Применение духовной литературы к жизни в семье

Московская Сретенская  Духовная Академия

Применение духовной литературы к жизни в семье

Павел Доброцветов 10937



«Каждый избери себе чтение Отцов, соответствующее своему образу жизни», – писал святитель Игнатий (Брянчанинов). О том, что и как следует читать современному, рассказывает кандидат философских наук, кандидат богословия, преподаватель Сретенской духовной семинарии и Московской Духовной Академии Павел Кириллович Доброцветов

К нам в редакцию пришло письмо, автор которого задается вопросом понимания духовной литературы и применения ее к мирской жизни. Итак, как жить сейчас христианину, чтобы стяжать, по словам, преподобного Серафима Саровского «Дух мирен»?

– В вашем вопросе содержатся два отдельных вопроса, пусть между ними и можно найти какие-то связи. По поводу круга чтения современного православного христианина я еще скажу, а вот стяжание благодати Святого Духа есть цель всей христианской жизни.

Как, в двух словах и не ответить, кроме как перечислением некой совокупности хорошо известных всякому сознательному православному христианину видов духовного делания, а именно: вера в Бога, исполнение Евангельских заповедей, человеколюбие, полнота участия в жизни Церкви, в ее Таинствах и установлениях, покаяние в грехах и страстях, приобретение христианских добродетелей, разумное послушание Церкви и духовнику, стремление к духовному совершенствованию, к достижению любви к Богу и к ближним, молитва домашняя (келейная) и церковная, посты, деятельное милосердие (милостыня, духовная поддержка, сострадание и иная помощь нуждающимся) и так далее.

Впрочем, в упомянутых вами словах преподобного Серафима прочитывается еще один смысл: «дух мирный» в смысле упорядоченного и невозмущаемого устроения души. Это, на мой взгляд, относится скорее уже не к условиям, а к целям христианской жизни, пусть и промежуточным. Святые отцы называли это состояние бесстрастием, исихией или чем-то близким к тому. Такое состояние есть плод долгих внутренних усилий со стороны человека по борьбе со своими страстями и приобретению христианских добродетелей и, конечно же, оно невозможно без действия благодати Святого Духа – Духа мирного. К этому ведет вся вышеперечисленная совокупность деланий христианина.

Кроме того, в вашем вопросе можно прочесть и еще один смысл, связанный с предыдущим: необходимость для православного христианина, поставившего своей целью настоящую духовную жизнь, уклонения от того, что святые отцы называли «мирскими мятежами», – то есть уклонения от тех сторон и явлений жизни, которые разгорячают человека, лишают его внутреннего покоя, привносят хаос в размеренную духовную жизнь, наполняют ум дополнительными заботами о мирском, разными рассеивающими мыслями и даже помыслами греховными, в том числе ненависти, недовольства, раздражения.

К этому могут вести, например, политические и, как ни странно, даже богословские споры, нередко подразумевающие осуждение в адрес противной стороны, а не доброжелательную критику, преследующую церковную пользу. Сейчас это особенно легко происходит в интернет-пространстве.

Здесь, конечно, есть определенная проблема. Христиане не устраняются от общественной жизни и обсуждения острых тем, но участвовать в этом нужно, не теряя внутреннего мира, или по крайней мере, стараясь не потерять. Если не получается, то лучше оставить это и заняться традиционным христианским внутренним и внешним деланием. Оно намного богаче и спасительнее по своему потенциалу – и, что не менее важно, духовно может благотворно влиять на внешнее окружение.

Святой апостол Иоанн Богослов пишет «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей». Как это соотнести с нашей мирской жизнью?

– На мой взгляд, тут нет никакой двусмысленности. Как говорил кто-то из святых оптинских старцев, христианин должен быть подобен колесу – земли касаться одной точкой окружности, а всеми остальными стремиться быть обращенным к Небу. Это, конечно, идеал, однако к нему нужно стремиться.

