562
Символ веры есть следующее в распорядке утреннего правила предисловное начало новой жизни пробудившегося к ней утреннеющего сознания. Собственно, это есть и начало жизни, возрождающейся в христианском бытийном воплощении, поскольку оно открывается для новой твари в чинопоследовании таинства Крещения при чтении именно Символа веры. Сим первым и главным словом символа — верую — утверждается целостность и лаконичное совершенство христианского вероучения, относящегося главным образом к знанию единого Бога, во Святой Троице поклоняемого. Прежде всего это есть знание об Отце как Творце и Создателе всего мироздания и Промыслителе (Вседержителе) всего многообразия Божественного и Родителе вечно рождаемого Им Сына.
Это есть знание о Сыне, рождение Которого совершается Отцом прежде всех век; это есть знание о Сыне как об истинном Боге и Свете; это есть знание об Иисусе, Сыне Божием и, соответственно, о Сыне Человеческом, воплотившемся от Пресвятой Богородицы Марии и совершившем на земле подвиг спасения всех человеков, включая Крест и смерть, воскресение и вознесение, и седение одесную Отца, и Свое Второе пришествие со славою и последующим Страшным судом.
Это, наконец, и знание о Святом Духе, которое есть не простое знание, но духовный опыт открытой и глубоко воспринятой веры и в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Это вера и знание о Его великолепной функции жизнетворчества и подаянии Им дара человеческого творчества (прежде всего, духовного — через пророков, но и всех прочих творческих даров, всем человекам).
Всё здесь понятно, и все знают Символ веры. Во всяком случае, кажется, что знают. Но, по-видимому, не очень многие адекватно воспринимают или со значительным вниманием произносят даже и самое первое слово Символа: Верую! Это слово не только схоже звучит, но и по смыслу означает почти ровно то же, что и соответствующее русское слово «верю». Но для любого русского человека, обладающего хорошим чувством слова, совершенно несомненно, что произносимое или тем более выпеваемое (не обязательно даже Шаляпиным) слово
«верую» обладает гораздо большей энергией для выражения всей мистической серьезности вложенного в него понятия, чем слово «верю». И силой этого переживания должно быть пронизано всякое пение или чтение (даже если это не чтение вслух, как в утренних молитвах) Символа веры.
Следующие затем молитвы, наконец, относятся по своему смыслу и содержанию к тому, что человеку готовит новый день (новая жизнь), и потому они предлагаются Церковью как некоторая классическая полнота утреннего молитвенного правила. Опытное знание жизни современного религиозно-церковного человека предоставляет удручающую возможность видеть, что совсем немногим удается в реальности постоянно придерживаться этого классического правила, во всей его полноте, применительно к себе.
Причины такой внутренней установки могут быть различными. Бывает, например, натуральная лень. К такой лени часто присоединяется и отсутствие внутреннего осознания необходимости в молитве. Необходимости в молитве вообще, кроме, может быть, специфических обстоятельств наподобие какой-нибудь катастрофы, реальной или ожидаемой, или, наоборот, каких-нибудь долгожданных обстоятельств, которые все никак не перейдут в область реальных (например, брак). И прочее в том же роде.
Но напротив, если даже почти и совсем не возникают никакие внутренние или внешние обстоятельства, которые, по суждению Церкви, непременно требуют неизменной обращенности человека к Богу, то, во всяком случае, начало новой жизни (а таковым всегда символически оказывается утро как образ такого начала) предлагает для этого великолепный повод. Символ веры есть великолепное насыщенное начало такого утреннего обращения. Господи! Ты пробуждаешь меня. Вот мое новое утро — начало моей новой жизни. Жизнь начинается. Как хорошо, что она начинается с откровенного, глубокого и чистого, как источник, знания о Боге, которое открывает Святая Церковь!
И если она, эта новая жизнь, начинается правильно, то такое начало непременно содержит в себе воздаяние славы Богу, ибо в этом состоит постоянная внутренняя необходимость духовного делания, которая актуальна всегда, если только жизнь человека не есть просто пустая суета практически животного существования белкового организма, обладающего еще набором определенных психологических характеристик… Воздаяние славы, или хвалы, или благословения, или воспевания, или поклонения, или благодарения — в чем так органично выражается отношение творения к Творцу.
И если новая жизнь начинается правильно, то этому началу предшествует некоторое нравственное предначало, или таинственное знание правды человеческого бытия, которое требует внимательного и серьезного рассмотрения минувшего отрезка жизни. Такое знание может многое подсказать, потому что до утра была ночь, и вполне возможно, что в ночи случались нравственные беды, по пробуждении требующие покаяния. Кроме того, наступившее утро дает начало великому пространству последующего дня, в котором наверняка будут и положительные, и отрицательные поводы для многочисленных духовно-этических рефлексий, в которых человеку внутренне придется предстать перед лицом Божиим. И всеми этими этическими обстоятельствами и обусловлено содержание утренних (впрочем, как и вечерних) молитв, которые есть в традиционных молитвословах. И это значит, что по определенному представлению Церкви, какой бы величины ни оказался объем молитвенного правила (утреннего или вечернего), зависящий от личных установок и внешних обстоятельств, — по содержанию он должен соответствовать не субъективным ощущениям, а тому объективному знанию, в соответствии с которым мы проходим свой жизненный путь как сыны и дочери матери нашей Церкви.
Фрагмент из книги "Молитвенные зовы утра и вечера"
под авторством протоиерея Владислава Свешникова