666
Беседа 10 из цикла «Гимн любви в Послании апостола Павла к Коринфянам»
Мы говорили, что постараемся, насколько это возможно, разобрать текст Послания апостола Павла к Коринфянам, называемый «Гимн любви» (13-я глава Первого послания). Мы читаем 4-й стих. Описывая любовь, апостол Павел говорит, что любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится. Кто знает, что означает слово «превозноситься» (греч. «περπερεύεται»)? Посмотрим, как на древнегреческом это звучит. Это сложное слово, редкое. Не превозноситься – это значит «не гордиться, не хвастаться, не разглагольствовать ("κομπάζω"), не строить из себя умного». Примерно такое значение – «περπερεία», «превозношение». Не умничать, не кичиться, не стараться показаться таким, каким ты не являешься.
Описывая все это, апостол Павел старается таким образом показать мне, что есть любовь, как ведет себя человек, когда он действительно любит другого. Как можно узнать человека, который действительно любит Бога, а в Боге любит и ближнего, любит и творение Божие, и правильно любит самого себя? Потому что тот, кто не имеет внутри себя душевного равновесия, тот не может правильно любить ни себя, ни своего окружения, ни своих ближних, ни Бога, конечно же. Человек своим поведением проявляет свой внутренний мир через простые вещи. Конечно, это некрасиво: наблюдать за другими людьми. Но и мы – люди, у нас есть глаза, мы видим, что происходит вокруг нас. А прежде всего видим самих себя. Замечаем за собой, что иногда совершаем такие вещи, что потом удивляемся: «Что же я сделал? Почему я повел себя таким образом? Как же я так говорил?»
Хорошо, когда человек испытывает себя, свои движения, свои слова и поведение. Конечно, со смирением, не начиная беспокоиться и мучиться, не убиваясь о своем душевном состоянии. Но нам необходимо испытывать себя. Мы должны быть смиренными людьми, потому что смирение и любовь идут вместе. Как я говорил вам много раз, ни один эгоистичный человек не любит, по существу, другого человека. Эгоист любит себя самого. Любовь не ищет своего, а эгоист, наоборот, ищет своего. Любит другого человека, поскольку и другой его любит. Любит ближнего, потому что хочет от него чего-то: желает его внимания, желает его любви, желает, чтобы ему придавали значение, хочет жертвенности по отношению к себе и тысячу разных вещей. Радуется и ощущает полноту, когда другой ему отвечает в ответ на его любовь.
А когда другой человек не может ответить ему на его любовь или не может ответить так, как он ожидает от него, тогда он расстраивается, и всё рушится. Это означает, что он не имеет настоящей, бескорыстной любви. Потому что любовь и смирение идут вместе. Любовь рождается из смирения.
Смиренный человек может полюбить другого человека по-настоящему: не утомляя его, не беспокоя, не подчиняя и не ограничивая его личности
Смиренный человек может полюбить другого человека по-настоящему: не утомляя его, не беспокоя, не подчиняя и не ограничивая его личности. Человек может выжимать другого, как лимон, пока не выдавит последней капли его существа. Это некрасиво. Когда ты любишь другого человека, он должен чувствовать себя свободным рядом с тобой, чувствовать себя непосредственно и открыто, без доли давления и затруднения. По этой причине любовь не может быть плодом гордости, не может произрасти в сердце эгоистичного человека. Поэтому она не превозносится, не кичится, не полагает и не показывает себя умным. Это совсем не свойственно человеку, обладающему великим даром любви. Мы говорим не о мирской любви, конечно, как мы уже много раз уточняли, которая зиждется только на человеческом уровне, но это любовь, которая устремлена в первую очередь к Богу, а через Бога направляется к другому человеку.
Если испытать поглубже того, кто строит из себя умного, то внутри него найдется такой нездоровый эгоизм. Поэтому святые отцы говорят (и аскетические отцы, которые объясняли поведение людей), что многословие, показное поведение – это порождение эгоизма и гордости. Почему? Когда я об этом читал раньше, задумывался, что означает, когда человек много говорит?
Приведу вам один пример. Допустим, вас приглашают в гости. Станут говорить: «Приходите к нам в гости в дом, мы вас угостим, пообщаемся, проведаете нас». Вы приходите в этот дом и единственное, что вы там слышите – это разговор одного человека. Он говорит-говорит-говорит о своем. И если останетесь подольше, то заметите, что он таким образом ведет себя со всеми, не только с вами. Видишь, как он постоянно говорит, начинаешь думать: «Что же ты: ради этого позвал нас к себе в гости?» Говорил-говорил-говорил, утомил всех людей, может быть, потом оставил и тебе что-то сказать.
