Литература о духовных семинариях, их учащихся и учащих до сих пор остается мало известной даже в православной читающей аудитории. Между тем художественные произведения, мемуарные записки и публицистически очерки, которые, являясь весьма специфическим историческим свидетельством, посвящены внутреннему и внешнему описанию духовных школ, позволяют узнать много интересного об учебном процессе, досуге, быте, фольклоре семинаристов.
Живые, искренние повествования, авторами которых обычно выступают люди, уже умудренные богатым жизненным опытом – прежде всего религиозным (архиереи, священники, преподаватели, выпускники семинарий и др.) дают уникальную возможность исподволь проследить этапы духовного роста, глубже понять причины, побуждающие к беззаветному, жертвенному служению Христу.
Именно поэтому вниманию читателей нашего сайта, впервые предлагается «Антология семинарской жизни», в которой будет представлена – в намерено мозаичном порядке – широкая панорама семинаристского житья-бытья XVIII – начала XXI вв.
Жизненный путь выдающегося деятеля Церкви Христовой архиепископа Саратовского и Вольского Пимена (Хмелевского) неразрывно связан с Саратовской кафедрой, которую он возглавлял почти 29 лет. В годы, когда евангельская проповедь была запрещена и, как писалось в советских докладах, священнослужители «занимались удовлетворением религиозных потребностей», образованность, открытость, искренность и честность владыки Пимена для многих, соприкасавшихся с ним, стали олицетворением верного служения Христу.
После окончания семинарии иеромонах Пимен был направлен в Московскую духовную академию, которую окончил весной 1953 года со степенью кандидата богословия, с правом на магистра без новых устных испытаний, заняв второе место в разрядном списке. Кандидатское сочинение на тему «Святоотеческое учение о духе, душе и теле человека в связи с вопросом о его нравственном совершенстве» было аттестовано баллом «пять». Владел немецким и английским языками, но, как сам писал, «не в совершенстве».
Во время обучения отец Пимен служил священником Успенского храма в бывшем Новодевичьем монастыре города Москвы, а во время каникул — в Свято-Иульевской (в 1951 г.) и Свято-Андреевской (в 1952 г.) церквах города Борисова Минской области.
С 18 сентября 1952 по 1953 год иеромонах Пимен был благочинным академического и семинарского духовенства. Как лучший выпускник, из окончивших академию, он был оставлен профессорским стипендиатом по кафедре нравственного богословия. Вместе с тем он должен был подготовить стипендиатский отчет на тему: «Христианское учение о духе, душе и теле по трудам епископа Феофана и епископа Игнатия (Брянчанинова)».
С 1953 по 1955 год иеромонах Пимен служил священником Крестовой патриаршей церкви в Москве, архивариусом Патриархии и с 1 августа 1953 года преподавал катихизис в Московской духовной семинарии.
Митрополит Питирим Нечаев (1926–2003) в своих воспоминаниях об отце Пимене пишет: «Это был очень остроумный, очень интересный человек. Ему принадлежит одна из замечательных острот. Это было, наверное, году в 1954-м, не позже. В Академии художеств была выставка Корина. Были выставлены подлинники его полотен "Русь уходящая". Патриарх сказал: "Сейчас много народу, так что вы сходите, посмотрите, а потом, когда закроется, я тоже схожу. А пока вы мне все расскажете". Он действительно очень хотел посмотреть. И мы пошли. Леня Останов был еще в мирском, я — в рясе, а у Пимена был уже крест. Ходим мы, смотрим, а за нами — целый хвост народу: "Вон, Уходящая Русь ходит!" — слышится за спиной. Потом мы спускаемся по лестнице: "Ну, Уходящая Русь
уходит!". Мы надеваем рясы в гардеробе, а там с балкона смотрят: "Уходящая Русь совсем ушла!". Тут Пимен поднимает голову и громко говорит: "А мы еще вернемся!" В ответ раздался несмолкаемый хохот и аплодисменты.
При Патриархе на Рождество и на Пасху выходил домашний журнал, и каждый должен был писать статью. Когда патриарх возвращался со службы и садился за стол разговляться, слева от него лежал новый выпуск журнала. Надо сказать, что подготовка этого номера была делом довольно мучительным: Рождество — последние отметки учащихся, отчеты учащих. Все делалось наспех. Леня, выпускающий редактор, торопил, Марья Петровна, машинистка, жаловалась: "Ну, как же? Опять ночью печатать? Опять я на службу не пойду?" Но, тем не менее, каждый праздник свежий номер журнала лежал на столе. Однажды отец Пимен так и не успел написать статью. Однако в журнале статья его все же была. Она называлась: "Почему я не написал статью?". Это было, наверное, самое увлекательное из всего того, что там было. Там описывались все события лаврской жизни.
У нас дома на 8 марта всегда пекли пироги — это был день именин нашей старшей сестры Анны Владимировны. Пимен приходил и говорил; "В 8 марта я не верующий, но пироги люблю".
Он был большой меломан и имел колоссальную, богатейшую коллекцию пластинок. Это были черные большие пластинки. Добывал он невероятные вещи, знал все московские ходы и выходы по этой части. У него был хороший приемник, у меня тоже. Случалось так: звонил он мне: "Батюшка! Откройте следованную Псалтирь на 537-й странице!". Это значило: передают классическую музыку, так что включай диапазон и ищи 537-ю волну».
Как позднее сказал в одном интервью владыка Пимен, «я всегда очень любил музыку, всю жизнь собирал грамзаписи. Из имеющихся у меня трех с половиной тысяч пластинок лишь около десяти штук с записью музыки эстрадной. Не потому, что я ретроград, а потому что настоящей, хорошей музыки эстрадного жанра чрезвычайно мало, а плохую я не держу… Издревле, с самого момента принятия христианства, и на протяжении всех этих десяти веков русская музыкальная культура имела ярко выраженные отличительные черты — отличительные и от западной культуры, и от восточной. Главным в ней всегда было — слово, то есть смысл, содержание, а ритм, мелодия, гармония находятся в полном подчинении ему. Никогда русское музыкальное сознание не стремилось к форме, но всегда имело непременно мысль, слово».
Публ. по кн.: Дедюхин Б.В.
Сердца сокрушенные: Беседы, интервью, очерки о русском православии. Саратов, 1990. С. 82–83.
ВОИНЫ, КИТАЙЦЫ, ЗЭКИ… Хроники Сретенской духовной семинарии
Проволоки, решетки, проволоки – отличаются только таблички: «Зона № 3», «Зона № 4»… А вот и храм с сияющим золотым крестом. У входа в него стояли несколько человек в черном – заключенные.