Двусмысленность есть в понимании слова «мир». Если мир понимается как немонашеская территория, то есть пространство мирян-христиан, то это одно. А если мир противопоставляется христианскому пространству, – то есть нем находятся не миряне, а именно мiрские люди, обмирщенные, неактуальные христиане, то тогда у этого слова совсем другой смысл. Наша жизнь в миру, жизнь мирян (то есть не монахов) не подразумевает жизни мiрской, то есть обмирщенной. И в этом миряне с монахами едины.

Мы в другом смысле духовно разъединены с миром. Ибо если далее посмотреть слова святого апостола Иоанна, то мы встретим некое определение вышеупомянутого мира в отрицательном смысле этого слова: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская (1 Ин. 2:16).

Я полагаю, что можно заниматься дозволенными Церковью мирскими видами деятельности, если они не ведут к зарождению или возрастанию вышеперечисленных отрицательных явлений в человеке. А с другой стороны, наверное, и сама жизнь в Церкви и даже в монастыре не застрахована от подобных явлений и от необходимости борьбы с ними в церковной и даже монастырской ограде.

Апостол Павел говорит о себе: «для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:20-22). Как же православному христианину применить опыт апостола Павла в нашей жизни?

– Знаете, тут напрашивается такой ответ: далеко не все, о чем пишет святой апостол Павел, является для каждого из нас побуждением к непосредственному исполнению, ибо есть указания, например, для епископов и пресвитеров, коими, что очевидно, являются не все.

Данное высказывание подразумевает, скорее всего, апостольское служение самого апостола Павла и его личный духовный опыт, которому, впрочем, кто-то из христиан и мог в своей жизни следовать, – например, другие святые проповедники.

Наверное, данное выражение святого апостола актуальнее всего для православных миссионеров, для священников, катехизаторов и т. д., то есть не для самой широкой аудитории. Общение и влияние обычного христианина чаще всего обращено к весьма ограниченному кругу людей, нередко самые близкие отношения устанавливаются с собратьями по вере, и так и должно быть.

Если новообращенный и не до конца утвержденный в вере человек самовольно начнет заниматься апостольством и миссионерством, то он не только потерпит духовную неудачу, а то и кораблекрушение в своей вере (1 Тим. 1:19), но и принесет духовный вред своей «пастве».

Наверное, возможны и искаженные и банальные понимания того, о чем пишет апостол Павел («для Иудеев я был как Иудей… для подзаконных был как подзаконный… для чуждых закона — как чуждый закона… для немощных был как немощный… Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:20-22)). В возможном профанированном виде это может выглядеть не более, чем многоликостью и изворотливостью, граничащей с лицемерием, – в то время как людям будет хотеться увидеть, прежде всего, сердечную искренность и веру этого проповедника, а не его близкое к манипулированию людьми и актерством умение «перевоплощаться». Но это, конечно же, ни в коем случае не относится к святому апостолу Павлу, а скорее некоторые умозрительные рассуждения, – в жизни часто возможно и не такое.

С другой стороны, эти слова святого апостола широкой аудитории можно принять к сведению и в том смысле, что христианин даже в своем искреннем обращении к людям, с желанием донести до них опыт своей веры и учение Церкви, не должен быть фанатично зашоренным и негибким. Он, как и священник, должен понимать, к кому и с чем он обращается, что способен воспринять и принять к сведению его собеседник, а что – нет, и чувствовать ответственность по поводу своего обращения к людям.

Кроме того, эти слова апостола Павла можно воспринять как определенный повод для подражания, и вот в каком смысле: ведь святой апостол всего себя посвятил Христу, ибо он писал: и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня (Гал. 2:20). Вот к какой высоте душевного «срастания» со Христом нужно стремиться. И поэтому вряд ли у святого апостола мы можем представить минуты какого-то бесцельного, «не про Христа», времяпрепровождения и обращения с людьми.

Так же и нам нужно посильно стремиться к тому, чтобы результат нашего обращения к людям, общения с людьми подразумевал Христа и христианство, спасение себя и других, и не был бесцельным. Так что можно перефразировать апостола Павла и сказать следующее – «общаюсь ли я с людьми – я делаю это о Христе, во Христе и ради Христа, а если меня не слушают или мне противятся в этом, то я с благодарением терплю это также ради Христа».