Однажды меня пригласил в гости некий высокопоставленный человек. Мне позвонили по телефону, сказали об этом приглашении, что он снял ресторан специально для меня, я – особо приглашенный, он очень хочет со мной познакомиться, очень хочет послушать меня – много-много разных вещей. Я не выношу таких мероприятий, но чтобы не пренебрегать приглашением этого человека, который так сильно хотел увидеть меня (хотя я не мог представить себе, что же такого серьезного он хочет мне рассказать, что столько людей мне позвонили, чтобы позвать меня), то я согласился прийти. Все это представление длилось три часа. Три часа он, бедный, говорил без остановки. Пробовал и я вставить небольшой разговор, но в ответ слышал: «Да, да, да», и он возвращался к своему. Закончилась наша встреча, и я задался вопросом: «Господи, помилуй, человек на таком высоком посту, от него зависят столько людей, столько серьезных вещей в стране, в обществе, как же он руководит людьми?» Если пытаешься что-то ему сказать, сразу тебе показывают: «Чи-чи-чи… Помалкивай». Получилось, что я отменил все свои планы, чтобы послушать его. И начинаешь задаваться вопросом: до чего мы можем дойти? Ведь в его доме живут очень несчастные люди. Представьте себе обстановку. Ладно, я пришел, послушал три часа – завершилось, а как же живет дома его семья, дети? Как он общается с домашними и со своей семьей? Как он общается со своими сотрудниками? Это очень трагично, когда для тебя общение заключается в том, что ты скажешь много вещей другому человеку. Спрашиваешь иногда родителей: «А вы общаетесь со своими детьми?» Они отвечают: «Общаемся, общаемся. Каждую неделю садимся, и я им говорю об одном и том же». Это – общение? Диалог – это когда я говорю, а ты слушаешь? А ты смотришь на часы и ждешь, когда я оставлю тебя свободным?
Это большая проблема, как мы часто говорили, в нашем обществе, в той культуре, в которой мы сейчас живем. К сожалению, между нами нет хорошего общения, потому что все мы хотим говорить. А самое трагичное, когда в компании людей говорит не один и остальные слушают, а все начинают одновременно говорить: каждый с тем, кто его слушает, – и получается сломанный телефон, не разберешь, кто с кем говорит. Выходит настоящая путаница, не найдешь конца и края: здесь, там – все говорят, говорят и говорят. Знаете, так случается и среди образованных людей. Приглашают человека и вместо того, чтобы поговорить с ним, начинают разговаривать между собой. Помимо того, что это невоспитанность и пренебрежение, это указывает и на кое-что более глубокое: на то, что чего-то не хватает. А то, чего действительно не хватает человеку, – это смирения. То, чего нам не достает – это то, чтобы мы стали смиренными. Смиренный человек дает другому человеку пространство для существования, чтобы он мог выразить себя, чтобы он имел уши, чтобы услышать другого человека. Смиренный человек может знать и понимать, что происходит вокруг него, как должно быть все устроено в естественном состоянии, а не быть окрашено ядовитой краской тщеславия, гордости. Поэтому, когда человек превозносится, хвалится, произносит высокие слова о самом себе, он не может любить, потому что внутри него живет эта болезнь – духовная болезнь гордости и тщеславия. А так как он страдает этой болезнью, то эта духовная болезнь проявляется и в его поведении.
Поэтому, если мы желаем излечиться от этой болезни, мы должны, во-первых, распознать ее и быть очень внимательными. Когда мы находимся где-то, будет очень хорошо испытывать самих себя, говорить: «Остановись. Пришел человек, чтобы повидать меня, или мы встретились с каким-то человеком. Как я себя вел? Я выслушал другого человека? Я был спокоен, кроток, внимателен? Я был расположен выслушать другого человека?» Ведь все мы в большей части случаев затрудняемся, чтобы держать себя, чтобы выслушать и принять другого человека. Все мы часто ощущаем, что или мы ограничены временем, или на нас давит то, что мы должны сказать, или на нас давит то, как мы думаем, и все это выходит наружу. Но это не дает нам правильно пообщаться с другим человеком. Все это производит очень неблагоприятное впечатление.
