Славянский Апостол в рукописной традиции: обзор отечественных исследований Кирилло-Мефодиевского перевода Библейских книг

Московская Сретенская  Духовная Академия

Славянский Апостол в рукописной традиции: обзор отечественных исследований Кирилло-Мефодиевского перевода Библейских книг

312




Аннотация. В статье анализируются исследования славянских переводов Апостола, восходящих к святым братьям Кириллу и Мефодию, которые заложили основу славянской письменной культуры. Основное внимание уделяется вкладу ученых XIX — начала XX вв. в изучение этих пере-водов, а также современным исследованиям, которые сфокусированы на текстологическом анализе и реконструкции протографов библейских текстов. Несомненно, первоначальный славянский перевод богослужебного Апостола претерпевал изменения в различных культурных и языковых контекстах. Исследование этих трансформаций имеет большое значение для осмысления и продолжения миссии святых братьев Кирилла и Мефодия на современном этапе, сохранения церковнославянского языка в качестве богослужебного в Русской Православной Церкви.

Согласно житийным источникам, святые равноапостольные бра-тья Кирилл и Мефодий, вопреки своему изначальному стремлению к уединенной монашеской жизни, посвятили себя непрестанному служению Божественной Истине и проповеди Христова учения [Житие Константина 1981: 95–96]. Они подкрепляли свою миссионерскую деятельность собственным подвижничеством, стремясь достичь богоуподобления через приобретение христианских добродетелей, в чем открывается глубинный смысл не только их жизненного подвига, но и главного плода их просветительской деятельности — перевода Священного Писания на славянский язык.

Славянский перевод Библии, ставший основой всей книжной культуры славянских народов, представляет собой не только богословский, но и значимый исторический феномен, в котором органично переплелись божественное и человеческое, духовное и историческое начала. Богословские аспекты, конечно, связаны с промыслительным замыслом Творца о спасении человечества и приведении всех людей к познанию истины (1 Тим. 2, 4). Исторический же контекст возникновения славянской письменности благодаря обширному историческому материалу, накопленному учеными XIX–XX вв., позволяет восстановить картину эпохи возникновения новой славянской азбуки и первых книг для славян, выяснить лично-сти создателей и изучить источники, с которых началась славянская книжность [Новицкий 1837: 218].

Тема объема переведенного на старославянский язык материала стоит в научном дискурсе до сих пор. Интерес к данной проблеме поддерживается тем обстоятельством, что до настоящего времени состав и размер кирилло-мефодиевского перевода Священного Писания остаются открытыми [Михайлов 1912: 196–199].

Первыми, кто проявил интерес к данной теме, были И. Д. Михаэлис, А. Л. Шлецер [Шафарик 1848: 38–45] и И. П. Коль [Августин (Никитин), архим. 2019. No 2: 237–245].

В 1791 году в Санкт-Петербурге была издана книга Е. В. и Ф. В. Каржавиных на французском языке «Заметки о русском языке и его алфавите» (Remarques sur la langue russienne et sur son alphabet, avec des pièces relatives à la connoissance de cette langue), содержащая краткий исторический очерк о проникновении письменности в Россию [Власов, Московин 2012. No 1: 68–72]. В нем утверждалось, что святой Константин Философ «начал переписывать греческие книги славянскими словами; его первым переводом было Евангелие от Иоанна, потом он перевел Апостол, Псалтырь и другие церковные книги» [Цуркан 2001: 106].

В то же время И. Добровский задумал создать фундаментальный труд — «Историю церковнославянского перевода Библии», который, к сожалению, так и не получил своего завершения, хотя некоторые фрагменты вышли в свет [Там же: 106]. Исследователем был подготовлен ряд статей по данной проблематике, в которых излагались важные для славянской науки выводы и идеи, актуальные вплоть до начала ХХ века [Там же: 108].

После И. Добровского многие ученые предпринимали попытки ответить на вопрос, «что перевели св. братья?». Среди них Н. Берг, К. Ф. Калайдович и др. [Там же]. Последний ввел в научный оборот важные исторические материалы, в частности «Пролог» Иоанна Экзарха, которые позволяли сделать вывод о том, что святые Кирилл и Мефодий перевели Библию на славянский язык полностью [Там же: 109]. Однако этот тезис был подвергнут критике со стороны других ученых, указавших на ненадежность свидетельств Экзарха [Там же], также выводы К. Ф. Калайдовича не были подкреплены результатами текстологического анализа полных списков славянской Библии, в то время уже имевшихся в распоряжении ученых [Там же: 111].