Нередко молодые и семейные люди, желая приобщиться к христианскому опыту богообщения, читают монашеские книги, которые написаны для монашествующих – «Добротолюбие», «Лествицу». Насколько полезно им такое чтение? Как правильно относиться молодому или мирскому человеку к такому чтению, чтобы не навредить себе?

– Не совсем понял (говорю с юмором), кого вы имеете в виду – молодых и при этом несемейных, или семейных и при этом не молодых, или молодых, которые к тому же и семейные?

Это прекрасное явление – интерес к чтению святых отцов Церкви, и в том числе монашеской литературы, даже если читатели – люди пока вовсе не церковные.

Мне кажется, что здесь возможно провести некоторое различие в рекомендациях. В целом это прекрасное явление – интерес к чтению святых отцов Церкви, и в том числе монашеской литературы, даже если читатели – люди пока вовсе не церковные.

Во-первых, для них есть возможность стать таковыми, ибо святые отцы писали о духовной жизни как о жизни в Церкви, а не в виде какого-то «самостоятельного» пути к Богу. Это замечательно, что они читают такие книги, – значит, в душе таких интересующихся есть «вышний зов», слышание гласа Божия, в то время как их окружающие интересуются вещами совсем иными – сугубо земными и даже греховными.

Во-вторых, послушание Церкви и жизнь в Церкви, я верю в это, все равно внесет свои коррективы в чтение и понимание святоотеческих текстов: отбросит излишнюю юношескую мечтательность и восторженность и откроет новые интересы в чтении – для построения своей внутренней и внешней жизни, а не для парения ума; откроет истинное и жизненное, практическое понимание того, что до сих пор принималось умозрительно, и может быть, в каком-то смысле закроет, то есть сделает неактуальным, интерес к темам, реально не имеющим отношения к насущным вопросам духовной жизни.

Человек, живя в Церкви и читая церковную литературу, узнаёт не только жизнь Церкви, но самого себя

Человек, живя в Церкви и читая церковную литературу, узнаёт не только жизнь Церкви, но и самого себя, а святые отцы много писали о самопознании как о великой ценности, и прежде всего, в смысле познания собственных грехов и немощей. Прийти в такую меру смирения и в плане чтения текстов святых отцов для некоторых современников, мне кажется, было бы уж точно не лишне.

Откуда вообще в наш век недостатка духоносных старцев и оскудения духовного руководства молодые люди могут узнать о духовной жизни? Именно и прежде всего из книг

Если речь идет о молодых (и не семейных), то это вдвойне замечательно. Ибо как в наш век недостатка духоносных старцев и оскудения духовного руководства люди будут становиться монахами, святыми? Откуда молодые люди вообще могут узнать о монашестве, высотах духовной жизни? Именно и прежде всего из книг святых и прославленных монашеских авторов.

Кто сумеет зажечь сердца юных своими яркими ценностями, тот и определяет судьбы поколения

Люди молодые, юные и даже дети, еще не столкнувшиеся с препятствиями и проблемами взрослой жизни, часто максималисты. Им взвешенность и осторожность взрослых может показаться какой-то серостью и бледностью, недостойной подражания. Поэтому можно сказать так: кто сумеет зажечь сердца юных своими яркими ценностями, тот и определяет судьбы поколения. Поэтому мы несем большую ответственность за христианскую молодежь, за своих детей, и эта ответственность неоднозначна. Например, если вместо того, чтобы показывать высокие идеалы христианства, которые вдохновляли святых христианских юношей и девушек, мы будем талдычить молодежи про «молиться-поститься-терпеть-смиряться», не только как следует не исполняя этого сами, но и не понимая до конца, для чего все это нужно, а потому не показывая тех результатов, к которым это должно вести, то молодежь нам просто не поверит.

И вот вышеупомянутые монашеские произведения и жития святых подвижников не дают нам унывать, показывают сияющие высоты христианской жизни, которые мы далеко не всегда видим вокруг себя.

