Яков Цветков 4635
«Значение христиан несоизмеримо с их небольшим количеством среди нас. В течении XIX века христиане в Сирии, Ливане и Палестине играли главную роль в арабском возрождении».
Фуад Фарах[1].
В настоящей работе будет затронут вопрос католического присутствия в Сирии в XIX веке и возникший в это же время спор о камилавках. Данное сообщение было представлено на межвузовской научно-богословской конференции по церковной истории и церковнославянскому языку в Сретенской семинарии.
Действие католических проповедников на территории Антиохии началось почти сразу после разделения Церквей в 1054 году. Так Папа назвал «отделившихся» одной из главных опасностей Церкви, тем самым поставив задачу духовенству «устранить эту смертельную ошибку»[2] и присоединить абсолютно всех людей к Римскому Престолу. Из этих слов можно сделать вывод, что под схизматиками папа понимал все народы, а не только христианские конфессии. Энциклика Григория XVI «Mirari Vos» от 15 авг. 1832 г. стала основой концепцией Римско-Католической Церкви по деятельности западных миссионеров-католиков как в Европе, так и на Ближнем Востоке.
Эдвард Робинсон, американский исследователь Святой Земли и основатель современного палестиноведения, отмечал в 1838 году: «Известно, что Франция уже давно была признана покровительницей римских католиков в этой стране и действительной защитницей последователей этого вероисповедания, и потому, где только имеются католики, там они ревностные приверженцы Франции»[3]. Он говорил это, несмотря на то, что именно в то время из самой Франции были изгнаны все католические ордена. Также становятся парадоксальными сами усилия, которые Франция прилагала в борьбе за право покровительства над католиками на Ближнем Востоке, в том числе с помощью тех же самых изгнанных католических орденов[4].
Об этой ситуации писал посланник К.М. Базили к А.Н. Муравьеву, говоря, что «благодаря опоре на местное арабское население, обращенное в католичество или перешедшее в унию, а также на маронитское духовенство Франция к началу 40-х гг. XIX в. имела прочные позиции не только в Египте, но и в Сирии. Более того, в период египетской администрации сирийские униаты, по ходатайству Франции, были признаны Портой как отдельный народ с правом иметь свои церкви и своего Этнарха[5].Обратив внимание на нищету и бедственное патриархата, можно с большой уверенностью сказать, что духовенство Сирии вместе с патриархом Мефодием оказались в тяжелом положении в борьбе с инославным религиозным присутствием в пределах Антиохийского Патриархата.
Обратив внимание на нищету и бедственное положение патриархата, можно с большой уверенностью сказать, что духовенство Сирии вместе с патриархом Мефодием оказалось в тяжелом положении в борьбе с инославным религиозным присутствием в пределах Антиохийского Патриархата. В XIX веке, при поддержке Французского консульства, католики-униаты смогли сильно проявить себя и продолжить довольно успешную миссию.
Патриарх Мефодий, умудренный возрастом, понимал все факторы, приведшие к успеху униатов. В своем письме к А.Н. Муравьеву патриарх Мефодий пишет об этих факторах: «Сирийские христиане, исключая немногих, совершенно испорчены в духовном отношении — от долголетнего их рабства, от общего их языка или от различия оного от нашего, от частых сношений и родства с самими нашими противниками и от насилий значительных лиц и правителей католических, в особенности же от их необразованности и невежества»[6].
В этом письме патриарх также указывает на то, что униатские миссионеры, наблюдая за христианами-арабами, для привлечения большего количества человек делали некоторые послабления. Об этом же он говорит и в письме к камергеру российского императорского двора: «В недрах Католической Церкви отступник православия находит все то, что может удовлетворить плотского человека во всех отношениях, и что ему было запрещено в православии». И наконец, успех католической пропаганды Мефодий связывал с развитой сетью церковных католических учреждений на турецком Востоке: «И как не пробраться католицизму в Константинополь, Смирну и в остальные части Анатолии и в Эпир, равно как и в Сирию, в Египет и в Палестину? Разве там не существуют церковные заведения папистов»[7].