Следующую попытку ответить на вопрос об объеме кирилло-мефодиевского перевода Ветхого Завета предпринял в 1837 году профессор Киевской духовной академии О. М. Новицкий в книге «О первоначальном переводе Св. Писания на славянский язык» [Новицкий 1837: 20]. Ученый разделял точку зрения К. Ф. Калайдовича, считая свидетельства «Пролога» Иоанна Экзарха вполне достоверными и определенными, в отличие от сведений Русской летописи и Диоклейского священника [Цуркан 2001: 113]. В полемике с И. Добровским, скептически относившимся к историко-лите-ратурным свидетельствам, О. М. Новицкий выдвинул следующие тезисы.

Во-первых, позднее происхождение славянских переводов ветхозаветных книг (кроме Псалтири) не свидетельствует об отсутствии их связи с эпохой святых братьев в IX веке. Сохранность Псалтири и Паримийника обусловлена их богослужебным употреблением и частым переписыванием, в отличие от «четьего» и «толкового» корпуса [Ромашко 2013. No 8: 23].

Во-вторых, О. М. Новицкий соглашался с И. Добровским в том, что изначально были переведены паримийные чтения из Ветхого Завета (работа святого Константина), но полагал: после смерти брата святой Мефодий перевел остальные ветхозаветные книги [Новицкий 1837: 23].

В-третьих, русские и сербские языковые элементы в текстах библейских книг, которые И. Добровский относил к XIII–XV вв., появились не в результате самого перевода, а из-за последующей правки переписчиками в России, Сербии и Польше [Там же: 26].

В-четвертых, латинизация некоторых ветхозаветных книг под влиянием Вульгаты могла происходить не только в XV веке, как считал И. Добровский, но и ранее, в IX столетии [Там же].

Наконец, на основании цитат из Ветхого Завета в Изборнике 1076 года, свидетельств Нестора Летописца, а также устных преданий О. М. Новицкий утверждал существование в XII веке славянских переводов не только Притчей, но и других ветхозаветных книг, включая Пятикнижие, книги Царств, пророков и Премудрости [Там же: 24].

В отношении утверждения Иоанна Экзарха о том, что святой Мефодий перевел 60 «уставных» библейских книг, О. М. Новицкий понимал это как 33 ветхозаветные книги и 27 новозаветных канонических, исключая из их числа 10 неканонических, добавленных в полные славянские Библии позднее — в XVI веке [Ромашко 2013. No 8: 20]. При этом Иоакимовский и Острожский кодексы не могли, по мнению О. М. Новицкого, служить показателем объема кирилло-мефодиевского перевода. Кроме того, он скептически относился к сведениям Русской летописи [Новицкий 1837: 22].

Нельзя не упомянуть и ректора Московской духовной академии протоиерея Александра Горского, который в своей статье 1843 года «О свв. Кирилле и Мефодии» [Евсеев 1916: 305–434] обратился к авторитетным историческим источникам, таким как Паннонские жития и сочинения Иоанна Экзарха. Особое внимание он уделил знаменитой 15-й главе, содержащей житие Мефодия, где подробно описывается процесс перевода библейских книг на славянский язык [Горский 1843: 317]. Согласно этому свидетельству, святой Мефодий со своими учениками за шесть месяцев перевел все книги Священного Писания, кроме книг Маккавейских [Там же: 21]. При этом ранее совместно со своим братом Кириллом он уже перевел Псалтирь, Евангелие, Апостол и избранные богослужебные тексты [Воскресенский 1879: 39].

Опираясь на эти данные, протоиерей Александр Горский сформулировал следующие тезисы.

1. Вначале были переведены весь Новый Завет, Псалтирь и фрагменты Ветхого Завета (Паримийник) [Горский 1865: 39].

2. Святой Мефодий и его помощники перевели значительную часть ветхозаветных книг, оставшихся непереведенными [Там же: 39].

3. Книги Маккавейские, а также, вероятно, Товит, Есфирь и 3-я Ездры не были переведены при Мефодии [Там же: 41].

Эти положения стали отправной точкой для дальнейших исследований объема переводов, выполненных просветителями славян.

Так, профессор А. В. Михайлов, анализируя труды по кирилло-мефодиевистике, отмечал: работа протоиерея Александра Горского породи-ла новые вопросы [Михайлов 1912: 211–213]. Одним из них был вопрос, какие именно библейские книги были переведены самим Мефодием, а не совместно с Кириллом. Ученый полагал, что Мефодий не имел необходимости заново переводить тексты, уже переведенные его братом [Там же: 211].

Следовательно, упоминание о переводе всех книг, кроме Маккавейских, нельзя понимать буквально [Там же: 211–213]. Скорее, Мефодий дополнил и завершил начатый ранее перевод, работая как над новозаветными, так и над ветхозаветными текстами.

