ПОЛОЖЕНИЕ ГРЕКО-КАТОЛИЧЕСКИХ УНИАТОВ В АНТИОХИЙСКОМ ПАТРИАРХАТЕ В XIX ВЕКЕ. СПОР О КАМИЛАВКАХ

16 декабря 2016

Деятельность

ПОЛОЖЕНИЕ ГРЕКО-КАТОЛИЧЕСКИХ УНИАТОВ В АНТИОХИЙСКОМ ПАТРИАРХАТЕ В XIX ВЕКЕ. СПОР О КАМИЛАВКАХ

«Значение христиан несоизмеримо с их небольшим количеством среди нас. В течении XIX века христиане в Сирии, Ливане и Палестине играли главную роль в арабском возрождении».

Фуад Фарах[1].

В настоящей работе будет затронут вопрос католического присутствия в Сирии в XIX веке и возникший в это же время спор о камилавках. Данное сообщение было представлено на межвузовской научно-богословской конференции по церковной истории и церковнославянскому языку в Сретенской семинарии.

Действие католических проповедников на территории Антиохии началось почти сразу после разделения Церквей в 1054 году. Так Папа назвал «отделившихся» одной из главных опасностей Церкви, тем самым поставив задачу духовенству «устранить эту смертельную ошибку»[2] и присоединить абсолютно всех людей к Римскому Престолу. Из этих слов можно сделать вывод, что под схизматиками папа понимал все народы, а не только христианские конфессии. Энциклика Григория XVI «Mirari Vos» от 15 авг. 1832 г. стала основой концепцией Римско-Католической Церкви по деятельности западных миссионеров-католиков как в Европе, так и на Ближнем Востоке.

Эдвард Робинсон, американский исследователь Святой Земли и основатель современного палестиноведения, отмечал в 1838 году: «Известно, что Франция уже давно была признана покровительницей римских католиков в этой стране и действительной защитницей последователей этого вероисповедания, и потому, где только имеются католики, там они ревностные приверженцы Франции»[3]. Он говорил это, несмотря на то, что именно в то время из самой Франции были изгнаны все католические ордена. Также становятся парадоксальными сами усилия, которые Франция прилагала в борьбе за право покровительства над католиками на Ближнем Востоке, в том числе с помощью тех же самых изгнанных католических орденов[4].

Обратив внимание на нищету и бедственное патриархата, можно с большой уверенностью сказать, что духовенство Сирии вместе с патриархом Мефодием оказались в тяжелом положении в борьбе с инославным религиозным присутствием в пределах Антиохийского Патриархата.

Об этой ситуации писал посланник К.М. Базили к А.Н. Муравьеву, говоря, что «благодаря опоре на местное арабское население, обращенное в католичество или перешедшее в унию, а также на маронитское духовенство Франция к началу 40-х гг. XIX в. имела прочные позиции не только в Египте, но и в Сирии. Более того, в период египетской администрации сирийские униаты, по ходатайству Франции, были признаны Портой как отдельный народ с правом иметь свои церкви и своего Этнарха[5].

Обратив внимание на нищету и бедственное положение патриархата, можно с большой уверенностью сказать, что духовенство Сирии вместе с патриархом Мефодием оказалось в тяжелом положении в борьбе с инославным религиозным присутствием в пределах Антиохийского Патриархата. В XIX веке, при поддержке Французского консульства, католики-униаты смогли сильно проявить себя и продолжить довольно успешную миссию.  

Патриарх Мефодий, умудренный возрастом, понимал все факторы, приведшие к успеху униатов.  В  своем письме к А.Н. Муравьеву патриарх Мефодий пишет об этих факторах: «Сирийские христиане, исключая немногих, совершенно испорчены в духовном отношении — от долголетнего их рабства, от общего их языка или от различия оного от нашего, от частых сношений и родства с самими нашими противниками и от насилий значительных лиц и правителей католических, в особенности же от их необразованности и невежества»[6].

 В этом письме патриарх также указывает на то, что униатские миссионеры, наблюдая за христианами-арабами, для привлечения большего количества человек делали некоторые послабления. Об этом же он говорит и в письме к камергеру российского императорского двора: «В недрах Католической Церкви отступник православия находит все то, что может удовлетворить плотского человека во всех отношениях, и что ему было запрещено в православии». И наконец, успех католической пропаганды Мефодий связывал с развитой сетью церковных католических учреждений на турецком Востоке: «И как не пробраться католицизму в Константинополь, Смирну и в остальные части Анатолии и в Эпир, равно как и в Сирию, в Египет и в Палестину? Разве там не существуют церковные заведения папистов»[7].

