384
Священномученик Серафим (Звездинский) (7 апреля 1883, Москва – 26 августа 1937, Ишим) прожил долгую и многотрудную жизнь. В юности он был одним из лучших студентов и проповедников Московской духовной академии. Его духовным наставником был старец Алексий (Соловьев) из Зосимовой пустыни, а духовным другом – известный церковный деятель, епископ Арсений (Жадановский), с кем владыка разделял и тюремную камеру, и служение Божественной литургии на воле.
Священномученика Серафима отличала особая любовь к службе Божией. Не раз помещенный в тюрьмы, отправленный многажды по этапу, он находил возможность совершать уставные богослужения, а самое главное – Божественную литургию. Его первая литургия в ссылке состоялась в день святителя Алексия, митрополита Московского. Впоследствии, в конце скорбного пути владыки, святитель Алексий явился к нему прямо в самодельном алтаре, который сделали узники из подручных средств. Веществ для совершения богослужений в стесненных условиях часто не было. Известно, что в самой первой литургии в ссылке владыка использовал постную баранку.
Пример отношения священномученика Серафима к главному православному богослужению – вот на чем хотелось бы сейчас остановиться подробнее. Пример этот представляется крайне назидательным не только для будущих служителей алтаря, но и для боголюбивых мирян в наш век всеобщей теплохладности. Так, в одном из писем своему корреспонденту владыка писал: «Для Божественной литургии и солнце светит, и луна, и звезды тихий свет свой посылают, и земля дает плод свой, да будет Святой Агнец на престоле. Весь смысл жизни сей земной не в чем ином, как в постоянном приготовлении себя к принятию Святых Таин Христовых, в молитвенном подвиге, воздержании, чистосердечном покаянии. В таком приготовлении к Святым Тайнам и в самом причащении Святых Животворящих Таин Христовых заключается весь смысл жизни христианина».
В приготовлении к Святым Тайнам и в самом причащении Святых Животворящих Таин Христовых заключается весь смысл жизни христианина
В другой раз он делился: «Я уже неоднократно свидетельствовал, что если еще живу, дышу, окаянный, грешный, если не сгнил еще от язв греховных, то только потому, что дышу чудным ароматом литургии Божественной, что мои уста омочены Живоносною Кровию Господа Спасителя моего. Божественная литургия – соль, сохраняющая меня от греховного гноения. Она – роза моя, услаждающая меня своим ароматом небесным. Она – посох мой, поддерживающий меня от падения. Она – якорь мой, спасающий меня от потопления. Она – солнце мое, освещающее мрак бездны грехов моих». И в тюрьме епископ Серафим находил в себе силы поддерживать своих соузников, исповедовать, ободрять нуждающихся и совершать Божественную литургию. По-другому и быть не могло, так как владыка жил молитвой и черпал животворные силы из источника жизни: «Яко у Тебе источник живота, во свете Твоем узрим свет» (Пс. 35: 10).
В своих письмах из заключения владыка Серафим писал о сокровенном: «Здесь я только начинаю Божественную литургию, а закончу ее там, на небесах, с теми чадами моими, которые останутся верными мне, которые здесь со мною посещают Божественную литургию, любят ее, питаются из этого благоуханного, животворного источника… И пока это делается, пока совершается Божественная литургия, я ничего не боюсь: ни голода, ни червей, ни града, ни засухи – я знаю, что хлеб нужен для литургии, и земля даст его. И если бы небо стало медным, если бы земля высохла и окаменела, я не боялся бы, что мы погибнем. Нет, Жертва приносится, священник возглашает: "Твоя от Твоих". И земля даст то, что нужно вознести при произношении этих слов. Не боюсь ничего, надеюсь на Бога, тако возлюбившего мир».