Из Нового Завета он перевел те книги и фрагменты, которые отсутствовали в ранее переведенных Евангелиях и Апостоле. Что касается Ветхого Завета, то Мефодий, вероятно, сосредоточился на переводе канонических книг, частично включенных в Паримийник, таких как Пятикнижие, книги Иисуса Навина, Судей, Царств и Притчей Соломона [Там же: 212].

После важного вклада протоиерея Александра Горского началась интенсивная научная дискуссия по вопросу об объеме ветхозаветных книг, переведенных святыми Кириллом и Мефодием. К обсуждению присоединились видные церковные деятели и ученые того времени, в том числе епископ Филарет (Гумилевский) и митрополит Макарий (Булгаков) [Ма-карий (Булгаков), архим. 1846: 26].

Первый, опираясь на авторитетные источники, в частности «Пролог» Иоанна Экзарха и Изборник Святослава 1073 года, отстаивал позицию, согласно которой святой Мефодий перевел исключительно канонические книги Ветхого Завета, не включая апокрифические произведения. Он ссылался на традицию святых отцов рассматривать в своих трудах только канонические тексты, исключая апокрифы [Филарет (Гумилевский), еп. 1846: 20–21].

В свою очередь митрополит Макарий (Булгаков) придерживался более широкой трактовки, допуская, что святой Мефодий мог перевести и некоторые неканонические книги, такие как Премудрость Соломона и Премудрость Иисуса, сына Сирахова, поскольку их тексты встречались в славян-ских рукописях XI века [Макарий (Булгаков), архим. 1846: 237]. 

 Эта дискуссия нашла продолжение в трудах ученого П. Шафарика, который полагал, что первоначально святыми братьями были переведены богослужебные чтения из Евангелий, Апостола и Ветхого Завета, а также Псалтирь [Шафарик 1848: 15]. После кончины святого Кирилла святой Мефодий завершил перевод остальных канонических книг Библии, за исключением апокрифических [Там же: 15].

Грандиозный труд А. Горского и К. Невоструева «Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки», вышедший в 1855 году, хотя и ознаменовал новую эпоху в изучении рукописного наследия, не смог пролить свет на вопрос о переводах святых Кирилла и Мефодия [Горский, Невоструев 1855–1869]. Это обусловило необходимость дальнейших разысканий и описания библейских текстов в течение второй половины XIX века.

В конце XIX — начале XX в. началось отдельное изучение каждой библейской книги в ее славянском переводе [Евсеев 1916; Юнгеров 1902]. Здесь стоит остановиться на исследованиях именно Апостола.

Фундаментальным исследованием славянского Апостола становится труд Г. А. Воскресенского «Древний славянский перевод Апостола и его судьбы до XV века» [Воскресенский, 1879: 344].

В процессе критического исследования славянского перевода текста Апостола по рукописным источникам XII–XV столетий основными задачами ученого были следующие:

1) определить текстологические особенности версии Апостола, содержащейся в этих манускриптах;

2) выявить отличия от современного печатного текста;

3) установить степень единообразия древних списков и возможность их распределения по группам или редакциям на основе характерных признаков;

4) выяснить, существовали ли независимые новые переводы [Там же: 4].

Исследование древнейших славянских списков Апостола имеет особую значимость, поскольку в них ученые надеются обнаружить следы и остатки первоначального славянского перевода Апостола, выполненного святыми просветителями Кириллом и Мефодием. Но возникает проблема относи-тельно реконструкции: возможна ли реконструкция первичного текста этого перевода, и если да, то в какой степени и какими методами.

Важным стоит признать тезис Г. А. Воскресенского: «Древний и более или менее первоначальный перевод Апостола на славянский язык может быть восстановлен чрез сличение древних списков Апостола между собою и с греческим подлинником. Чем более и древнее будет таких документов, тем безопаснее по ним можно составить суждение» [Там же: 12–13].

В XIX — начале XX в. изучение кирилло-мефодиевского наследия было сосредоточено преимущественно на издании и анализе наиболее древних переводов Евангелия, Апостола и Псалтири. Но революционные события и идеология атеизма приостановили исследования в этом направлении.

Новый импульс исследования этой проблемы был дан уже в послевоенный период. Важную работу проделал болгарский профессор-богослов Б. Чифлянов. В своем труде 1973 года он выявил значительный массив ветхозаветных чтений, включенных в состав богослужебных книг, — свыше 2200 стихов в Паремийнике, более 2500 стихов Псалтири, а также библейские песни и многочисленные цитаты и реминисценции в гимнографии и молитвословиях [Цуркан 2001: 136].