 Ко времени, когда в Антиохию приехал еп. Порфирий (Успенский), в Сирии набирал обороты спор о камилавках между Патриархами Мефодием и униатским Максимом.

Ко времени, когда в Антиохию приехал еп. Порфирий (Успенский), в Сирии набирал обороты спор о камилавках между Патриархами Мефодием и униатским Максимом. Все началось с дарования последнему фирмана (письменный приказ султана, закрепляющий официальный статус или предоставляющий вид) от Порты. Так об этом, сообщает пастор униатского прихода в Амиде патриаршему наместнику: «Блаженный Максим извещает меня, что Его Величество султан Абдул Меджид, Богом покровительствуемый, пожаловал ему фирман, в котором объявляет себя всегдашним доброжелателем и точным исполнителем всех дел Его Святейшества! Посему благодарение Господу за то, что мы имеем в Его Величестве великого защитника и покровителя, и да сохранит царство его Господь»[8]. В свою очередь Патриарх Константин в своем письме к Муравьеву говорил о том, что «Максима сильно защищает, по предписанию, министр французского посольства и прочие министры-католики»[9]. Однако еп. Порфирий (Успенский) замечал, что Римский папа в свою очередь с осторожностью относился к униатскому патриарху.

О самом же споре «о камилавках» рассказывает патриарх Мефодий: «У Патриарха тяжба с Максимом в Египте. Али-паша не допускает к себе Максима, как человека пестрой веры. Максим величается; Мефодий смиренный возвышается от паши. Присылка экипажа паши за патриархом. Паша советует обратиться к России. Патриарх ходатайствует в России о клобуке через константинопольское посольство. Решение России. Али-паша рад, хохочет... Максим говорит своему французкому консулу, что скорее отдаст на отсечение свою голову вместе с греческою камилавкою, нежели позволит снять ее»[10]. Из повествования русского дипломата видно, что этот вопрос имеет большое политическое значение, и не имеет своей единственной целью только улаживания межконфессионального спора по поводу права ношения камилавки.

В дальнейшем конфликт с униатским патриархом Максимом только разрастался. Еп. Порфирий (Успенский) повествует о том, что находящемуся в Вифлееме Максиму не дали спеть в храме Рождества Христова «Достойно есть». Этот запрет привел к дискуссии между католическим и православным духовенством о принадлежности «святых мест» в Иерусалиме. Это только подогревало события вокруг споров «о камилавках», который только готовился разрастись.

 «Один священник по неведению встречал Максима (со словами) благословен грядый во имя Господне! Максим обратил его внимание  на разницу веры, священник  испугался и испугал других, т.е. прихожан своих. Православие уцелело!»

Предпосылкой этого спора стало, по-видимому, и то, что униатские миссионеры, чтобы привлечь к себе больше православных христиан, часто использовали православное облачение и православное убранство храмов. Учитывая отмеченное ранее довольно бедственное состояние Антиохийсконо Патриархата и обнаруживающуюся зачастую обнаруживающуюся нехватку богослужебных облачений, книг и сосудов, а также акцентируя внимание на доверчивости местного православного населения к виду облачений. Вот, как, например, Порфирий (Успенский) описывает встречу униатского патриарха с сирийским священником: «Один священник по неведению встречал Максима (со словами) благословен грядый во имя Господне! Максим обратил его внимание  на разницу веры, священник  испугался и испугал других, т.е. прихожан своих. Православие уцелело!»[11]

Именно все эти ухищрения миссионеров, направленные на использование православного облачения, и привели к «делу о камилавках». Об этом пишет в своем послании к Св. Синоду патриарх Константин: «И последние православные в тех странах папским различным старанием станут переходить в унию, и Патриархи тогда от стыда без паствы принуждены будут удалиться и таким образом (Боже, сохрани Восточную Церковь), к общему православному прискорбию, потеряют эти апостольские древнейшие патриаршие престолы»[12].

В итоге, «спор о камилавках», а на деле - вопрос о судьбе православия в Сирии, был решен введением новой формы для униатского духовенства, в которую так же входил и восьмиугольный клобук. Все решилось при посредничестве российского и французского посольств.