Обладая даром слова, епископ Серафим прочувствованно проповедовал о том, что было дорого его сердцу, – о непостижимой для человеческого разумения Божественной литургии. Впоследствии эти проповеди были собраны и в наше время изданы отдельной книгой под названием «Хлеб небесный: проповеди о Божественной литургии / священномученик Серафим (Звездинский)»[1]. Прикоснемся и мы к этому гомилетическому уникальному наследию. В частности, в одной из проповедей он произнес такие слова, исполненные нежной любви к Богу: «Много чудных цветов растет на пажитях церковных, но всех их прекраснее роза – Божественная литургия. Дивные, драгоценные камни Церкви нашей – обряды, но всех их ярче блистает бриллиант – Божественная литургия. Все источники, все ручейки и реки – таинства наши – сливаются в глубочайшем, святейшем таинстве – в Божественной литургии… Луч Божественный, Луч Света дивного зажег на земле чудную лампаду, наполнив и преисполнив ее не елеем, не маслом, а наполнив ее Своею Божественною чистою Кровию. Эта лампада, дорогие мои, есть Божественная литургия. Эту лампаду зажег Сын Божий, превечный Луч превечного Солнца – Отца, зажег Он ее в последние дни Своей земной жизни. Впервые загорелась эта лампада в Сионской горнице, в час совершения Тайной Вечери. Вот Кем и когда впервые была совершена Божественная литургия» [2].
Далее он продолжал, научая свою паству о чине этого богослужения: «Вы уже знаете, что древние христиане так были сильны духовно, так пламенно молились, что их молитва продолжалась всю ночь; они не знали, что такое усталость во время моления. Но постепенно охладевала огнепламенная молитва, верующие стали тяготиться целонощной молитвой, пропускали литургию. И вот тогда, снисходя к их немощи, святой Василий Великий составил более краткий, чем древний, чин литургии; ее у нас совершают десять раз в году. Иоанн Златоуст еще убавил песнопений и составил более краткий чин литургии. Бриллиант получил драгоценную оправу, реку ввели в прекрасные, цветущие берега, лампада получила оправу светлую».
Пронзительными были и такие его слова: «Если вас спросят, други мои, что такое литургия Божественная? Отвечайте, что она – завещание Спасителя нашего, Он Своими словами: "Сие творите в Мое воспоминание" – оставил нам как бы завещание совершать литургию и вкушать Его Животворящие Тело и Кровь. Скажите, что литургия – это бриллиант дивный, подарок Христа; литургия – это река освежающая, укрепляющая, истекшая из ребра распятого Иисуса; литургия – это мост золотой, по которому только и можно прийти к вечной жизни со Христом».
О причащении Святых Таин Христовых владыка отмечал: «Святитель Иоанн Златоуст говорит, что нужно человеку только благодарить Бога, что Святое Причащение дают ему руки немощного священника, потому что если бы литургию совершал ангел Божий, то он не допустил бы грешника к Святыне». Немаловажно об этом помнить всем христианам и в наше время.
В другой раз он вопрошал и сразу же давал вдохновляющий ответ: «Что такое литургия? Она есть благодать, милость, подарок Иисуса Христа… Она – роза моя, услаждающая меня своим ароматом небесным. Она – посох мой, поддерживающий меня от падения. Она – якорь мой, спасающий меня от потопления. Она – солнце мое, освещающее мрак бездны грехов моих. Она – радость, восторг, крепость, жизнь моя!.. Она – благо, милость, любовь Божия, близость Духа Святого… Пока мы пользуемся благодатным благоуханием Божественной литургии, пока мы Христовы, мы и сами благодатные, хорошее даем другим, мы носим на себе печать любви Божией, мы родственны Святому Духу Утешителю и можем другим давать утешение».