Ко времени, когда в Антиохию приехал еп. Порфирий (Успенский), в Сирии набирал обороты спор о камилавках между Патриархами Мефодием и униатским Максимом. Все началось с дарования последнему фирмана (письменный приказ султана, закрепляющий официальный статус или предоставляющий вид) от Порты. Так об этом, сообщает пастор униатского прихода в Амиде патриаршему наместнику: «Блаженный Максим извещает меня, что Его Величество султан Абдул Меджид, Богом покровительствуемый, пожаловал ему фирман, в котором объявляет себя всегдашним доброжелателем и точным исполнителем всех дел Его Святейшества! Посему благодарение Господу за то, что мы имеем в Его Величестве великого защитника и покровителя, и да сохранит царство его Господь»[8]. В свою очередь Патриарх Константин в своем письме к Муравьеву говорил о том, что «Максима сильно защищает, по предписанию, министр французского посольства и прочие министры-католики»[9]. Однако еп. Порфирий (Успенский) замечал, что Римский папа в свою очередь с осторожностью относился к униатскому патриарху.Ко времени, когда в Антиохию приехал еп. Порфирий (Успенский), в Сирии набирал обороты спор о камилавках между Патриархами Мефодием и униатским Максимом.
О самом же споре «о камилавках» рассказывает патриарх Мефодий: «У Патриарха тяжба с Максимом в Египте. Али-паша не допускает к себе Максима, как человека пестрой веры. Максим величается; Мефодий смиренный возвышается от паши. Присылка экипажа паши за патриархом. Паша советует обратиться к России. Патриарх ходатайствует в России о клобуке через константинопольское посольство. Решение России. Али-паша рад, хохочет... Максим говорит своему французкому консулу, что скорее отдаст на отсечение свою голову вместе с греческою камилавкою, нежели позволит снять ее»[10]. Из повествования русского дипломата видно, что этот вопрос имеет большое политическое значение, и не имеет своей единственной целью только улаживания межконфессионального спора по поводу права ношения камилавки.
В дальнейшем конфликт с униатским патриархом Максимом только разрастался. Еп. Порфирий (Успенский) повествует о том, что находящемуся в Вифлееме Максиму не дали спеть в храме Рождества Христова «Достойно есть». Этот запрет привел к дискуссии между католическим и православным духовенством о принадлежности «святых мест» в Иерусалиме. Это только подогревало события вокруг споров «о камилавках», который только готовился разрастись.
Предпосылкой этого спора стало, по-видимому, и то, что униатские миссионеры, чтобы привлечь к себе больше православных христиан, часто использовали православное облачение и православное убранство храмов. Учитывая отмеченное ранее довольно бедственное состояние Антиохийсконо Патриархата и обнаруживающуюся зачастую обнаруживающуюся нехватку богослужебных облачений, книг и сосудов, а также акцентируя внимание на доверчивости местного православного населения к виду облачений. Вот, как, например, Порфирий (Успенский) описывает встречу униатского патриарха с сирийским священником: «Один священник по неведению встречал Максима (со словами) благословен грядый во имя Господне! Максим обратил его внимание на разницу веры, священник испугался и испугал других, т.е. прихожан своих. Православие уцелело!»[11]«Один священник по неведению встречал Максима (со словами) благословен грядый во имя Господне! Максим обратил его внимание на разницу веры, священник испугался и испугал других, т.е. прихожан своих. Православие уцелело!»
Именно все эти ухищрения миссионеров, направленные на использование православного облачения, и привели к «делу о камилавках». Об этом пишет в своем послании к Св. Синоду патриарх Константин: «И последние православные в тех странах папским различным старанием станут переходить в унию, и Патриархи тогда от стыда без паствы принуждены будут удалиться и таким образом (Боже, сохрани Восточную Церковь), к общему православному прискорбию, потеряют эти апостольские древнейшие патриаршие престолы»[12].
В итоге, «спор о камилавках», а на деле - вопрос о судьбе православия в Сирии, был решен введением новой формы для униатского духовенства, в которую так же входил и восьмиугольный клобук. Все решилось при посредничестве российского и французского посольств.