Бывали ситуации, когда унию использовали как способ достижения своих личных целей. Так еп. Порфирий пишет о том, что «по случаю разногласия в выборе трипольского нового митрополита одна партия угрожает отпадением в унию»[13]. То есть униаты выступали как некоторая сила, использовавшаяся для противостояния Церковных партий. К сожалению, стоит заметить, что наличие возможности шантажом добиваться своих целей в Сирийской Церкви могло оказать пагубное влияние на положение православия в Антиохии. Потому здесь очень актуальны слова русского дипломата: «Один Бог можетъ спасти от кораблекрушения Сирийскую церковь»[14].

Важным моментом в борьбе против унии для православных было и то, что, как уже упоминалось ранее, не признание Папой униатского патриарха Максима. Подтверждение этому следует из ответа латинского патриарха Валлерги на вопрос Порфирия (Успенского), который звучит таким образом: «Униатский патриарх Максим называет себя и подписывается антиохийским, александрийским и иерусалимским. Правильно ли он делает?»; ответ же таков: «Неправильно и своевольно. Папа не дал»[14].

Успех заключался по большой мере в том, что в лоно православной Церкви был возвращен целый ряд епархий, «перешедших в унию в надежде на политическое покровительство Франции»

И все же борьба с униатскими миссионерами, которая велась патриархом Мефодием во все время пребывания на антиохийской кафедре, увенчалась успехом. Успех заключался по большой мере в том, что в лоно православной Церкви был возвращен целый ряд епархий, «перешедших в унию в надежде на политическое покровительство Франции»[15]. Так в 1844 году под омофор Патриарха Антиохийского вернулась Алеппская епархия во главе с митрополитом Кириллом. В 1845 г. с прошением о воссоединении к Мефодию обратился митрополит Амидский Макарий со всей своей паствой, вступивший было в унию с Римом в 1827 г.

В целом можно сказать, что торжество православной Сирийской Церкви по поводу возвращения ее чад нанесло удар престижу католической церкви на Востоке и затормозило развитие латинской униатской миссии.

Ко второй половине XIX века уния продолжала действовать в большей степени за счет покровительства и поддержки французского консульства. Но без этой поддержки униаты не имели большой мощи в Сирии. Только хитрость, использование бедственного положения Антиохийской Церкви, простота и доверчивость населения способствовали сохранению унии. Хотя, борьба с ней со стороны патриарха Мефодия принесла значительные плоды в деле сохранения Православия в одном из старейших патриархатов - Вселенском Антиохийском Патриархате.

Яков Цветков, семинарист III курса

---

[1] Фарах Ф. Живые камни веры. Арабские христиане на Святой Земле. – Назарет: Библос консалтинг, 2012. – С.102.

[2] Энциклика Григория XVI «Mirari Vos» от 15 авг. 1832 г. Ст. 13. http://fsspx.of.by/ru/oracle/papa_grigorijj_xvi/okruzhnoe_poslanie_mirari_vos

[3]  Робинсон Э. Смит Э. Библейское исследование в Палестине, 1838–52: журнал путешествий в 1838 году. – Бостон,1856. – С.510.

[4] Аничкова В.М. Французские католические миссии на Востоке // СИППО. 1906. Т. 17. Вып. 2. – С. 183–202.

[5] Правительственные распоряжения// Подольские епархиальные ведомости, №29. – Подольск,1882. – С. 349.

[6] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Ч1-2. – СПб.: 3-го отделения Собств. Е.И.В. канцелярии, 1858. – С.

[7] Якушев М.И. Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е - начало XX века. – М.: Индрик, 2013. – С. 321.

[8] Муравьев А.Н. Записка о состоянии Православной Церкви на Востоке. – М.: Синодальная типография, 1914. – С. 21.

[9] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Т. 1. – СПб.,1858. – 368 с.

[10] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.220.

[11] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.248.

[12] Муравьев А.Н. Сношения России с Востоком по делам церковным.Ч1-2. – СПб.: 3-го отделения Собств. Е.И.В. канцелярии, 1858. –368 с.

[13] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.1. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1894. – С.248.

[14] Порфирий (Успенский), еп. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записи. Т.3. – СПб.: Издание Императоской академии наук,1896. – С. 71; – С. 220.

[15] Соколов И.И. Антиохийский Патриарх Мефодий // Сообщения ИППО. СПб., 1905. Т. XVI. Вып. 1.— С. 38.

Автор:  Яков Цветков

Картинка для анонса: Array

Количество показов: 4661

Теги: