Анонимное древнеанглийское житие святителя Николая, епископа Мир Ликийских, представляет собой первое жизнеописание святого, составленное не на греческом или латыни, а на языке народа, чья государственность сформировалась в результате вторжений «варваров» на территорию Западной Римской империи в V–VI вв. Именно этот текст перевела преподаватель Сретенской семинарии профессор Н. Ю. Гвоздецкая.
Почитание святителя Николая в англосаксонской среде восходит к эпохе христианизации Англии в VII–VIII вв., однако особенно широкое распространение оно получило с XI в. вследствие усиления контактов с Нормандией и завоевания страны нормандским герцогом Вильгельмом (1066 г.). Появление подобного сочинения на народном языке в эпоху, когда языком Западной Церкви была латынь, замечательно еще и потому, что время его составления (предположительно XII в.) отнюдь не было благоприятным для развития английской литературы из-за засилья французского языка во всех сферах государственной, культурной и религиозной жизни. Его появление свидетельствует о том, что христианская вера глубоко проникла в душу английского народа, по-прежнему желавшего получать христианское просвещение на родном языке.
Данное житие свт. Николая впервые переведено на русский язык.
Источником первого древнеанглийского жития святителя Николая послужил ряд латинских житий, восходящих к творению Иоанна Диакона из Неаполя (конец IX в.), который сделал свободный перевод ряда греческих сочинений, прежде всего Послания Феодора Мефодию[1]. Данное житие свт. Николая впервые переведено на русский язык.
Перевод с древнеанглийского выполнен профессором Н.Ю. Гвоздецкой по изданию:
The Old English Life of St. Nicholas with the Old English Life of St. Giles / Ed. by E.M. Treharne. Leeds: University of Leeds, 1997.
Здесь начинается Пролог [жития] святого Николая, епископа и исповедника.
Воистину, всякое изделие, которое возьмется изготовить неумелый мастер, не может быть названо ни прекрасным, ни прочным; так и письменное сочинение, за которое возьмется человек неразумный, не прослывет ни разумным, ни понятным. Так вот, ты часто просил меня, дорогой отец Анастасий, чтобы я изложил тебе на латыни рождение блаженнейшего Николая и его благочестивую жизнь, как и многочисленные знамения, которые через него сотворил Господь. А я, Иоанн, служитель святого Януария, ныне облеченный в сан диакона, хоть и недостойный этого сана, по своему малому разумению ответил тебе, что желал бы скорее учиться, чем писать такую вещь, ибо сознаю себя невеждой в столь благородном языке[2]. И все же, поскольку у тебя есть апостольские речения[3]
о святом Николае, не хочу пребывать в непослушании, хотя и боюсь, что если примусь за дело, то ученые люди со всего света превознесут меня, а я не заслужил числиться среди них. Потому молю тебя, досточтимый отец Анастасий, чтобы ты со всей своей братией молился бы всемогущему Богу, дабы Он развязал мне язык и открыл мне понимание слов этого человека, как открывает Он язык ребенку, делая его весьма говорливым. И в другие времена, когда есть на то Его воля, отверзает Он уста бессловесного скота для человеческой речи. Так может Он и мои уста отворить через твою молитву, если есть Его воля, чтобы я начал славословить на латыни.
Итак, начну я с Божией помощью, которую Он благодатно дарует всем людям, что Его славят. И еще смиренно молю всех мудрых читателей, приступающих к этому чтению, чтобы не осудили меня, если что-нибудь им не понравится, но пожалели в силу моего возраста и состояния. Пусть припомнят они, что я, хоть пятидесяти лет от роду и слаб телом, но все же описал рождение этого святого, и его благочестивую жизнь, и многочисленные знамения, которые через него сотворил Господь, на латинском языке, как патриарх Мефодий[4]
описал это по-гречески и прислал потом ольдермену[5]
Феодору во благо. Теперь же, дорогой брат, помолимся этому драгоценному святому, чтобы он заступился за нас пред Господом, и мы смогли, через его святые заслуги, противустать козням диавольским, а после этой жизни стяжать вечное блаженство.
[Здесь] кончается Пролог Святого Николая и начинается Житие.
Блаженный Николай появился на свет в благородной семье и жил в городе под названием Патера[6]. Воистину его отец и мать числились в том городе среди высочайших и лучших, но хоть и пребывали в столь великой чести, мыслями больше устремлялись к горнему царству, чем к земным благам. Они нашли, как возыметь чистую жизнь между собою: великая благодать Божия почивала на них, ибо они поняли, как наилучшим образом воздерживаться от плотских утех. Когда сошлись они впервые в юности и зачали блаженное дитя, то оставили всякие плотские утехи и часто посещали дом Божий, и там от всего сердца благодарили Господа Нашего Христа, что дал Он им родить дитя, и каждодневно со всем смирением исполняли свои молитвы. Воистину, Господь услышал их молитвы, и через это дитя даровал им то, о чем они усердно просили, и явил Свое милосердие на этом дитяти.
