184
Мы сегодня совершаем память весьма необычного святого – преподобного Онуфрия Великого. В нашей Церкви много святых, подвизавшихся в чине преподобных, то есть монашествующих лиц, уподобившихся Богу своими добродетелями.
Как вы знаете, святые, пострадавшие за Христа своей мученической кончиной, называются мучениками. Среди мучеников выделяем еще и лиц царственных кровей – великомучеников или великомучениц, среди них есть и воины, и образованные мученики, свидетельствовавшие о вере. Угодившие Богу своим целомудренным житием – преподобные. Усопшие в сане епископа – святители. Те, которые не принимали священного сана или были белыми священниками, – праведные. Праотцов, которые жили до Иисуса Христа, в Его преддверии, своей жизнью знаменуя и пророчествуя о Нем, мы также называем праведными. Итак, есть много разных обозначений небожителей. Конечно, у Бога свои имена, обозначения, которых мы не знаем, но так называем святых в зависимости от их земного призвания.
На первый взгляд, у православного монашества есть только один вид жития и способ существования. Когда мы говорим о монастырях и монашестве, то представляем крепостные стены с башнями, монастырь со своим социальным призванием, служащий людям помощью бедным, просвещением и исполнением суточного круга богослужений.
Когда говорим о русских монастырях, сразу представляется Свято-Троицкая-Сергиева Лавра, Саввино-Сторожевский монастырь в городе Звенигороде, иные крупные обители, где были сотни подвижников в разные времена, и сейчас это центры просвещения, социальной помощи, паломничества, центры святынь и пастырского окормления прихожан.
Взгляд на египетскую пустынь, на святой град Иерусалим помогает понять, что не сразу возникли те формы жизни монашества, которые мы сейчас имеем, их было множество.
На первом месте у монашествующих – обет безбрачия, который мог даваться в присутствии какого-то авторитетного старца, духовника или в сердце монаха, когда человек сам перед Богом давал соответствующий обет посвящения себя Господу. Об этом говорил святитель Василий Великий.
Главное у монаха – жизнь, посвященная Богу
Итак, главное у монаха – жизнь, посвященная Богу. Ради этого человек не вступал в брак или, оставшись вдовцом или вдовицей, не вступал в повторный брак. Эта жизнь была трудной, напоминающей чем-то добровольное мученичество, но не самоистязание веригами, когда тело кровью обливается. Это усмирение тела, чтобы больше было энергии и сил не для лени, а для трудов. Эта жизнь была изначально направлена на внутрь, на то, чтобы сам человек приобрел святость, чистоту. Или, вернее, сначала – чистоту, а потом – святость. В первую очередь, – чистота сердца, а она уже ведет к бесстрастию и к тому, что мы называем святостью.
Уже во вторую очередь идет служение людям. Поэтому первое призвание монашествующих – бегство от мира, от его страстей и суеты. Оно на поверку оказывается не социальным служением миру. Монашествующие Египта не занимались кормлением бедных, колониями для несовершеннолетних и трудниками из числа освобожденных из тюрем, не окормляли беспризорников. Нет, монашествующие Египта – это, в первую очередь, те, кто удалился от мирской суеты, чтобы как можно меньше контактировать со своими дорогими родными и близкими в силу социальной должности.
В частности, мы знаем, что преподобный Арсений Великий, воспитатель детей императора Гонория, отказался встречаться с одним высокопоставленным вельможей, боясь потерять свой внутренний мир. На его примере мы видим, что монашество – это прежде всего удаление от всего того, что связано с мирской суетой.
Со временем в святом граде возникает особый чин не вступающих в брак пресвитеров и дев, которые пели при Иерусалимском храме. Их задачей была помощь паломникам, приезжающим на Святую Землю. Этих людей нужно было где-то разместить, а также обеспечить функционирование храма, хора, организовать богослужение. Поэтому при храме существовал сонм помощников – мужчин и женщин.