А вот по поводу чтения святоотеческих творений монашеской письменности людьми семейными возможны некоторые оговорки и даже ограничения.

Вообще можно сказать, что большая часть церковной письменности – это письменность монашеская. Так закономерно получилось, что главный вклад в письменное изложение богословского и аскетического наследия Церкви внесли именно те люди, которые этому деланию посвятили всю свою жизнь, не обременяясь семейными заботами.

В этом письменном святоотеческом аскетическом наследии есть произведения, написанные специально для монашествующих (такие, как, например, «Лествица», творения преп. Исаака Сирина, «Оглашения» преп. Феодора Студита, другие тексты, входящие в «Добротолюбие»), а есть более популярные сочинения, таких авторов монашеской письменности, как авва Дорофей.

Кроме того, аскетические творения принято делить на деятельные и созерцательные. Деятельная сторона аскетики касается борьбы со страстями, стяжания добродетелей, покаяния и в целом – очищения тела и души от греха. Созерцательная же сторона аскетики заключает в себе богомыслие, высокие ступени молитвы и познания духовного мира и призвана вести к сверхмысленному соединению с Богом. Все святые стремились к этому созерцательному богомыслию и имели его опыт. Но общим правилом является то, что к созерцанию ведет делание, а не наоборот.

Так вот, я полагаю, что людям семейным, если им это интересно, стоит читать, прежде всего, книги деятельные, но и не оставлять во внимании созерцательные. Но при этом нужно четко понимать, что сосредотачиваться следует на деятельном христианском благочестии.

В качестве ремарки замечу, что стоило бы читать не только трактаты по теории монашеского делания, но и патерики, содержащие в себе описание результатов применения на практике вышеупомянутой теории.

После прочтения святоотеческих трудов человеку хочется проникнуться высотой опыта богообщения, которого достигли подвижники. Как не переоценить свои силы в совершении желанного подвига и не навредить себе?

– Для начала скажу – как хорошо, что хотя бы некоторым из наших современников этого хочется! Слава Богу! Затем – в самом вашем вопросе заключается и ответ – надо самому стать подвижником. Здесь можно найти массу параллелей в мирской деятельности. Ведь кто-то может восхититься игрой музыканта на сцене, искусством единоборца на ринге и тому подобное. Хочешь повторить, сам стать таким? Тренируйся, занимайся, старайся, а иначе ничего не выйдет, мечта и желание останутся нереализованными. Спортсмен, музыкант и просто профессионал, даже будучи изначально слабее многих прочих, стали такими не лежа на диване, а трудясь и отказывая себе во многом. Кстати, и апостол Павел и святые отцы нередко сравнивали христианское подвижничество со спортом в смысле напряжения сил, в смысле самоотдачи.

Всякое искусство требует определенных правил. Невозможно изучать высшую математику, не изучив для начала арифметики. Но мне кажется, что высоких идеалов все равно не стоит терять из виду, даже если они кажутся пока недостижимыми. Ибо ситуация будет хуже, если человек разуверится и скажет: «раз мне никогда ничего подобного не достичь, то можно расслабиться и получать от жизни удовольствие, как все “нормальные люди” вокруг». Это будет означать теплохладность, маловерие и духовный регресс.

Одновременно не следует на пути к цели пренебрегать советами опытных, – ведь многие, полагаясь на свой энтузиазм, душевно повредились. Здесь особенно нужно рассуждение и мерность, как в чтении, так и делании.

Почему в Церкви так мало святых, прошедших семейным путем? Почему у нас так мало духовных сочинений, ориентированных именно на него?

– Ситуация не столь плачевна, как представляется на первый взгляд. Речь может идти о благочестивых супругах, которые претерпели мученичество.

А были и благочестивые князья, и цари, прославленные Церковью в лике святых. Были и святые представители белого духовенства.