Как только родилось дитя и стало сосать материнскую грудь, вошло у него в привычку вкушать по средам и пятницам лишь единожды, а остальное оставлять на другие дни. Истинно, чрез это чудо Божие было явлено, сколь славным мужем предстоит ему быть. Начал он расти и мужать, и когда из детства перешел в более зрелый возраст, не прилеплялся он ни к каким земным благам, но то пребывал с отцом и матерью, то отправлялся один в храм. И все, что слышал там, как читали из Священного Писания, все это он хранил в сердце и твердо держал в памяти.
Затем случилось так, что его отец и мать ушли из жизни, а он все чаще размышлял над тем, что сказал Наш Господь Христос в своем евангелии: Qui non renuntiauerit omnia que possidet, non potest nostris esse discipulis[7], то есть: «Кто не отвергнется всего, чем владеет, не может быть нашим учеником». И подумал он всецело последовать этому святому слову Божию, но опасался людских толков и что станут превозносить его за это, и как бы не разгневался на него Господь. Все это он обдумывал про себя, не желая никому поведать, кроме как одному Богу, Кто всегда зрит в сердце всякого человека. Ему он молился усердно, чтобы самым богоугодным образом распорядиться своим имуществом, с тем чтобы ни одна похвала людская не коснулась его.
И пока он так размышлял, узнал он, что проживал в том же самом городе один добрый человек, некогда богатый и весьма уважаемый благородными людьми, но потом впавший в такую бедность и нужду, что не имел ничего для поддержания даже жалкого существования.
К тому же были у него три дочери, все девицы, но из-за их нищеты [даже] бедняки пренебрегали сватовством к ним. Тогда отец пожелал разрешить им стать блудницами, чтобы они изменили его убогую жизнь. Этот великий позор стал известен всему городу, и люди много говорили об этом.
Как только святой человек Николай услышал про то, он очень опечалился из-за этого несчастного и его дочерей, ибо происходили из благородного рода
Как только святой человек Николай услышал про то, он очень опечалился из-за этого несчастного и его дочерей, ибо происходили из благородного рода. И подумал, что сможет помочь им своим богатством, которое все еще находилось в его владении, чтобы через это дело отложилось несправедливое деяние и девушки не осквернились бы таким открытым развратом.
Воистину он не захотел, чтобы кто-либо знал об этом, кроме одного Христа. И вот угодник Божий стал раздумывать, в какое время он смог бы сделать это тайно (что, как он чувствовал, ему надо было сделать), дабы никто не узнал, кто совершил это доброе дело. Тогда он выбрал ночное время, когда все люди пребывали в постелях и было очень тихо, и вот он взял большую горсть золота, завернул его в ткань и отправился к дому того несчастного человека, тихонько бросил золото в окно и вернулся обратно, чтобы никто не узнал об этом.
На следующее утро, когда человек этот встал и обнаружил, что золото там, куда было брошено, он был так ошеломлен, что от радости и запрыгал, и заплакал, и возблагодарил Господа, что по Его любви была ему оказана такая великая милость. Затем он выдал свою старшую дочь замуж за доброго человека и с достойным приданым, как было в обычае у христиан. И после этого начал он допытываться, какой человек мог сделать столько добра.
Вскоре Николай, слуга Божий, снова тайно явился туда ночью и принес тому доброму человеку столько же золота, что и прежде, так, что об этом никто не знал. Воистину, как только наступил день и человек тот увидел это золото, он снова начал рыдать от радости и сказал так: «Господи, молю тебя, чтобы Ты показал мне, грешному, кто это вручает мне так много золота». И снова сказал: «Воистину, я останусь бодрствовать и презрю сон, пока всемогущий Господь не покажет мне по Своей милости, кто же тот Его слуга, что живет среди людей, а ведет себя с такой чистотой, как ангел Божий». Затем, по прошествии нескольких дней, блаженный Николай снова пришел ночью в третий раз и принес столько же золота, что и прежде, и бросил в дом того человека, и оно упало так громко, что тот несчастный человек проснулся, и быстро встал, и побежал вслед за любимцем Божиим, и так сказал ему: «Подожди, подожди, господин! Ради Бога, молю тебя, не убегай от меня. Воистину, я часто молился моему Господу, чтобы увидеть тебя своими собственными глазами». Затем он обнял его и преклонил колена, хоть и была темнейшая ночь, и упал, и целовал ему ноги, и очень сильно заплакал. А блаженный Николай мягко умолял его не делать этого, и столь же серьезно просил его, чтобы, пока он жив, никому не открывал бы, что он сделал, потому что не желал иметь за это при жизни никакой похвалы, но думал этим заработать и приобрести верную награду на небесах.
По правде, он вседневно доверялся всемогущему Богу, который замышляет и направляет все так и тогда, как и когда захочет, и таким образом, как пожелает.
Истинно, когда все это происходило, умер архиепископ того доброго города, что назывался Мира. И как только подчиненные ему епископы услышали это, они начали горестно рыдать, потому что он был любим и уважаем всеми за свои добрые заслуги. Они собрались в одном месте со своими клириками, так как хотели избрать епископом такого человека, который был бы угоден Богу.
Тогда они всем сердцем обратились ко Христу, дабы было им ниспослано увещевание с небес, и молились Господу, вечному Попечителю всех людей.
Среди них был некий уважаемый епископ, столь умудренный дарами Святого Духа, что все епископы следовали его совету, так что кого бы ни почтил он избранием, того бы они и приняли. Епископ не захотел назвать имени, но попросил их попоститься три дня и ревностно помолиться всемогущему Богу, чтобы Он указал им, по Своей великой милости, какого человека захочет Он поставить среди апостолов, которых предал Иуда. Тогда они всем сердцем обратились ко Христу, дабы было им ниспослано увещевание с небес, и молились Господу, вечному Попечителю всех людей, дабы Он устроил то, чего они так желали, и открыл бы им доброго пастыря, который бы смог должным образом защитить своих овец.
И вот, пока они пребывали в молитвах, добрый епископ услышал голос с неба, и тот повелел ему пойти к церковным вратам, и чтобы первого человека, который, как он увидит, придет туда на рассвете, они возвели бы в сан епископа и что имя его будет Николай. Тогда епископ открыл другим епископам, чтó повелел ему голос с неба, и сказал им так: «Дорогие братья, вы должны непрестанно молиться здесь внутри о Божией милости, а я буду с нетерпением ожидать снаружи того, кого обещал нам Бог». И только он им это сказал, они вышли и стали ждать у церковных врат с великой любовью и благоговением.
Когда же наступил рассвет, святой Николай прежде всех поспешил в церковь, словно его послал сам Бог. Когда угодник Божий подошел к церковным вратам, епископ обнял его и смиренно спросил, как его зовут. Отвечал ему угодник Божий святым голосом и, поклонившись, сказал, что зовут его Николай. Епископ сказал ему: «Пойдем теперь со мной, дорогое дитя, ибо я имею обсудить с тобой нечто наедине».
Когда они вошли в храм, епископ воззвал громким голосом ко всем служителям Божиим и сказал так: «Теперь явлено, дорогие братья, то, что сказал Господь: Quidcumque petieritis in nomine meo, credite quia accipietis et fiet uobis[8], то есть: “О чем ни помолитесь во имя Мое, верьте, получите и будет ваше”. А теперь радуйтесь и веселитесь, ибо мы получили от Господа, о чем молились, вот и тот самый человек, о коем молились». Когда они увидели его, стали громкими голосами хвалить имя Господне и прославлять Его великую милость: епископы радовались, что получат такого сослужителя, клирики веселились, ибо Бог даровал им такого пастыря. Более того, они возвели его в епископский сан против его воли. Долгое время он отказывался, но они так долго умоляли его, что он разрешил им сделать это и получил епископское звание.
И действительно, даже после того как он стал епископом и возымел в руце своей эту честь, с того самого времени жил он в великом смирении и в той же добродетели, что и прежде была у него в обычае: часто пробуждался для молитвы и терзал свое тело постом; с радостью учил людей творить добрые дела и смиренно принимал нуждающихся вдов и сирот; тревожился обо всех, кто был удручен горем, и помогал им, словно это была его собственная нужда; наставлял богатых, что они не должны беззаконно обирать бедняков, и если видел какого-нибудь человека, сраженного несчастьем, немедля избавлял его от беды и утешал состраданием. Так вседневно возрастала его добродетель, и все люди радовались столь благочестивому епископу, а Господь укреплял его силы. Тогда он, по воле Божией, стал весьма прославлен и почитаем, ибо мог утолить печаль любого человека, где бы тот ни был, на земле или на море, когда призывал на помощь святого, после чего был избавляем от всякой скорби.
Случилось однажды, что неких мореплавателей застала в море такая большая буря, что им подумалось, что утонут, и донимал их такой жестокий холод, что они ничего не могли для себя сделать
Случилось однажды, что неких мореплавателей застала в море такая большая буря, что им подумалось, что утонут, и донимал их такой жестокий холод, что они ничего не могли для себя сделать. И чуть попали в столь большую беду, воскликнули громкими голосами, взывая так: «О ты, Николай, слуга Божий, если верно все, что мы слышали о тебе, яви нам все это, чтобы мы смогли возблагодарить Бога и тебя за спасение наших жизней!» Воистину, в то время как они взывали, явился им некий человек и сказал: «Здесь я, потому что вы звали меня», — и тотчас начал пособлять им с канатами и мачтами и всей корабельной оснасткой, будто был одним из них.
Затем вскоре буря утихла, и море стало спокойным и смирным по молитве их пастыря. Мореплаватели поплыли вперед в великом ликовании и скоро прибыли в ту самую гавань, в какую хотели. И как только вышли на землю, спросили, где может находиться слуга Божий Николай. Им сказали, что он в церкви, и они возблагодарили Бога и пошли туда. Воистину, они не знали его прежде, но как только увидели в церкви, узнали без чьей-либо подсказки. Они припали к ногам святого человека и начали плакать от радости, и непритворно благодарили за избавление от смерти при его подмоге, и рассказали обо всем, что приключилось с ними на море.
Тогда сказал им блаженный: «Дорогие братья, не думайте, что произошло это моею силой, но Бог по Его всегдашнему милосердию избавил вас из-за той крепкой веры, которую вы возложили на Него. Воистину, вседневно мучают нас наши грехи, и все же, если мы обращаемся к милостивому Господу всею своею крепостию, Он жалеет нас и освобождает от зла, в кое мы без Него впадаем. Посему, дорогие братья, не колеблясь творите добро: повинуйтесь со смирением, и с радостью помогайте убогим, и веруйте, сколь действенна чистая вера и истинные молитвы ко Господу. Воистину, наш праотец Адам был изгнан из Рая на эту землю по своем грехопадении, и нет для него ничего более благодатного, чем подаяние милостыни, если только человек не совершает его ради славы этого мира». Так кротко направлял их святой к Богу и отпустил их с благословением.
Опять же, случилось по попущению Божию, что начался в той стране, где жил святой, великий голод, ибо неверные люди не прислушивались к той истинной вере, которой непрестанно учил их блаженный Николай. И вот, по этой причине отобрал у них всемогущий Бог их зерно и всю другую пищу, так что им нечем было жить. Тут началось в народе великое покаяние, и они тотчас пришли и припали к ногам святого, и открыто умоляли его, дабы он ходатайствовал за них пред Богом. Человек Божий сказал им в ответ, что будет молиться о них, если они всем сердцем возлюбят Господа. И они со слезами в голосе сказали, что будут соблюдать все то, что наиболее угодно Господу.
Тогда угодник Божий Николай вошел в храм Божий и стал ревностно молиться об этих несчастных людях, и пребывал там в молитвах до тех пор, пока кто-то не пришел и не сказал ему, что в гавань под названием Адриатик прибыло множество кораблей, и все они доверху нагружены пшеницей. Когда человек Божий услышал об этом, он тотчас поспешил туда и сказал морякам: «Прошу вас, друзья Божии, прислушайтесь к тому, о чем я хочу попросить вас». Они сказали в ответ, что с радостью сделают это. Святой человек сказал: «Люди этой страны едва живы от голода, и я пришел сюда попросить вас облегчить их нужду вашим зерном, чтобы несчастные люди не погибли посреди этого изобилия». Они же сказали в ответ: «Увы, досточтимый отче, мы не смеем уменьшить количество этой пшеницы, потому что ее точно отмерили в Александрии, и так же точно она будет отмерена слугами императора». Тогда снова заговорил епископ: «Дорогие братья, пусть так, но пожалуйте мне по сотне бушелей пшеницы с каждого корабля, если не можете дать больше, чтобы несчастным людям не стало хуже, и я твердо обещаю вам, что по милости моего Господа у вас не будет меньше пшеницы, когда вы вернетесь и доставите ее домой».
Воистину, когда моряки услышали это, они очень удивились и засомневались, может ли такое случиться, и наконец поверили ему и дали, чего он желал. Они отмерили по сотне бушелей пшеницы с каждого корабля, и как только это было сделано, наступила хорошая погода и с попутным ветром они отправились домой в Константинополь.
По прибытии домой стали они отмерять зерно с кораблей. И сколько было получено в Александрии, столько же оказалось в наличии, словно не было потеряно ни единого зернышка. Тогда все они зарыдали от радости и рассказали людям императора о том, что произошло, и как только те услышали об этом, начали хвалить и славословить Бога. О, какую же удивительную вещь довелось нам услышать об этом зерне, но еще большее чудо — то, что сталось с той его частью, которая досталась святому. Воистину, досточтимый Николай уделял полученное зерно каждому человеку по нужде его, и всемогущий Бог так умножил количество зерна в его руках, что всем хватило на целый год, и они даже засеяли этим зерном землю, и его с лихвою хватило всем.
По возведении его в епископский сан, он не дозволял никому в Ликийской провинции заниматься идолопоклонством
Воистину, по возведении его в епископский сан, он не дозволял никому в Ликийской провинции заниматься идолопоклонством, но уничтожил работу диавольскую: изгнал из своей епархии всех языческих идолов и колдунов и ведуний, о каких только слышал; и также прогнал из той земли бесстыжую богиню Диану, и с Божьей помощью разрушил все ее капища. Тогда разъярился на святого человека диавол и задумал злое против тех драгоценных деяний, которые совершал Николай по воле Божией. Воистину, он никогда не переставал трудиться среди тех несчастных людей, которых цепко держал проклятый дух, пока не освободил их от силы диавольской. И потому диавол задумал злое против слуги Божьего.
Однажды ночью диавол пришел к неким колдунам, наученным всяким злодеяниям, и попросил их поскорее приготовить елей, называемый Медиакон. По правде говоря, елей этот действует так сильно, что чего бы ни коснулся, все сгорает дотла. Колдуны сделали в точности, как попросил их демон: быстро приготовили этот елей и передали диаволу. А диавол переоделся старицей и пошел к морю, и, подплыв на лодке, взошел на корабль, полный людей, которые намеревались отправиться с подношениями в святой монастырь к святителю[9]
Николаю. Старица-дьяволица присоединилась к ним, словно желая путешествовать с ними, и сказала: «Дорогие братья, вижу, вы спешите к господину Николаю, а я, несчастная, тоже желала бы отправиться с вами и получить его благословение, если бы смогла, но есть у меня сейчас другая нужда, по причине которой я не могу туда поехать. Однако у меня с собой немного елея, который я хотела бы подарить другу Божию, столь велика моя ему благодарность, и потому молю вас, дорогие друзья, привезти в его монастырь это малое подношение и умаслить им стены в память обо мне». Мореплаватели сказали в ответ, что с радостью это исполнят. После чего демон вручил им это вредное масло и, отплыв, скоро исчез из виду.
