В XIX веке в России уголовно-правовая литература находится на пике популярности. Многие правоведы указанного времени один за другим издавали фундаментальные труды, в которых были не только рассуждения о наказании и преступлении, но изучение о человеке, его духовном состоянии. При этом авторы обращались как к библейским источникам права, так и к опыту Запада.
Если рассматривать цель тюремного заключения в области уголовно-правовых исследователей данного времени, можно выделить два направления. Первая точка зрения звучит следующим образом: в условиях тюрьмы невозможно достигнуть нравственного исправления заключенного. По мнению известного русского юриста, государственного деятеля и криминолога Н. С. Таганцева, «для этого и сам арестант представляется материалом не пригодным и орудия ― органы управления, за редкими разве изъятиями, не достаточно подготовленными»[1].
Исходя из мысли психолога и юриста С. В. Познышева, можно сформулировать вторую точку зрения: нравственное исправление в условиях тюрьмы реально, ведь если возможно исправить человека вообще, то это можно сделать и в тюрьме. Но при этом невозможно превращение из грубого, закоренелого, например, вора в высоконравственного человека, которому и мысль о краже противна. И потому «тюрьма ― должна исправлять; это значит, что подвергшегося ее режиму человека она должна выпустить настолько изменившимся, социально годным, чтобы он был способным жить неприступно, честным трудом»[2].
Не может остаться неисследованным то, по какой причине ученые правоведы искали возможность духовного исправления заключенного.
Библейские корни права
Становление мысли отечественных правоведов XVIII-XIX вв. не может быть рассмотрено исключительно на основании опыта зарубежных стран, так как их разработки не выступают первоисточником права, а корнем является ветхозаветное и затем преобразовавшееся новозаветное учение о преступлении и наказании, о добре и зле.
Ученый правовед XX века О. Э. Лейст замечает одну крайне важную делать: «При всей кажущейся рыхлости правовых систем Древнего мира и Средних веков… оно было во многом прочнее и стабильнее, чем современное право, зависящее от капризов законодателя»[3]. Стабильнее оно было прежде всего потому, что неразрывно связано, быть может, и не сознательно, с религиозным учением христианства. В право постепенно вносился оттенок религиозности относительно ряда вопросов. Говоря же о средневековом времени, отметим: «Многие обычаи и запреты, получавшие санкцию государства, носили религиозный характер, а само право притязало на религиозный авторитет»[4].
Н. С. Таганцев так рассуждает об источнике правовой деятельности: «В туманной глубине веков сокрыт источник права, на его колыбель набрасывается мистический полог, божеское происхождение права. Право ― это завет откровения, при громе и молнии данный на священной горе народу избранному. В этой незапамятной седой старине покоится его сила»[5].
Каинова печать не была заверением того, что преступлений более не будет в народе, но воспринималась как кара
Подобный взгляд ученых правоведов должен обратить внимание на изучение библейских запретов и наказаний как прообраз поздних уголовно-правовых взысканий. Некий «юридизм» иудейского верования определил весьма широкий круг карательных мер, не исключая и санкции, предписывающие принудительное ограждение преступника от остального общества. Каинова печать не была заверением того, что преступлений более не будет в народе, но воспринималась как кара.
Неудивительно и то, что Моисей вводит карательные меры, которые являются педагогическо-назидательными и служат предупреждением преступлений. Тому доказательством являются такие слова из Библии: Весь Израиль услышит сие и убоится, и не станут впредь делать среди тебя такого зла (Втор. 13:11). Нельзя утверждать, что не имело места и исправление людей. Данный тезис основывается на том, что фактически одним из первых постановлений, после объявления десяти заповедей, было учреждение городов-убежищ (Исх. 21:12-13) для людей, совершивших убийство человека по случайности. Богом охранялась жизнь людей и подчеркивалась ее святость. Таким образом, человек по сути находился в ссылке.
