу прощения у всех присутствующих за это выступление. Я понимаю, что идет Пасхальная седмица, и у всех радостное настроение, но, тем не менее, если эта речь продиктована заботой о благе Церкви, то мы должны ее принять. Правда, я боюсь, отец Георгий, что у Вас другие мотивы. Почему? В Ваших обвинениях я отметил 4 пункта, из которых 3 — это явная ложь, потому что... — владыка привел аргументы. — А вот в 4-м пункте (я уже не помню, там была какая-то мелочь) Вы правы, однако, как член нашего клира, Вы должны помнить решение последнего Епархиального собрания, на котором этот вопрос обсуждался. И я могу сказать, что в 2-х храмах этого уже нет. Так что Вы частично правы лишь в одном пункте из 4-х высказанных Вами. А вот то, что Вы сделали сегодня, когда я принимаю гостей, приехавших разделить с нами пасхальную радость, говорит о том, что в ближайшее время мы увидим Ваше сегодняшнее выступление в “желтой” прессе или еще в чем-нибудь подобном. Вы, конечно, понимаете, что любой другой архиерей в данной ситуации, скорее всего, попросил бы Вас покинуть этот обед. Но я уверяю всех, что я открыт для критики, поэтому Вы, если хотите, можете остаться”. Тот сбежал…

Вообще же, владыка Михаил и владыка Никодим принадлежали к тому крылу Русской Православной Церкви, которое было повернуто к Западу. И в этом отношении на них было очень много наветов. Однако они никогда не были прозападно настроенными. То, что они брали что-то с Запада, напротив, более и более убеждало их в истинности Православия. Например, владыка Михаил благословлял читать Евангелие и Апостол на двух языках: на славянском и сразу на русском. Однако когда я спросил его, а не нужно ли, для понятности, перевести всю Литургию, он сказал: “А вот этого делать ни в коем случае не стоит”. <…>

Владыка Михаил говорил, что русский народ — это народ-богоносец, но и народ-отступник, и за грех отступничества мы пережили революцию и тяжелый, страшный XX век. А некоторые вменяют это владыке в вину, однако он был глубоко русским и глубоко православным человеком. Просто его вера жила не только в сердце, но еще и была пропущена через ум. Убежден, что владыка Михаил — очень положительное явление в Русской Православной Церкви»[19].

Вспоминая епископское служение владыки Михаила на разных кафедрах, следует отметить, что при нем в эти сложные годы не был закрыт ни один храм. С 1981 по 1988 годы архиепископ Михаил был членом Синодальной комиссии по подготовке и проведению празднования 1000-летия Крещения Руси. Все последние годы его жизни также были насыщены напряженными трудами. Несмотря на проблемы со зрением, он написал и издал две книги: «Основное богословие» и «Русская православная церковность второй половины XX века»[20].

Одним из важнейших деяний владыки Михаила на Вологодской кафедре можно с уверенностью назвать открытие в историческом здании Вологодской духовной семинарии, что в центре города, недалеко от Соборной площади, принудительно закрытого в 20-е годы Вологодского духовного училища, которое существует и успешно выполняет свои функции по сей день, выпуская из своих стен кандидатов к рукоположению для несения священнослужения на территории Вологодской епархии. Также в Вологде был открыт древний Спасо-Прилуцкий Димитриев мужской монастырь.

Архиепископ Михаил поистине был выдающимся служителем Русской Церкви. Покой в его понимании не подразумевал бездеятельности. Напротив, более деятельного человека в его возрасте было трудно найти. Как уже говорилось, несмотря на практически полную слепоту, он постоянно писал, читал лекции, выступал по радио, встречался с людьми. Помимо Санкт-Петербургской духовной академии архиепископ преподавал также в лютеранской семинарии, в гимназиях, институтах.

Он был уникальным человеком с блестящим европейским образованием. Учитывая его огромный экуменический опыт, католическая семинария Санкт-Петербурга пригласила архиепископа читать лекции, которые пользовались большим успехом среди студентов и преподавателей.

По поручению патриарха Пимена он ежегодно принимал участие в межконфессиональных христианских конференциях. Например, 6-12 февраля 1988 года владыка был в Мюнхене, где состоялась встреча с Епископской конференцией Римо-католической церкви, и он выступил с докладом «Таинство введения в Церковь и Святая Евхаристия». 12-16 мая того же года участвовал в симпозиуме в Зальцбурге, посвящённом 1000-летию Крещения Руси, прочитав на немецком языке доклад «Православный взгляд на христианизацию России». Архиепископ Михаил выделялся активной и широкой богословской и преподавательской деятельностью среди вологодских архипастырей.

Наконец, по воспоминаниям знавших его, своей открытостью, широтой взглядов, отсутствием чинопочитания и доступностью архиепископ Михаил выгодно отличался от своих собратьев по архиерейству. Он был человеком радостным и светлым. Говорил вдохновенно, проповедовал умно, изящно. С ним можно было вести разговор на темы не только богословского характера. Он прекрасно знал европейскую культуру и не только религиозную. Глубоко ценил живопись, музыку[21].

В заключение хочется выразить глубокую надежду, что настоящая работа может стать скромным вкладом в дело изучения жизни Вологодской епархии в XX веке, а также удовлетворить читателей, желающих узнать об опыте архипастырской деятельности и душепопечительства вологодских архиереев в советские годы.

иерей Кирилл Киселев

[1] Киреев Александр, протодиак. Епархии и архиереи Русской Православной Церкви в 1943-2002 годах. — М., 2002. — С. 286-287.

[2] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 98. Л. 70.

[3] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 9. Л. 30.

[4] Там же. Сохранена орфография источника.

[5] Вологодские архиереи. К 2000-летию Рождества Христова // Благовестник. — 2000. №10-12 (62-64). — С. 10.

[6] Там же.

[7] Там же.

[8] Там же.

[9] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1294. Л. 84-85. Сохранена орфография источника.

[10] ВОАНПИ. Ф. 2522. Оп. 6. Д. 45. Л. 55.

[11] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 768. Л. 47.

[12] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1838. Л. 3.

[13] Георгий Иванов, прот. Записи воспоминаний. Архив автора.

[14] ЖМП. — №7. 2000. — С. 57-58.

[15] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1734. Л. 176-177.

[16] Чавчавадзе З. М. Воспоминания о Вологодской епархии. Машинопись. — Архив автора. — С. 2-3.

[17] ЖМП. — №7. 2000. — С. 58-59.

[18] Там же. С. 59.

[19] Чавчавадзе З. М. Воспоминания о Вологодской епархии. Машинопись. — Архив автора. — С. 4-5.

[20] ЖМП. — №7. 2000. — С. 60.

[21] Там же.