По правде, мореплаватели ничего не знали об обмане, а плыли себе, по своему великому простодушию, дальше, как и делали прежде. И когда проплыли совсем немного, внезапно увидели корабль, полный людей, весьма благочестивых на вид, а посреди них сидел человек, похожий на Николая, который немедленно начал задавать им вопросы, говоря так: «Послушайте, люди добрые, что это была за женщина, которая только что беседовала с вами?». Люди рассказали, чтó она говорила и чтó дала им и показали елей. Он же вновь сказал: «На самом деле та женщина, что беседовала с вами, была бесстыжая богиня Диана, и если вы хотите узнать, что за елей она вам вручила, выбросьте его поскорее в море».
Они тотчас сделали, как им было велено, и чуть елей коснулся воды, начался в том месте большой пожар, и море долго горело
Они тотчас сделали, как им было велено, и чуть елей коснулся воды, начался в том месте большой пожар, и море долго горело. (И это воистину было против всякого обычного естества!). Как только мореплаватели увидели это чудо, корабли отделились один от другого, так что уже нельзя было позвать этих людей или спросить, с кем они говорили. Но они продолжили свое путешествие, как и намеревались прежде, и рассказывали всем, кто встречался им на пути, о том, что с ними случилось.
Когда же прибыли к Николаю, слуге Божиему, сказали ему в один голос: «Ты воистину тот человек, что показал нам чудо на море. Взаправду ты слуга Божий, и по твоим благим заслугам освобождены мы от навета дьявольского». И рассказали ему обо всем, что с ними приключилось. Услышав это, блаженный Николай стал по своему обычаю благодарить Бога и наставлять тех людей, чтобы они всецело доверяли Богу, и дал им благословение, и они в счастливом расположении духа возвратились в свою страну.
После случилось так, что некий народ из провинции, называвшейся Аттрайфала, сильно восстал на императора Константина и так возгордился, что не желал ему служить, как другие народы, и всегда выступал против его высочайших повелений. Воистину, как только император услышал об этом, он приказал выслать большой флот и повелел трем своим военачальникам, которых звали Непотиан, Урс и Арпилацио, отправиться во Фригийскую землю и навести порядок среди народа, который не повиновался ни Богу, ни ему. Они сделали точно так, как приказал им император и, собрав флот, вышли в море при очень хорошей погоде и спокойном море, пригодном для плавания. Когда же очутились неподалеку от той страны, где жил владыка Николай, задул противный ветер, так что они не могли двигаться дальше, но против воли были унесены в гавань Адриатик, откуда и вышли на землю. Тогда некоторые из их людей отправились на рынок, чтобы пограбить там. Как только они сотворили это беззаконие, о нем тотчас же стало известно человеку Божию Николаю, который находился за три мили в городе Патера. Воистину, чуть он услышал об этом, сразу же поспешил навстречу трем любимцам императора — Непотиану, Урсу и Арпилацио, расцеловал их и сказал так: «Дорогие братья, с чем вы пришли сюда — с миром или с войной?» Они отвечали: «Владыка, мы пришли сюда с миром, хоть и желали отправиться во Фригию по делу императора, чтобы подчинить восставший против него народ с помощью Божией и твоей. Однако не смогли двигаться дальше из-за сильного ветра, который и пригнал нас сюда. Теперь, дорогой отче, молим тебя о молитвенной помощи, чтобы дать этому делу достойное завершение». Тогда Божий человек очень смиренно попросил их, чтобы они удерживали своих людей от грабежа, и они отправились с ним в город Патеру, где и получили его благословение. Затем три военачальника выполнили то, о чем просил епископ — прекратили грабеж и приказали своим людям отдать награбленное.
Воистину, как только это совершилось, пришли к епископу некие люди и сказали ему: «Владыка епископ, вон там трех человек приговорили к смерти, и все очень сокрушаются, что там нет тебя, ибо если бы ты там был, но не позволил бы этому совершиться. По правде, их приговорили к смерти через подкуп начальника, и они осуждены безо всякой вины». Когда блаженный Николай услышал об этом беззаконии, то попросил трех военачальников препроводить его туда, и они так и сделали.
И как только пришли они в город под названием Леонти, епископ стал разузнавать, живы ли еще трое юношей, приговоренных к смерти. Горожане же сказали в ответ: «Поспеши же, досточтимый отче, поскорее, ибо с Божией помощью ты найдешь их живыми на улице Диосхерес».
Бесстрашно подбежал угодник Божий Николай к палачу и выхватил у него из рук обнаженный меч, и попросил вместо них убить его самого
Епископ с военачальниками быстро побежали туда, а когда прибыли на эту улицу, юношей только что увели оттуда. Человек Божий спросил, куда их повели, и некий человек отвечал ему: «Владыка, их повели за городские ворота на место казни под названием Бисрано». Услышав это, святитель бегом пустился туда, хоть и устал, и как только прибыл на место казни, увидел, что юноши стоят на коленях с завязанными глазами, а убийца уже занес меч над их оголенными затылками. Бесстрашно подбежал угодник Божий Николай к палачу и выхватил у него из рук обнаженный меч, и попросил вместо них убить его самого. Воистину, ни один из палачей не посмел и слова сказать против его воли, ибо хорошо знали, как дорог он Всемогущему Богу. Епископ быстро развязал юношей и повел их с собой. За ними последовали все люди, пока не пришли в дом ольдермена Евстахия — того самого, кто осудил трех юношей на смерть.