Из этого вытекает то, что обуздывает преступление «не жестокость наказаний, а их неизбежность… это положение глубоко заложено в Моисеевом праве, так что уголовный кодекс Моисея является наиточнейшим выразителем уголовной санкции в ее гуманно-правовом основании»[6]. Развитие ветхозаветного права не остановилось исключительно на санкциях Моисея. В эпоху царей иудейских оно было дополнено разными наказаниями, к примеру: Кто же не будет исполнять закон Бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть производят суд, на смерть ли, или на изгнание, или на денежную пеню, или на заключение в темницу (Ездр. 7:26) Следует заметить, что факт включения в текст Библии закона, а также санкций за его нарушение являлся достаточным основанием для того, чтобы последующие поколения христиан применяли и последующую уголовно-правовую практику.
С воплощением Иисуса Христа, с началом Нового Завета, происходят кардинальные изменения во взгляде на санкции. В учении Христа Спасителя не раз прослеживается мысль, что преступившего закон нужно приводить к покаянию, а не карать его как можно скорее. Христианское верование проникнуто любовью и снисхождением к человеческой слабости и немощи.
И с этого времени Церковь таким образом выстраивает все свои действия, чтобы привести человека к покаянию. Этим же духом проникнуты и многие труды отечественных правоведов, которые предлагали государству пути к исправлению заключенных, отводя большое место и религии.
Идеальной синергией религиозного и юридического компонентов в отношении к преступнику была бы следующая схема: «Религия смотрит на грех как на несовершенство духовного мира человека, требующего и духовного воздействия. Право же смотрит на преступление как на проявление внешнее, требующее и внешнего воздействия»[7]. Т.е. государство изолирует преступника и дает право Церкви приводить этого человека к покаянию, но, к сожалению, как видно из истории, не получалось у государства в полной мере отдать на перевоспитание Церкви душу человека.
Изменение мысли отечественных правоведов под действием Запада
Если остановиться на мнении западноевропейского канонического права о преступной деятельности, то можно увидеть: преступное действие унижает человека перед лицом Бога, и, соответственно, его возвращение возможно после принесения покаяния и исполнения определенного наказания.
Западная Церковь сформировала воззрения в области наказания под влиянием светского права и «в отличие от нее на христианском Востоке церковь предпочитала оставаться в рамках древнехристианской покаянной дисциплины»[8]. Прослеживается тенденция юридизации канонического права на Западе, доходит до того, что «для христианства Запада… даже понятие греха приобретает смысл «правонарушения», тогда как на Востоке это ― метафизическое понятие»[9]. Таким образом, наказание ― это не средство обращения преступника, а средство удовлетворения некой правды Божией.
В Православии наказание с самого начало понималось по-иному ― не как кара, возмездие, но как способ изменить человека, склонить его к покаянию
В Православии же наказание с самого начало понималось по-иному ― не как кара, возмездие, но как способ изменить человека, склонить его к покаянию. Здесь следует не смешивать понимание Церкви и государства. Зачастую взгляд на наказание менялся в государственном уголовном праве.
Кратко проанализировав библейские основы права, санкций и исправления заключенных, а также взгляд западного канонического права на наказание, следует также рассмотреть еще один источник формирования мысли отечественных правоведов указанного периода. Становление новой пенитенциарной политики, реформирование прежней тюремной системы потребовало внимательного рассмотрения деятельности исправительных учреждений за рубежом в XVIII–XIX столетиях.
Именно западноевропейская уголовная мысль имела сильнейшее влияние на становление русской правовой мысли. Так, Пенсильванская (филадельфийская) система ― это организация исполнения наказания при полной изоляции заключенных друг от друга на все время заключения[10]. Изоляция арестантов, по убеждению сторонников данной системы, помогала избежать влияния заключенных друг на друга, также изолированный заключенный мог углубиться внутрь себя и тем самым встать на путь исправления[11]. Но следует заметить, что данная система за рубежом была почти не распространена, лишь 4% содержались одиночно[12].
Приблизительно в это же время появляется также и Оборнская система заключения, особенностью которой было разделение заключенных по одному на ночь и их совместная работа днем, но в полном молчании ― за нарушение режима предписывались различного рода наказания[13].