В 1970-х годах к данной теме обратились и советские слависты. Так, Т. А. Иванова опубликовала статью, посвященную анализу переводческой деятельности святого Мефодия и обзору дореволюционных работ по этому вопросу [Иванова 1975: 24–27]. Она пришла к выводу, что ранние славянские книжники ориентировались на лучшие византийские источники, предпочитая авторитетные унциальные кодексы второго вида [Там же: 24–27].

Современные изыскания российских и зарубежных ученых опирались на фундаментальный текстологический анализ древнейших рукописей. Сопоставление их чтений с греческими первоисточниками разных редакций позволило реконструировать протографы славянского перевода библейских книг.

Особое место в постсоветской историографии рассматриваемого вопроса занимает работа А. М. Камчатнова «История и герменевтика славянской Библии» [Камчатнов 1998]. Одним из ключевых аспектов, освещаемых в книге, является проблема происхождения и ранней истории славянских библейских переводов. Автор подробно анализирует различные гипотезы и теории, касающиеся личностей первоучителей славян — Кирилла и Мефодия, их роли в создании славянской письменности и переводе Священного Писания на славянский язык [Там же: 5–64].

Помимо этого, отдельное внимание в книге уделяется вопросам текстологии и источниковедения славянских библейских рукописей. Исследователи рассматривают проблему соотношения славянских и греческих протографов, а также влияние других языковых традиций (латинской, древнееврейской) на формирование славянских библейских текстов [Там же: 8].

Оригинальным подходом А. М. Камчатнова в этом исследовательском направлении стоит признать синтез текстологических данных в разработках А. М. Лосева в рамках философии имени [Там же: 77–81].

Определенный итог как дореволюционных, так и исследований 1970–1990 годов подводит в своей монографии «Славянский перевод Библии: Происхождение, история текста и важнейшие издания» Р. Цуркан [Цуркан 2001].

Как ярко демонстрирует автор, рукописная традиция славянского Апостола отличается значительным разнообразием и вариативностью [Там же: 141–186]. Существует множество списков этого библейского текста, созданных в различных регионах и в разные исторические периоды. Эти рукописи отражают не только процесс переписывания и распространения текста, но и его постепенную трансформацию, адаптацию к местным языковым и культурным особенностям [Там же: 273].

Данное исследование является ценным источником для изучения судеб славянского Апостола в рукописной традиции. В ней содержится подробный анализ различных списков этого произведения, их языковых, текстологических и содержательных особенностей. Автор книги уделяет особое внимание вопросам происхождения, датировки и локализации рукописей, а также их взаимосвязи и взаимовлияния [Там же: 273–274].

Ценным является исследование М. О. Новак, в рамках которого были всесторонне проанализированы лингвистические и переводческие особенности славянской версии апостольских посланий на разных этапах ее раз-вития, а также рассмотрены такие аспекты, как заимствования и кальки из греческого, словообразовательные варианты, употребление отвлеченных существительных, передача ключевых христианских концептов [Новак 2014: 19].

Помимо этого, обнаружена волнообразная динамика использования грецизмов и калек — их уменьшение в Преславской редакции, затем рост в Чудовской, достижение своеобразного баланса в афонской версии. Изучены пути развития синонимических рядов производных слов в разных редакциях. Отмечается усиление тенденции к более сложным суффиксальным образованиям как показателю стилистического достоинства текста [Там же: 20].

Проанализированная работа дает цельное представление об эволюции перевода апостольских посланий, динамике лингвистических процессов, переводческих стратегий и языковых тенденций на протяжении многих веков существования этого ключевого библейского текста в славянской традиции.

Конечно, данный историографический очерк коснулся лишь монографических исследований славянской Библии, и в особенности Апостола — как рукописного, так и печатного.

Статьи отечественных ученых только подтверждаются тем фактом, что в данном исследовательском направлении есть много нерешенных вопросов [Бобрик 2013; Житие Константина 1981; Житие Мефодия 1981; Ивано-ва 1976; Камчатнов 1998].

Выводы

Начиная с XVIII века ученые проявляли устойчивый интерес к вопросу об объеме и характере кирилло-мефодиевского перевода Библии. Первые попытки ответить на этот вопрос предприняли И. Добровский, К. Ф. Калайдович, О. М. Новицкий и другие исследователи. Они опирались на свидетельства житийных источников, а также анализ сохранившихся славянских библейских рукописей. Однако их выводы носили во многом гипотетический характер, поскольку не были подкреплены систематическим текстологическим анализом.