Святость требует подвига – посвящения всего себя без остатка делу Божию

Но действительно, больше всего святых – монахов и архиереев. Очевидно, что святость требует подвига – посвящения всего себя без остатка делу Божию и аскезе. Монахи-то к этому и призваны, в первую очередь, чтобы становиться идеалом для мирян, монахи торят путь для мирян. Но на них лежит и великая ответственность. Как писал о монашестве преп. Иоанн Лествичник, «свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие; и потому пусть подвизаются иноки быть благим примером во всем; никому ни в чем не полагая претыкания, ни делами ни словами (2 Кор. 6, 3). Если же свет сей бывает тьма, то та тьма, то есть сущие в мире тем более помрачаются». А на священнике и епископе лежит еще большая ответственность, чем на монахе.

Насчет второй части вашего вопроса можно сказать следующее: у святых отцов мы находим и богатое эпистолярное наследие, а среди этих писем многие обращены и к мирянам с наставлениями к ним. Многие святые отцы были великими проповедниками, как например, свв. Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Богослов, Августин Иппонский, Амвросий Медиоланский. Их проповеди обращены по большей части к мирянам-горожанам. И в них поднимаются вечно актуальные темы христианской жизни, а созерцательное делание представлено гораздо меньше. Для нынешних времен разве свт. Иоанн Златоуст стал менее актуален? Стоит перечитать статью св. мч. Иоанна Попова1 «Иоанн Златоуст и его враги», и сразу станет очевидной эта актуальность. Там – мулы с золотой сбруей, здесь – «гелендвагены», там – цирковые партии, здесь – футбольные фан-клубы, но суть та же самая, потому что греховность в человеке непреображенном осталась той же.

Многие святые отцы-монахи окормляли приходящих к ним мирян, исповедывали, выслушивали, давали советы, и это бережно собиралось, записывалось, оформлялось в книги. А беседы преп. Паисия Афонского разве были не с мирянами?

Превалирование монашеской письменности вовсе не является каким-то предлогом мирянам, чтобы расслабиться. Монахи написали для мирян достаточно для их спасения. Дело – за исполнением.

И вообще, заметим: многое из того, о чем пишут, скажем так, святые монахи, относится ко всем христианам, а не только к монахам. А что мы находим сказанного мирянам в великой «Лествице», написанной монахом для монахов? Поистине великие слова: «Некоторые люди, нерадиво живущие в мире, спросили меня, говоря: “как мы, живя с женами и оплетаясь мирскими попечениями, можем подражать житию монашескому?” Я отвечал им: “все доброе, что только можете делать, делайте; никого не укоряйте, не окрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосерды, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой части, будьте довольны оброки жен ваших. Если так будете поступать, то не далеко будете от Царствия Небесного”». Поэтому превалирование монашеской письменности вовсе не является каким-то предлогом мирянам, чтобы заскучать, расслабиться, разочароваться. Монахи, да и миряне, написали для мирян достаточно для их спасения. Дело за исполнением.

Какие святоотеческие труды Вы посоветуете читать людям, только пришедшим в церковь? Семейным людям? Людям, которые ведут церковную жизнь (исповедуются, причащаются, молятся)?

– Этот вопрос сложен настолько, насколько разнообразны приходящие в Церковь люди. Кто-то из представителей умственного труда (из них есть люди как с техническим, так и с гуманитарным образованием – и стилем мышления соответственно), кто-то молод, кто-то – нет, и так далее. Поэтому единая рекомендация вряд ли существует.

С одной стороны, желательна определенная постепенность: сперва Евангелие, Новый Завет, – не только чтение, но и обсуждение, – затем катехизис, библейская история, толкования отцов, аскетические творения, и потом – высокое богословие. Немаловажными будут беседы с опытными людьми – общение. Эта идеальная программа, являющаяся принципом семинарского образования, реализуется в приходской жизни в виде различных православных курсов при храмах и монастырях. Но, с другой стороны, понятно, что не всем это может быть доступно по разным причинам, и это не отменяет собственных интересов христианина в области духовного чтения. Поэтому можно сказать так: с молитвой и благоговением пусть пробуют начинать читать из церковной литературы всё , что попадается под руку, а читают то, что заинтересовало и увлекло.