И лишь только ольдермен завидел епископа, поспешил к нему с великим рвением и приветствовал его, но епископ не пожелал принять его приветствия, а вместо этого сказал ему в великом гневе: «Увы, враг Божий! Как смеешь ты, совершив столько зла, смотреть мне в лицо? Ты, свирепейший из людей, забывший Бога! Почему не помнишь ты о том, чему учит нас Святое Писание — что не должно нам осуждать на смерть праведников?»
Эрл Евстахий сказал ему в ответ: «Владыка, зачем ты угрожаешь мне? Воистину, не я в ответе за это преступление, но Симонид и Евдоксий, два городских шерифа, ибо это люди, всегда готовые убивать». Тогда блаженный Николай сказал: «Горе тебе, ничтожный и лукавейший из людей! Я хорошо знаю, что ни Симонид и ни Евдоксий не подзуживали тебя на то, чтобы осудить этих невинных юношей на смерть, но ты сам предал их на смерть из-за того, что слишком жаден до золота и серебра! Воистину говорю тебе, что будет доложено императору о том, как ты подрываешь его авторитет, и как ты осуждаешь невинных юношей на смерть, и как ты крадешь его золото и серебро и всю ту честь, которая должна исходить от него самого. И когда он услышит об этом беззаконии, он воздаст тебе со всей справедливостью!»
Когда эрл Евстахий услышал эту решительную речь, он попросил Непотиана и Урса и Арпилацио заступиться за него перед епископом, и они вполне искренне так и сделали. Воистину, смягчился тут человек Божий силою Святого Духа, отложил в сторону весь свой гнев и по молитвам тэнов простил Евстахию его вину.
После этого епископ отправился домой в город Патеру, и три тэна вкушали там с ним еду и питие. А после трапезы он благословил их, и они отправились оттуда с его святым благословением. В счастливом расположении духа прибыли они на свой корабль, а блаженный Николай молился о них Господу, чтобы им в безопасности добраться до Фригийской земли. Столь же ревностно молился он о том безумном народе, что жил во Фригии, дабы Бог обратил их сердца к Своей воле. И Господь милостиво услышал его молитву и даровал трем тэнам хорошую погоду; с попутным ветром плыли они до тех пор, пока со всею императорской армией не прибыли во Фригию. Как только обитатели той земли услышали о том, они послали гонца к трем тэнам, извещая их, что будут повиноваться императору, как и другие народы.
Когда Непотиан и Урс и Арпилацио услышали это, они очень обрадовались и возблагодарили Бога и святого Николая, который столь кротко ходатайствовал о них пред Богом. Затем обошли они всю ту землю в совершенном мире, и никого не убивали, и руки их остались незапятнанными кровопролитием. Они порушили всех идолов и пожгли их огнем, и возносили хвалу Богу, и увещевали людей всецело отречься от сатаны и всех дел его, и принести дар, угодный Богу. И люди совершали все, что им было велено.
Воистину, как только три тэна обустроили ту страну так, как желали, во славу императора, они вернулись в Константинополь. А император Константин, услышав об их приближении, вышел из города в сопровождении многих людей, навстречу Непотиану и Урсу и Арпилацио, и принял их с большой честью. Император почтил их столь великим уважением и любовью, словно они его собственные дети, и все люди возвеселились об их победе, а еще более о том, что обошлось без убийств.
Были, однако, некие злонамеренные люди, которые воспылали великой ненавистью к трем тэнам и стали всерьез думать о том, как бы умалить их честь и через это уничтожить их самих
Были, однако, некие злонамеренные люди, которые воспылали великой ненавистью к трем тэнам и стали всерьез думать о том, как бы умалить их честь и через это уничтожить их самих. И вот однажды отправились они к ольдермену Аблавию, бывшему самым высокопоставленным и могущественным человеком после императора, и начали ему нашептывать много небылиц. Наконец стали они наговаривать на тэны, что те замышляют заговор против императора и скоро это станет известно всем. Услышав это, ольдермен Аблавий изумился и ничему не поверил. Однако они не захотели оставить своих злых дел и предложили ему золота, и серебра, и много других сокровищ, и склонили его к обману и к предательству невинных людей.
Аблавий отправился к императору, будто очень опечаленный, и сказал ему: «Увы, мой дорогой господин, следует предостеречь тебя против тех трех тэнов, которых посылал ты с поручением во Фригию. Сказать правду, днем и ночью замышляют они заговор против тебя и всячески склоняют к этому каждого, кто согласился бы помочь им в этом». Тогда сказал император: «Откуда ты знаешь, что это истинно так?» Злодей Аблавий сказал: «Господин, я услышал об этом от одного из преданных тебе людей, как они ночью тихонько шептались об этом». Император поверил своему старейшему и дражайшему служителю и тут же отдал приказ схватить Непотиана и Урса и Арпилацио, безо всякой вины, и бросить в тюрьму, и накрепко запереть их там. Так и сделали.