Важный вклад в изучение данной проблемы внес протоиерей Александр Горский, который, опираясь на авторитетные исторические источники, сформулировал ключевые тезисы относительно объема кирилло-мефодиевского перевода Священного Писания.

Эти положения стали отправной точкой для дальнейших исследований, развернувшихся в XIX — начале XX в. В этот период особое внимание уделялось изучению славянских переводов Евангелия, Апостола и Псалтири — как наиболее древних и авторитетных.

Новый импульс к изучению кирилло-мефодиевского наследия был дан в постсоветский период. Современные российские и зарубежные ученые, опираясь на фундаментальный текстологический анализ древнейших рукописей, реконструируют, хоть и гипотетически, протографы славянского перевода библейских книг.

Особое место здесь занимают работы А. М. Камчатнова, Р. Цуркан и М. О. Новак, посвященные комплексному исследованию славянской версии Апостола.


Иерей Иаков Белый-Кругляков

Аспирант Сретенской духовной академии (Россия)


Литература

Августин (Никитин), архим. Иоганн Петер Коль (1698–1778) — богослов, церковный историк // Труды кафедры богословия. No 2 (4). Санкт- Петербург : СПбДА, 2019.

Бобрик М. А. Аннотированная библиография работ по славянскому Апостолу // Славянский Апостол: История текста и язык. Studies on Language and Culture in Central and Eastern Europe. Bd. 21. Мюнхен : Verlag Otto Sagner, 2013.

Власов С. В., Московин Л. В. Из истории создания учебников русского языка как иностранного в России: «Заметки о русском языке и его алфавите» Ерофея и Федора Каржавиных (1789, 1791) // Мир русского слова. No 1. Санкт-Петербург : МИРС, 2012.

Воскресенский Г. А. Древний славянский перевод Апостола и его судьбы до XV в. Москва : Университетская типография, 1879. 344 с.

Горский А. В. Житие св. Кирилла и Мефодия // Кирилло-мефодиевский сборник. Москва : Синодальная типография, 1865.

Горский А. В. О св. Кирилле и Мефодии // Москвитянин. Москва : б/и, 1843. No 6.

Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки. Отделы 1–3. Москва : Синодальная типография, 1855–1869.

Евсеев И. Е. Очерки по истории славянского перевода Библии. Петроград : Тип. М. Меркушева, 1916. 166 с.

Житие Константина // Сказания о начале славянской письменности. Москва : Наука, 1981.

Житие Мефодия // Сказания о начале славянской письменности. Москва : Наука, 1981. 

Иванова Т. А. У истоков славянской письменности (К переводческой дея-тельности Мефодия) // Культурное наследие Древней Руси. Москва : Наука, 1976.

Камчатнов А. М. История и герменевтика славянской Библии. Москва : Наука, 1998. 222 с.

Макарий (Булгаков), архим. История христианства в России до равноапостольного князя Владимира, как введение в историю Русской Церкви. Санкт-Петербург : Тип. военно-учебных заведений, 1846. 421 с.

Мень А., прот. Михаэлис // Библиологический словарь. Т. 2. Москва : Фонд им. Александра Меня, 2002.

Мецгер Б., Эрман Б. Текстология Нового Завета. Москва : ББИ, 2013. 405 с.

Михайлов А. В. Опыт изучения текста книги Бытия пророка Моисея в древнеславянском переводе. Ч. 1. Варшава : Тип. Варшавского учебного округа, 1912. 460 с.

Новак М. О. Апостол в истории русского литературного языка. Дис. ... доктора филол. наук. Казань : КФУ, 2014. 486 с.

Новицкий О. М. О первоначальном переводе Священного Писания на славянский язык. Киев : Университетская типография, 1837. 81 с.

Ромашко С. А. Иосеф Добровский (К 260-летию со дня рождения) // Русский язык в школе. No 8. Москва : Наш язык, 2013.

Филарет (Гумилевский), еп. Кирилл и Мефодий, славянские просветители. Москва : Университетская типография, 1846. 30 с.

Цуркан Р. Славянский перевод Библии: Происхождение, история текста и важнейшие издания. Санкт-Петербург : Коло. Летний сад, 2001. 320 с.

Черных Е. А. Осмысление проблемы кирилло-мефодиевского наследия А. Л. Шлецером // Гуманитарные исследования Центральной России. Липецк : Липецкий государственный педагогический университет име-ни П. П. Семенова-Тян-Шанского, 2022. No 3 (24).

Шафарик П. И. Расцвет славянской письменности. Москва : Университет-ская тип., 1848. 23 с.

Юнгеров П. А. Общее историко-критическое введение в священные ветхо-заветные книги. Казань : Типолитография Императорского университета, 1902. 592 с.