Один человек время от времени выпивал. Когда он пьянел, то выходил из себя. Потом другие люди говорили ему о том, как он вел себя в пьяном состоянии, но он не мог поверить, потому что ему казалось, что все было в порядке. Тогда мудрый духовник их семьи предложил, чтобы кто-то из его близких записал его на видео. Его записали, и когда он протрезвел, пришел в себя, позвали его посмотреть, что он делал. Когда он увидел, то содрогнулся, бедный. Одна кипрская поговорка говорит, что пьяный более опасен, чем безумный. Тогда он понял, что с ним происходит.
Я слышал, что психологи (не знаю, правда ли это, но слышал об этом), когда проводят встречи в группах психологической поддержки, записывают их на видео, а потом снова просматривают и оценивают. Например: «Здесь ты поспешно говорил, не дал другому завершить, начал отвечать, прервав его. Здесь ты грубо себя повел, здесь ты не очень хорошо скоординировал диалог. Здесь не получилось сделать то, что предполагалось». И так оценивает всю встречу. Оценивает себя.
И это очень хорошо, когда человек умеет оценить свое поведение, конечно, когда он относительно здоров душевно. Когда человек не обладает относительным (я не говорю абсолютным) душевным здоровьем (а сегодня распространены разные душевные заболевания), то он не сможет правильно оценить обстановку: если он депрессивный человек, то ему все покажется мрачным и покрытым паутиной, может легко лужу превратить в море, хотя это не так. И, напротив, гордый человек станет любоваться собой, думать: «Как хорошо я выглядел, говорил», что тоже неправда. Ни один, ни второй неправы. Ты что-то сделал хорошо, а где-то ты ошибся. И на свои ошибки нужно смотреть хладнокровно, признавать их, соглашаться с тем, что ты ошибаешься, и стараться их исправить. Наши ошибки ведут не только к тому, что они нарушают наши отношения с миром, с нашими ближними, с нами самими, но большинство наших ошибок проистекает из того, каковы наши отношения с Богом. Поэтому сегодня сложно встретить людей кающихся. Больше всего мы встречаем людей, которые оправдываются. Даже на Исповеди. Конечно, есть некоторые избранные люди, которые приходят на Исповедь с ощущением настоящего покаяния, не падают ни в одну, ни в другую сторону – ни в сторону отчаяния, ни в сторону эгоизма не уклоняются, не становятся «статуями», думая, что представляют из себя нечто важное. Владеют собой: знают о своих ошибках, принимают их с хладнокровием, с достоинством, мирно, без паники, не начиная противостоять нездоровым образом. И таким образом исцеляются.
Человеку важно научиться немного слышать себя, замечать, что ты говоришь, после встреч давать себе время поразмышлять: «Как я себя вел на этой встрече? Целый день говорил, смеялся, все внимание было приковано ко мне?»
Иногда приходят ко мне люди и говорят: «Знаешь, отче, я, куда ни приду, везде становлюсь центром компании». Хорошо, если ты в центре, но спроси других, как они себя при этом ощущают? Ты чувствуешь себя такой великой звездой, которая притягивает к себе всеобщее внимание? А может быть остальные просто настолько воспитанные люди, что не желают тебя обидеть, задеть, дискредитировать и поэтому не говорят: «Прекрати, наконец, говорить без остановки». Принимают тебя и молчат, а ты говоришь. К сожалению, не вмещаются двое одинаковых людей в одном месте. Кто-то должен замолкнуть, отступить назад, сказать: «Ладно, хорошо, ухожу со сцены, оставайся ты, говори всё сам, делай всё сам, и все остальное».
Хорошо, когда мы испытываем себя: свое поведение, слова, каким образом мы противодействуем, отвечаем, каким образом мы разговариваем, как воспринимаем вещи. А главным образом, конечно, в компании, во время встреч с другими людьми.
Работа занимает важное место. В сотрудничестве видны многие вещи. Как в монастыре, наши старцы говорили нам: «Твоя духовная работа проявится не в том, что ты расскажешь мне: «Геронда, в келии я совершаю 30–50 четок». Хорошо, совершай 30–50 четок, если у тебя есть время – совершай, это прекрасно. Но то, где ты проявишься, где будет виден плод этих четок, всех твоих молитв – это твое служение, твое общение с другими отцами. Зачем мне нужны твои четки, если ты похож на уксус? Или, как говорил старец Иосиф, если ты похож на морского ежа? Как только коснется тебя другой человек, тут же его руки все в иголках и крови. Как может к тебе приблизиться другой человек, если ты – «морской еж», если ты – уксус? Зачем тогда твои молитвы, посты без масла, когда ты несладкий человек?