Воистину, когда узнали вышеозначенные клеветники, что тэнов держат в тюрьме, но еще не предали смерти, они очень обеспокоились. Снова пришли они к злодею Аблавию и принесли ценный подарок, и сказали так: «Господин, зачем позволяешь ты своим врагам жить, вместо того, чтобы сразу убить их? Думаешь, дело это кончится благополучно без их казни? Нет, если не предадут их казни, ты горько раскаешься и будешь предан, когда меньше всего этого ожидаешь». Услышав это, Аблавий очень рассердился, пошел к императору и сказал ему: «Господин, те трое, которых ты приказал посадить в тюрьму, не желают оставить своих козней, но денно и нощно советуются со своими людьми, подстрекая их внезапно напасть на тебя и убить». Ну, тогда и император рассердился так, словно увидел перед собой собственную смерть, и тотчас скомандовал убить трех неповинных людей.
Когда Аблавий услышал об этом чудовищном решении, он очень обрадовался и известил об этом Хилариана, который охранял тюрьму, и приказал ему подготовить и отделить тех троих, чтобы на следующую ночь их можно было тайно убить.
Воистину, когда Хилариан услышал это, он очень опечалился, и побежал в тюрьму, и сказал этим людям с большой скорбью: «Ах, зачем я увидел вас! Зачем предстоит нам сегодня столь горестная разлука!» Тогда они спросили, о чем он говорит. Хилариан сказал в ответ, что от императора неожиданно пришло известие, что они должны быть убиты в ту же ночь: «И потому молю вас, соберите свои вещи, пока у вас есть время, иначе потом вы не сможете этого сделать».
Воистину, как только эти люди услышали грозную весть, они сказали с большой тревогой: «Увы! Кто еще когда-либо слышал о такой жестокости — что нам предстоит умереть как изгоям и мы не сможем получить никакой защиты пред судом?» Пока они так сетовали, Непотиан, благородный человек, вспомнил, как блаженный Николай вызволил трех юношей из рук тех, кто хотел убить их. И как только подумал об этом, слезным голосом воззвал к Богу в молитве и сказал так: «Господи Христе, помоги нам несчастным и услышь нашу молитву по заслугам святого Николая, Твоего слуги, и избавь нас от острия меча так, как Ты избавил в городе Патера по его любви тех троих, коих мы узрели. Господи, мы истинно веруем, что хотя слуга Твой телом и не с нами, все же духом он может пребывать, где пожелает, и по Твоей благодати может помочь всем, кто взывает к нему от чистого сердца. И Ты, Господи Боже, помоги нам по его молитве». Так молился Богу Непотиан, и оба его товарища беспрестанно молились вместе с ним и взывали рыдающими голосами, говоря так: «Владыко, святителю Николае, помози нам и спаси нас, дабы могли мы узреть тебя и обнять нозе твои святые».
В ту же ночь случилось императору и Аблавию увидеть во сне одно и то же видение
В ту же ночь случилось императору и Аблавию увидеть во сне одно и то же видение. Императору привиделось, что блаженный Николай пришел к нему, говоря: «Константин, зачем приказал ты бросить в тюрьму и осудить на смерть трех невинных людей? Встань поскорее и прикажи освободить их. Если же презришь меня и сделаешь иначе, то я умолю Небесного Императора, чтобы наслал на тебя великую брань и попустил убить тебя и предать твою плоть зверям и птицам». Тогда император сказал: «Кто ты, дерзкий человек, что приходишь ко мне в такое время и угрожаешь столь открыто?» — «Я грешный Николай, архиепископ Мир».
После этих слов отправился он к Аблавию и сказал ему: «Ты, безумный человек, какая была тебе нужда обрекать этих трех невинных людей на смерть? Встань поскорее и освободи этих людей из тюрьмы. А если не сделаешь, я умолю Небесного Императора, чтобы тело твое стало пищей червей, и чтобы все твои сообщники умерли жестокой смертью». Аблавий спросил скорбным голосом: «Кто ты, что угрожаешь мне столь открыто?» Он сказал: «Я Николай, архиепископ Мир». И с этими словами удалился от него. Воистину, пробудился после того и император, и злодей Аблавий, и немедля поведали друг другу свои сны. Как только наступил день, император приказал вывести из тюрьмы всех троих. Так и сделали.
Скоро предстали они пред императором. Завидя их, сказал он им в великом гневе: «Скажите мне, каким волшебством заставили вы нас так мучиться во сне?» Воистину, заслышав такую речь, они изумились и не дали ответа. Снова сказал император: «Откройте нам свое колдовство!» Тогда ответил за них один Непотиан и сказал так: «Господин Константин, правду мы говорим, что не знаем никакого волшебства и никогда ему не учились. Не совершали мы также никакого преступления против тебя и твоих людей, чтобы предавать нас смерти».
Император сказал: «Знаете ли вы человека по имени Николай?» Воистину, как только услышали они имя Николая, воздели руки и громким голосами возопили: «Благословен Господь, Кто помогает всем твердо верующим в Него! Помоги теперь и нам, освободи от этих наветов по заслугам слуги Твоего Николая, как помог Ты трем юношам, коих мы узрели». Император успокоил их и приказал сказать прямо, что они имеют в виду и кто этот Николай.