Следует отметить, что с начала 30-х годов XIX столетия многие государства стараются ввести Пенсильванскую систему или, по-другому, систему изолирования. Попытки внедрения данной идеи были известны в Европе. Следует отметить тот факт, что данному виду содержания не придавали такого значения, какое придавали ему в Америке в 30-х годах XIX столетия. Объясняется это тем, что данная система ― лучшее средство заставить виновного углубиться в самого себя и таким образом исправиться. В изначальном виде данная система исключала любое взаимодействие заключенных, с внетюремным миром и даже с тюремной администрацией[14].
Осуществление поиска лучшей пенитенциарной системы «привели европейские государства к использованию возможностей Оборнской системы. И лишь Бельгия, Голландия остались «преданными» Пенсильванской системе»[15].
Тем не менее, не исключается в ряде европейских стран и одиночное заключение. Существовали и другие привлекательные для «голодных» российских правоведов системы заключения: в Англии весь срок заключении стали делить на три этапа: «пробный (одиночное заключение), исправительный (был сопряжен с принудительными работами в условиях общего заключения), условно-досрочное освобождение (при условии реального отбытия не менее 3/4 назначенного срока мужчинами и 2/3 женщинами)»[16].
В ирландской системе заключения делался акцент на постепенное вливание человека, отбывшего определенный срок заключения, в общество. Бельгийская система заключения, несколько видоизменив Пенсильванскую систему, стала постепенно сокращать срок заключения узника, если он отбывал наказание в одиночной камере.
Что касается заключенных не совершеннолетних, здесь были наработки. Например, в США произвели разделение всех осужденных подростков на три класса. В Гамбурге же, переосмыслив опыт Соединенных Штатов, создали «Суровый дом», куда помещались «″порочные дети″, помещавшиеся туда родителями, а не по приговору суда»[17].
Что же касается тюрем в России, то приоритетом при выборе той или иной системы было следующее: «Без значительных пожертвований и без увлечений несостоятельными теориями»[18], т.е., самое главное, чтобы новая система была дешевой. Но все же каждая тюрьма должна была иметь как одиночные, так и общие камеры, «чтобы известное их число выделялось для содержания лиц, находящихся под стражей не в силу судебного приговора, а по другим основаниям»[19].
Не менее значимым для Европы стали исправительные дома. Туда заключались преступники со средним сроком заключения и, как воздействие на личность в целях перевоспитания, использовались различные карательные элементы, труд, меры воспитательного характера[20].
Долгосрочное заключение в России включает в себя обязательный труд, причем в самых его жестких формах и, соответственно, исключает из себя духовно-нравственное воздействие на осужденных
Данный опыт для Запада стал в достаточной мере положительным. Например, в Германии гораздо легче заключенные воспринимали надзор, использование грубых мер по отношению к колодникам было все реже. Английское тюремное ведомство разработало систему стимулов, и при хорошем поведении арестант получал некие удобства и облегчения тюремного режима в целом.
В Санкт-Петербурге, Москве в 60-70-х годах XIX столетия в виде эксперимента устраиваются учреждения, которые по своему внутреннему укладу явились прообразом исправительных домов. В результате был получен свой собственный пенитенциарно-педагогический опыт.
Таким образом, отечественная пенитенциарная система постепенно перенимает у зарубежных партнеров обязательный труд, духовное воздействие на арестантов и многие другие элементы исправительного характера. Но такая мера исправления как труд в России была воспринята иным образом. Данный элемент заключения стал карательной мерой, причем настолько безжалостной по отношению к заключенным, что перед узником не стояла задача исправления, была иная ― задача выжить. Такой вектор в карательной политике имела и Англия[21].
Следует отметить и тот факт, что долгосрочное заключение в России, в отличие от англо-ирландской системы исполнения наказания, включает в себя обязательный труд, причем в самых его жестких формах и, соответственно, исключает из себя духовно-нравственное воздействие на осужденных. Пенитенциарно-педагогическая деятельность исправительной системы России конца XVIII – конца XX вв. оставляет желать лучшего.
