«Русские снаружи твердые, а внутри очень гостеприимные». Студент Пётр Анчутин — о жизни в Америке и поступлении в Сретенскую семинарию

Московская Сретенская  Духовная Академия

«Русские снаружи твердые, а внутри очень гостеприимные». Студент Пётр Анчутин — о жизни в Америке и поступлении в Сретенскую семинарию

2497



В Сретенской духовной семинарии учатся студенты не только из разных регионов России, но и из других стран. Студент 4 курса бакалавриата приехал из Соединенных Штатов Америки, где родился и вырос. Пётр рассказал об учебе и Православии в Америке.

Они повенчались в то время, когда Советский Союз распался

Я родился и рос в Нью-Йорке. Родители из Европы эмигрировали в Америку. Мама по происхождению русская, а папа так вообще из Москвы. Но мой дед из Югославии, а бабушка из Польши.

Родители встретились в 1990 году. Папа танцевал в труппе Моисеева. Труппа переехала в Америку, чтобы выступать. Здесь они встретились с мамой, влюбились друг в друга. Через несколько месяцев повенчались. Как раз в это время распался Советский Союз.

Папа остался без документов, но мама не захотела ехать в Россию в нестабильное время. Родителям пришлось сделать документы, получить американское гражданство. В Америке они живут вот уже 28 лет.

Жизнь и образование в Америке

Мой папа — священник. Когда мама выходила замуж, думала: «Вот, он танцор, точно не станет священником». И радовалась: у нее самой отец был священником, служил больше 50 лет, и она знала, как тяжела жизнь священника. Поэтому ни для себя, ни для своих детей она этого не хотела. Но пути Господни неисповедимы: мой папа все-таки стал священником.

Дома мы разговаривали по-русски, но всё равно язык я не очень хорошо знаю. Дома я мог общаться по-русски просто так, но писал со сложностями. Я четвертый из семерых детей, средний. Учились мы все дома — мама нас учила. Она не хотела, чтобы мы ходили в школу, потому что, когда наши старшие братья учились, возникли проблемы. 

Помню, что старший брат где-то перед Рождеством Христовым сказал в школе, что на самом деле суть Рождества — это не подарки, не Дед Мороз и Санта-Клаус, а само Рождество. Школьная администрация позвонила маме. Ей сообщили, что это ненормально — ребенок не должен говорить другим о Рождестве так открыто. Так как, мол, это нетолерантно — проповедовать христианство. С тех пор мама решила, что лучше учить детей дома, где можно воспитывать нормального православного ребенка.

Мы учились на домашнем обучении до 9 класса. Потом мы поступили в «high school», это 9–12 класс. Учились в католической школе — одной из лучших школ в Нью-Йорке. Все знали, что мы православные, знали, что мой отец священник. К нам хорошо относились, открыто с нами говорили, никаких проблем не было.

Были просто смешные случаи. Например, другие школьники нас спрашивали: «А вы вообще молитесь?» Перед каждым занятием мы все вместе читали либо «Отче наш», либо «Богородице Дево», либо что-то другое. Я мог молиться со всеми.

У Бога для каждого есть Свой Промысел

Я с детства знал, что хочу быть священнослужителем. Но в конце школьного обучения стал думать и о других вариантах, не мог определиться. Думал выучиться на врача, адвоката. При этом внутри себя знал, что когда-то я стану священником. Вопрос был только в том, когда это случится.

После обучения в школе я остался дома на один год. Как-то раз, когда заканчивалась Литургия, папа стоял на амвоне. Неожиданно он торжественно объявил: «Мой сын, Пётр, решил поступить в семинарию в России». Хотя я никаких решений не принимал. Это было неожиданно, но я согласился с таким поворотом событий. Мы посоветовались с нашими архиереями и решили, что лучше поступать именно в Сретенскую духовную семинарию.

Со временем я понял, что решение отца вот так подтолкнуть меня к поступлению в семинарию было мудрым. Мне нужен был этот толчок. Я быстро осознал, что не так уж и управляю своей судьбой. У Бога есть Свой Промысел, воля. Надо только уповать на Него, и всё будет хорошо.

Поступать было сложно. Я первым отвечал на экзамене. Запомнил на всю жизнь вступительный экзамен. Ничего подобного до этого я не переживал. В Америке экзамены совсем по-другому проходят. Тебе дают лист, на листе 100 вопросов, ты на них отвечаешь, сдаешь и уходишь — всё. Такого открытого формата общения с преподавателями, с профессорами, с владыкой у нас я никогда не встречал. Для меня это было сложно.

Православие в Америке

Приход у нас маленький, молодежи очень мало. Поэтому у меня был всего один близкий друг — Фёдор. Мы дружили все детские и школьные годы. Были у нас и детские лагеря.

В школе дружил с католиками. Но прям какого-то духа общения с ними не было, не было единения в главном. Поэтому с русскими, с православными, дружба более крепкая, долгая. Мы все всегда держимся вместе, друг друга поддерживаем, не оставляем.

В Америке тяжело поститься. Постные продукты в Америке стоят дорого. Но тяжело еще и в душевном плане. Потому что искушения везде. У нас часто проходят протесты, бунты — всё это влияет на духовное состояние человека. И когда человек смотрит на это всё, то он отводит взгляд от главного, забывает о духовной жизни.

Русские от американцев отличаются тем, что снаружи твердые, а внутри очень гостеприимные, добрые. Американцы могут быть наоборот: снаружи гостеприимные и готовы всё для тебя сделать, а потом могут сказать, что не хотят с тобой иметь ничего общего.

Главные качества священника

Для меня примером настоящего, достойного пастыря является мой дед — протоиерей Алексей Охотин. Он был очень строгим и мудрым батюшкой. Всегда знал, что надо сказать, как надо с людьми общаться, как заставлять думать о себе, о своих грехах. Он был не только хорошим дедушкой, но еще и духовным отцом.

Священник должен хорошо понимать проблемы своих прихожан. Если священник не понимает, как подойти к той или иной духовной проблеме или к семейным проблемам, то такой священник ничем не может помочь.

Надо хорошо знать учение святых отцов, учение церковных писателей и мудрых священников. Во-первых, священник должен знать, как помочь человеку, во-вторых, что человеку сказать, чтобы помочь. Это самое главное, по-моему.

Подготовил Сергей Витязев