Бывали ситуации, когда унию использовали как способ достижения своих личных целей. Так еп. Порфирий пишет о том, что «по случаю разногласия в выборе трипольского нового митрополита одна партия угрожает отпадением в унию»[13]. То есть униаты выступали как некоторая сила, использовавшаяся для противостояния Церковных партий. К сожалению, стоит заметить, что наличие возможности шантажом добиваться своих целей в Сирийской Церкви могло оказать пагубное влияние на положение православия в Антиохии. Потому здесь очень актуальны слова русского дипломата: «Один Бог можетъ спасти от кораблекрушения Сирийскую церковь»[14].
Важным моментом в борьбе против унии для православных было и то, что, как уже упоминалось ранее, не признание Папой униатского патриарха Максима. Подтверждение этому следует из ответа латинского патриарха Валлерги на вопрос Порфирия (Успенского), который звучит таким образом: «Униатский патриарх Максим называет себя и подписывается антиохийским, александрийским и иерусалимским. Правильно ли он делает?»; ответ же таков: «Неправильно и своевольно. Папа не дал»[14].
И все же борьба с униатскими миссионерами, которая велась патриархом Мефодием во все время пребывания на антиохийской кафедре, увенчалась успехом. Успех заключался по большой мере в том, что в лоно православной Церкви был возвращен целый ряд епархий, «перешедших в унию в надежде на политическое покровительство Франции»[15]. Так в 1844 году под омофор Патриарха Антиохийского вернулась Алеппская епархия во главе с митрополитом Кириллом. В 1845 г. с прошением о воссоединении к Мефодию обратился митрополит Амидский Макарий со всей своей паствой, вступивший было в унию с Римом в 1827 г.Успех заключался по большой мере в том, что в лоно православной Церкви был возвращен целый ряд епархий, «перешедших в унию в надежде на политическое покровительство Франции»
В целом можно сказать, что торжество православной Сирийской Церкви по поводу возвращения ее чад нанесло удар престижу католической церкви на Востоке и затормозило развитие латинской униатской миссии.
Ко второй половине XIX века уния продолжала действовать в большей степени за счет покровительства и поддержки французского консульства. Но без этой поддержки униаты не имели большой мощи в Сирии. Только хитрость, использование бедственного положения Антиохийской Церкви, простота и доверчивость населения способствовали сохранению унии. Хотя, борьба с ней со стороны патриарха Мефодия принесла значительные плоды в деле сохранения Православия в одном из старейших патриархатов - Вселенском Антиохийском Патриархате.
Яков Цветков, семинарист III курса
[1] Фарах Ф. Живые камни веры. Арабские христиане на Святой Земле. – Назарет: Библос консалтинг, 2012. – С.102.
[2] Энциклика Григория XVI «Mirari Vos» от 15 авг. 1832 г. Ст. 13. http://fsspx.of.by/ru/oracle/papa_grigorijj_xvi/okruzhnoe_poslanie_mirari_vos
[3] Робинсон Э. Смит Э. Библейское исследование в Палестине, 1838–52: журнал путешествий в 1838 году. – Бостон,1856. – С.510.
[4] Аничкова В.М. Французские католические миссии на Востоке // СИППО. 1906. Т. 17. Вып. 2. – С. 183–202.
[5] Правительственные распоряжения// Подольские епархиальные ведомости, №29. – Подольск,1882. – С. 349.
[6] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Ч1-2. – СПб.: 3-го отделения Собств. Е.И.В. канцелярии, 1858. – С.
[7] Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е - начало XX века. – М.: Индрик, 2013. – С. 321.
[8] Муравьев А.Н. Записка о состоянии Православной Церкви на Востоке. – М.: Синодальная типография, 1914. – С. 21.
[9] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Т. 1. – СПб.,1858. – 368 с.
[10] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.220.
[11] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.248.
[12] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Ч1-2. – СПб.: 3-го отделения Собств. Е.И.В. канцелярии, 1858. –368 с.
[13] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.248.
[14] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.3. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1896. – С. 71; – С. 220.
[15] Соколов И.И. Антиохийский Патриарх Мефодий // Сообщения ИППО. СПб., 1905. Т. XVI. Вып. 1.— С. 38.