Священники в тюрьме за рубежом
Не стоит останавливаться исключительно на рассмотрении отдельных пенитенциарных систем. Крайне важным фактором было также и наличие у западноевропейских стран института капелланов тюремных. В Англии, например, не могла быть открыта тюрьма, если не было в ней начальника, врача, а также постоянного, закрепленного именно на это место, священника, который по вероисповеданию должен был быть англиканином. Его обязанностями были проведение служб, посещение камер одиночного заключения (такой вид наказания сохранился до наших дней в Англии), хоронить умерших, обеспечивать всей необходимой духовно-нравственной литературой. В наши дни институт капелланов сохранился, и они являются государственными служащими, причем служитель любого вероисповедания может посещать тюрьмы по надобности.
Нельзя не отметить серьезности подхода к данному служению среди и самих священнослужителей: каждый день пишутся отчеты о проделанной работе, ведется самая различная деятельность в местах лишения свободы. Священники даже составляют некий бизнес-план вместе с сотрудниками тюрьмы. И опекают они не только заключенных, но и их семьи и тюремный штат. Но остается большой вопрос: действительно ли так необходимо было включать в штат тюрьмы священнослужителей, выдавать им заработную плату, делать их частью уголовно-исполнительной системы? Об этом пойдет речь в следующих статьях цикла.
диакон Никита Кулешов
Ключевые слова: тюрьма, уголовно-правовая система, библия, правоведы, система заключения, санкция, Церковь, грех
[1]Таганцев Н. С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 г. С дополнениями по 1 января 1876 г. ― СПб.: Типография М. Спасовича, 1876. ― С. 50.
[2]Кораблин К. К. Пенитенциарная система России: формирование и механизм функционирования тюремного ведомства на территории Дальнего Востока во второй половине XIX - начале XX вв. ― Нижний Новгород, 2001. ― С. 90.
[3]Лейст О. Э. «Сущность права: проблемы теории и философии права». Под ред. В. А. Томсинова. ― М.: Зерцало, 2008. ― С. 111.
[5]Таганцев Н. С. Лекции доктора уголовного права. Часть общая. Т. 1-2. 2-е издание, пересмотренное и дополненное. ― Санкт-Петербург: Гос. Типография, 1902. ― С. 67.
[6]Беспалько В. Г. Общая характеристика и принципы синайского уголовного законодательства (по материалам книги Исход Ветхого Завета). Юридическая наука, 2003. №3. ― С. 8.
[7]Шаляпин С. О. Церковно-пенитенциарная система в России XV – XVIII. ― Архангельск: ИПЦ САФУ, 2013. ― С. 65.
[9]Рогов В. А. Тюрьмы и лишение свободы в средневековой России. ― М.: Юрист, 1985. ― С. 16.
[10]Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. ― СПб., 1915. ― С. 156.
[11]Печников А. П. Теория и история права и государства, история правовых учений. Теория и практика исполнения головного наказания в зарубежных странах (конец XVIII-XIX век). ― Рязань, Издательство «Концепция», 2012. ― С. 11.
[15]Тальберг Д. Исторический очерк тюремной реформы и современные системы европейских тюрем. ― Киев, 1875. ― С. 158.
[16]Печников А. П. Теория и история права и государства, история правовых учений. Теория и практика исполнения головного наказания в зарубежных странах (конец XVIII-XIX век). ― Рязань, Издательство «Концепция», 2012 г. ― С. 11.
[19]Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. ― М.: «Ad Marginem», 1999. ― С. 58.
[20]Алексеев В. И.Среднесрочное заключение в российской и европейских тюремных системах (1879 - 1917 гг.) // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2010. N 6. ― С. 27 - 30.
[21]Алексеев В. И. Юридическая наука и правоохранительная практика. Концепция «срочности» наказания и ее реализация в Российской и Европейских тюремных системах (1879-1917). ― Тюмень, Издательство: Федеральное государственное казенное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования «Тюменский институт повышения квалификации сотрудников Министерства внутренних дел Российской Федерации», 2017. ― С. 34.
История тюрем в России: влияние Запада и попытки преобразования системы (XVIII-XIX вв.)
На протяжении XVIII века, кроме ужесточения режима содержания заключенных, не наблюдается никаких существенных перемен. И только в последней четверти столетия качество жизни заключенных улучшается.