Тогда Непотиан начал свой рассказ императору о святителе Николае: как они пришли к нему и как он избавил юношей от смерти, и сколь благочестив он был вследствие своих добродетелей; и как все они взывали к нему той ночью, и как он милостиво помог им. Воистину удивился тогда император, услышав эту речь, и сказал им: «Отправляйтесь теперь прямо к этому слуге Божию и поблагодарите его, как и Бога, что освобождены благодаря ему. И от меня принесите дары этому слуге Божию». А это были два золоченых подсвечника и золоченая чаша, украшенная драгоценностями, и книга Священного Писания в дорогом золотом обрамлении с драгоценными камнями. Вместе с этими дарами он послал письмо, в котором просил человека Божия оказать ему милость, чтобы он мог с тех пор славословить его и молиться о нем Господу ради процветания его епархии.
Тогда они сделали все так, как приказал им император: отправились к владыке Николаю, и как только увидели его, пали на землю и лобызали ему ноги, рыдая, и говорили: «Слушай, Николае, друже Божий! Воистину, имя твое должно быть на устах всех людей, ибо ты помощник всем людям на земле и на море. Воистину благодаря тебе возродились мы от смерти к жизни». Они без утайки поведали ему обо всем, что произошло, и поднесли дары и письмо от императора. Когда же он услышал и увидел все это, то воздел руки к небу и начал славить Бога, говоря так: «Всемогущ Ты, Господи Боже, и велика Твоя власть, и непознаваема мудрость Твоя. Всем Ты богат, и один Ты в сердцах всех людей».
Воистину, как только произнес он это, обратился ко всем троим и долго проповедовал им силу Божию, и учил, что следует отдавать часть всего, чем владеют, нуждающимся, и как следует им жить в этом мире. И вот, закончив свою речь, блаженный приказал им состричь и срезать часть волос, что отрасли у них в тюрьме, и потом облачиться в новые одежды. А после велел им с миром отправиться обратно к императору Константину.
Люди эти совершили все, что велел им человек Божий: отправились в город Константинополь, славя Бога и святителя Николая.
Н. Ю. Гвоздецкая
Ключевые слова: житие, агиография, биография, перевод, древнеанглийский язык, святитель Николай Мирликийский Чудотворец
[1] Об источниках древнеанглийского жития свт. Николая и распространении его почитания в Англии см.: Гвоздецкая Н.Ю. Истоки почитания святителя Николая Мирликийского в средневековой Англии: исторический и литературный контекст // Сретенский сборник. Научные труды преподавателей СДС. Вып. 6. / Сретенская духовная семинария / Под общ. ред. епископа Егорьевского Тихона. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2015. — С. 65–80.
[2] По примеру своих предшественников древнеанглийский аноним воспроизводит в Прологе сожаление диакона Иоанна о недостаточной способности переложить греческое послание на латынь, хотя сам переводит с латыни на английский. Возможно, это мотивировано христианским смирением, но можно предположить, что для английского автора мотивом могло послужить также сожаление об угасании древней англосаксонской литературной традиции, которая, в его представлении, одна была достойна передать чудесные деяния святого.
[3]Греческие источники, с которыми работал диакон Иоанн, по-видимому, именуются так в силу принадлежности преданию Вселенской («святой и апостольской») Церкви.
[5]В оригинале неоднократно используются древнеанглийские социальные термины, которые, как это было принято в древнеанглийской поэзии, вводят в повествование германскую образность, понятную англосаксонской аудитории. Частично сохранены они и в русском переводе. Ольдермен — знатный человек, иногда — начальник. Далее в том же смысле употреблены слова эрл и тэн.
[6]В современных житиях на русском языке — Патары.
[7] Издатель предполагает, что это латинское вкрапление в древнеанглийский текст может рассматриваться как парафраза двух мест из Евангелия от Матфея (Matthew, xvi.24; xix21. См.: The Old English Life of St. Nicholas with the Old English Life of St. Giles / Ed. by E.M. Treharne. Leeds: University of Leeds, 1997. P. 118). Отмечается и другой возможный источник: Евангелие от Луки (Luke, 14.33. См.: Hill Th.D. Review on the book The Old English Life of St. Nicholas with the Old English Life of St. Giles / Ed. by E.M. Treharne. Leeds: University of Leeds, 1997 // Speculum. A Journal of Medieval Studies. Vol. 77, Number 1, January, 2002. P. 259. Электронный ресурс: http://www.journals.uchicago.edu/doi/abs/10.2307/2903870?journalCode=spc. (дата обращения: 05.04.2017).
[8] Издатель предполагает, что это парафраза двух мест из Евангелия от Иоан на (John, xvi.24; xix.21. См.: The Old English Life of St. Nicholas with the Old English Life of St. Giles / Ed. by E.M. Treharne. Leeds: UniversityofLeeds, 1997. P. 120). Автор русского перевода выражает благодарность отцу Николаю Скурату за указание на другой возможный источник: Мф. 18:19.
Церковь и человек в деле спасения: свт. Василий Великий
Тема спасения человека поднимается святыми отцами часто, но всякий раз по-разному. Святитель Василий, объединяя в этом деле опыт Церкви и усилия самого человека, говорит на одном с нами, современными людьми, языке.