Удивительными были его духовные размышления о Херувимской песни: «Все вы, други мои, верно заметили, что Херувимская песнь всегда имеет мотив печальный, в ней слышится какоето страдание, тоска. Почему? Потому что композиторы, написавшие музыку к этой церковной песне, знали хорошо, какой смысл имеет этот момент богослужения. Божественная литургия есть живая фотография земной жизни Господа Иисуса; в ней отпечатывается каждый шаг Его жизни. Херувимская песнь является воспоминанием величайшего момента страданий Христовых, Его гефсиманской ночной скорби. Вот почему грустно звучит напев песни… Вспоминая неизъяснимые страдания Господа Иисуса Христа в саду Гефсиманском, верующие должны стоять с особым благоговением, к чему призывают их и слова Херувимской песни, и в этот момент особенно нужно припадать ко Христу тем, у которых мятется дух от скорби, кому кажется непосильно тяжел посланный ему жизненный крест. Святые отцы говорят, что молитва таких людей в это время непременно дойдет до Господа». Будем и мы помнить об этом, в следующий раз внимая этому ангельскому гимну.
Епископ Серафим также наставлял своих словесных овец: «Подумайте, дорогие мои, какое счастье получить благодать Христа Спасителя, милостивый дар Его… Бесконечную любовь Божию свидетельствует литургия… Как же не дорожить ею, как не идти на эту вечерю любви Божией? Как несчастны те, как болит душа моя за тех, кто не ценит, не чувствует сердцем своим этого дара бесконечной, неизреченной любви Божией… Господь, Творец мира и их, светлых духов, Господь Всемогущий, Страшный, на Которого небожители не смеют взирать, Он тако возлюбил мир грешный, нечистый, полный зла и похоти, этот мир Он так возлюбил, что отдал Сына Своего Единородного за спасение его.
Божественная литургия – окно, прорубленное Господом в грешном, неверующем, прелюбодейном мире, в которое входит свежий воздух; не будь этого окна – верующие задохнулись бы. Божественная литургия есть единственное верное основание, на которое мы должны наматывать нить своей жизни. На что иное намотаешь? На славу? Но это основание гнилое. На богатство? Основание непрочное, и что ни назовешь – все непрочно, все гнило. Единственное основание истинное, единственно крепкое – Божественная литургия».
Каким же образом этот человек Божий сохранял такой удивительный, возвышенный настрой в столь сложных и мрачных земных условиях ссылок и тюрем? Одной из причин этого представляется его по-настоящему христианское отношение к страданиям как к тому, что ведет в конечном итоге ко спасению. Так, из тюрьмы своим чадам он писал: «Слава Богу за все. Праздную, светло торжествую четвертый месяц душеспасительного заключения моего». В другой раз из ссылки он наставляя их: «Цветите для Царствия Божия, завяньте совсем для ада. Будьте Божии, а не вражьи. Друг друга любите, друг друга прощайте, не укоряйте, не судите».
Как только предоставлялась возможность, епископ Серафим начинал служить Божественную литургию ежедневно. Перед последней своей ссылкой он оказался в Дивеево, где каждый день он начинал богослужение в 4 часа утра. Там ему было видение Божией Матери. Он воскликнул при этом: «Пресвятая Дева Богородица идет по Канавке. Не могу зреть пречудной Ее красоты и неизреченной милости!»
Священномученик Серафим вслед за святым апостолом Павлом явил своей жизнью апостольский догмат: «Ибо для меня жизнь – Христос» (Флп. 1: 21). Где еще, как не во время Божественной литургии христианин всецело приобщается ко Христу духовно и телесно? Владыка верил и наставлял своих современников и нас: «И не прекратится она, пока существует мир, земля наша пока существует. Никакая сила вражия не потушит лампады, зажженной Лучом Божества… Други мои, берегите эту Божию лампаду, любите литургию Божественную, старайтесь насытиться из этого источника жизни».
Будем стараться следовать этому и мы, в любых обстоятельствах памятуя о словах Спасителя нашего Иисуса Христа: «Я есмь хлеб жизни: приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин. 6: 35).
[1] Хлеб небесный : проповеди о Божественной литургии / священномученик Серафим (Звездинский). – Москва : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т, 2010
[2] Здесь и ниже – цитаты из вышеупомянутой книги