Чтение духовной литературы и есть и должно стать для всякого христианина одним из видов духовного делания, – как молитва, соблюдение постов, посещение храма.

Чтение духовной литературы и есть и должно стать для всякого христианина одним из видов духовного делания, – как молитва, соблюдение постов, посещение храма. Вряд ли стоит делать какие-то серьезные запреты на чтение какой-то «высокой» литературы как непонятной, а потому вредной. Вредна будет та литература, которая духовно недоброкачественна сама по себе (и это отдельная проблемная тема современного православного книгоиздания), или будет пониматься и применяться неправильно. Критерием правильности чтения будет увеличение христианского настроя души, и далее – христианских добродетелей. И прежде всего, смирения, веры, мира в душе, любви к Богу и ближним, а не наоборот.

При этом духовное чтение неплохо бы сообразовывать и с мнением духовника. Разумного послушания духовнику еще никто не отменял, все святые отцы писали о нем как о первостепенном условии успешного прохождения духовной жизни.

Бог таинственно действует на нашу душу через духовное чтение

Но есть и еще одна сторона вопроса: ведь чтение святоотеческой литературы подразумевает не однократное прочтение даже одной какой-то настоящей духовной книги, но ее перечитывание – для усвоения и применения в жизни. Здесь дело обстоит также, как с Евангелием. Читая всякий раз внимательно и с молитвой, мы открываем что-то новое для себя. Если угодно, Бог таинственно действует на нашу душу через духовное чтение. А почему бы и нет?

О преподобном Макарии Оптинском преподобный Варсонофий Оптинский говорил, что «о. Макарий, великий старец, через каждые три года перечитывал авву Дорофея и «Лествицу» и находил в них все новое и новое, ибо рос духовно». Тот же преп. Варсонофий говорил так: «...Авва Дорофей – это азбука монашеской жизни, хотя читая ее, можно открывать все новое и новое, и для каждого она является сообразной его состоянию... Она имеет берег, а от берега можно ходить сначала по колено, потом глубже и глубже. Иной раз сразу в глубину...».

Вот и нам дай Бог читать святых отцов, понимать их и возрастать духовно в том числе и для нового – более духовно-плодоносного – их чтения и понимания.

И в качестве эпилога на нашу тему приведем слова почти нашего современника, святителя Игнатия (Брянчанинова): «Каждый избери себе чтение Отцов, соответствующее своему образу жизни. Отшельник пусть читает Отцов, писавших о безмолвии; инок, живущий в общежитии, – Отцов, написавших наставления для монашеских общежитий; христианин, живущий посреди мира, – святых Отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства. Каждый, в каком бы звании ни был, почерпай обильное наставление в писаниях Отцов».


Павел Кириллович Доброцветов, 
кандидат философских наук, кандидат богословия.


1 Профессор МДА И. В. Попов


Новости по теме

Как и зачем воспитывать в себе трезвение? Алексей Сидоров Термин «трезвение» в духовном смысле подразумевает внимательность, сосредоточенность. А как оно связано со смиренномудрием? Зачем нужно в учебе и каким образом студентам воспитать в себе эту добродетель? Рассказывает профессор и преподаватель Сретенской семинарии Алексей Иванович Сидоров.
АНТОЛОГИЯ СЕМИНАРСКОЙ ЖИЗНИ ВОСПОМИНАНИЯ ОБ АРХИЕПИСКОПЕ СЕРАФИМЕ (СОБОЛЕВЕ) Архимандрит Пантелеимон (Старицкий) Наступили устные экзамены. Первый был по догматическому богословию. На подготовку было дано только два дня. Николай провел их на чердаке Академии, перелистывая страницы огромного учебника. Накануне экзамена, в 12 часов ночи, он сидел на лестнице, ведущей на чердак, и плакал. За эти два дня он только успел убедиться, что из 150 билетов он знал всего один — «История догмата о Св. Троице», потому что отвечал его на экзамене в семинарии.