Впоследствии у святителя Василия Великого в Каппадокии формируются общежительные монастыри, которые несут на себе и то, и другое служение. А параллельно с этим развиваются монастыри в Лаврах Палестины, такие, как монастыри преподобных Евфимия Великого, Феодосия Великого, Саввы Освященного. В них бóльшая часть монашествующих не состояла в клире, то есть они не были священниками, и это их принципиально отличало от священников, потому что священник – это тот, кто принимает исповедь, организовывает общее богослужение, таинство Евхаристии. А монашествующий (из греч.: «monos» – «один») – это тот, кто не пребывает среди людей. Это тот, кто удаляется в пустыню, чтобы жить одному.
Таким образом, когда мы говорим о видах подвигов, то понимаем, что очень многие монашествующие экспериментировали, искали свой путь. Кто-то подвизался тем, что молчал или уходил в затвор. Кто-то смирял себя тем, что носил простую одежду или долгое время позволял солнцу жечь его тело, как преподобный Онуфрий Великий. Кто-то вел активную переписку со своими духовными чадами, как, например, преподобный Иоанн Лествичник. Кто-то из монашествующих подвизался в том, что молился за мир во всем мире.
Из Египетского Патерика мы видим, что это был постоянный поиск своего молитвенного правила, своего «ритма жизни суточного круга». Это были постоянные собеседования друг с другом, несмотря на одинокий образ жизни. Беседы велись, чтобы друг друга поддержать, а самое главное – подстраховать, чтобы не заблудиться.
И если мы сравним жизнь древних с сегодняшним днем, то увидим множество параллелей не только в жизни общежительных монастырей, где подвизаются сотни монашествующих, но и среди огромного количества мирян, которые пытаются вести монашеский образ жизни, удаляясь от мирской суеты, выбирая профессии и местожительство, позволяющие им находиться вдали от суеты, которые не разрушают, а способствуют, благоприятствуют молитве. Есть много параллелей: от древности – к современности. Много свободы для выбора траектории спасения – это и собеседование друг с другом, и общение, для того чтобы друг друга подстраховать и не ошибиться. И в наши дни есть люди, которые по тем или иным причинам пока не вступили в брак, или, может быть, уже овдовели, или ведут одинокий образ жизни и поддерживают друг друга путем общего молитвенного правила. Например, вместе читают Псалтирь друг за друга. Собираются десять таких сестер или братьев и сестер, обмениваются именами и друг друга поминают за молитвой, совершая такое молитвенное правило каждый у себя дома. Или они вместе помогают какому-то храму как некое братство или сестричество при храме, несут какое-либо церковное послушание, например, на клиросе или в алтаре. А еще они несут какую-либо социальную службу, совершают совместные паломнические поездки. Или формируется определенный круг лиц вокруг того или иного духовника. В частности, в Оптиной Пустыни есть много духовников, вокруг которых формируется братство или сестричество, желающее такого сугубого подвига, особого рвения в молитвенной жизни, глубокого взгляда на стандарты христианского призвания, которые мы примеряем к себе. Такие паломники нередко отправляются надолго потрудиться на Соловки, в Дивеево или на Святую Гору Афон. Мы, встречая таких людей, прежде всего видим не внешнюю форму – черные ризы, а внутреннее содержание – глубокую веру. Такой человек, как правило, отличается прежде всего скромностью в одежде, в своих взглядах, в умеренности, в воздержанности в удовольствиях.
А еще такой человек умеет отдыхать, он отличается особым умением заполнять свое свободное время. Он, если ему представится отпуск, предпочтет отправиться куда-нибудь на Русский Север – восстанавливать храмы и памятники деревянного зодчества, чем на юг – загорать в Сочи или купаться в Дагомысе. И мы, глядя на него, понимаем, что он многим выделяется: у него есть внутреннее горение – горение в вере, с которым сообразуются и внешние действия.
Память преподобного Онуфрия Великого напоминает нам о разнообразии христианских призваний. Человек ищет чего-то очень высокого, каких-то высоких стандартов в жизни, особенно высоких способов реализации того, что мы называем евангельским жительством, или иными словами – предельного исполнения заповедей Иисуса Христа, записанных в Евангелии.
Иеромонах Ириней (Пиковский)