Духовная жизнь имеет определенные следствия. Следствие духовной жизни, результат – это сладость, это верное поведение, это приятное поведение с другими людьми. А иначе – у тебя нет настоящей духовной работы. Скажем, на работе ты видишь церковных людей, которые годами в Церкви, которые или начальники, или простые сотрудники. Ты видишь, что они не могут договориться со своими товарищами. Виноват один, виноват другой, постоянно жалобы, постоянно нытье и брюзжание, его утомил один, утомил другой: «Что с нами будет? Так утомительно здесь». «А кто тебя утомил, сынок?». «Утомил один, другой, третий». А мы когда-нибудь подумали: «Может быть, мы кому-то мешаем и утруждаем других? Может, проблема в нас самих, а не в других? Почему есть люди, которых никто не утомляет?» В семье, в браке.
Есть христианские семьи, которые исповедуются, приходят в храм, постятся, делают что-то, созидают. Видишь двух супругов, которые через пять минут ругаются, и удивляешься. Спрашиваешь: «За столько лет ты не научился утешать свою жену, своего мужа? Спрашиваешь постоянно, будет ли он есть масло?»
Один старчик на Святой Горе говорил: «Кушай масло, деточка, только ближнего не ешь». Что тебе даст такой подвиг – есть без масла, если ты не можешь принять другого человека? А то, что ты ешь без масла, может превратиться в настоящую тему. Берут печенья, читают этикетки, изучают весь состав, нет ли вероятности, что там попадутся следы масла. Меня как-то спрашивала одна простая бабулечка:
– Отче мой, я ходила к доктору, он сказал мне пить антибиотики.
– Попей, если болеешь.
– Но они же с маслом.
– Откуда там масло?
– Они белые.
– Может, молока добавили? Но их ведь не в кондитерской делают, а в аптеке. Что это за таблетки из молока?
Простой человек!
Невозможно жить настоящей духовной жизнью, если ты каждую неделю ругаешься со своей женой. Это невозможно. Каким бы зверем ни была твоя жена, насколько резкой она ни была бы, или твой муж (разумеется, или одно, или другое, не думайте, что я только о женщинах так говорю), каким бы ни был другой человек, где-то и ты виноват.
Представьте, что вас посадили в одну клетку с тигром или с гиеной и оставили там на тридцать лет. Неужели ты с ней не подружишься? Каким диким животным из джунглей она ни была бы, столько лет вместе – обязательно чему-то научится, в какой-то момент успокоится. Невозможно, чтобы постоянно происходило только плохое, в какой-то момент немного изменится, и так по чуть-чуть.
А если каждый отворачивается, каждый жалуется: «Он мне так сказал, а он мне так ответил», у каждого претензия к другому – что из это выйдет? Суд нужно устраивать? Так невозможно. Мы тоже в чем-то виноваты. Исправление другого начинается с того момента, когда человек говорит: «Я виноват. И я должен найти то, в чем я виноват, а не другой». А пока я буду искать вину в ближнем, не получится ничего изменить.
По-моему, у преподобного Аввы Дорофея описан один прекрасный случай (я вам очень советую читать книгу Аввы Дорофея «Душеполезные поучения», это очень хорошая книга, в ней есть очень хорошие примеры, простые вещи, полезные и для женатых людей). Авва Дорофей рассказывает, что в одном монастыре жил диакон, которому предложил один монах поговорить с пресвитером. Подошел этот диакон к священнику и спросил: «Отче мой, что у тебя?» «Ты меня осуждаешь, клевещешь» и так далее. Он ответил: «Я же ни разу не осудил тебя и не клевещу на тебя». Тот ушел и закрыл за собой дверь. Не стал больше говорить, не принимал его. Начался беспорядок, они не находили никакой почвы для общения. Диакон подходил к его двери, стучал, просил: «Отче, открой, пожалуйста, поговорим, причастимся, послужим литургию». В ответ – ничего. Пошел посоветоваться с одним старцем, он спросил его:
– С каким помыслом ты подходишь к его двери и стучишь?
– Думаю о том, что я ничего плохого ему не сделал.
– Потому-то он тебе и не открывает.
– А о чем мне нужно думать?
– Подумай так: неважно, что я ничего не говорил против него, но я все же в чем-то виноват. Ведь, действительно, и я виноват в этой ситуации. И даже если я не виноват именно в том, в чем он меня обвиняет, я виноват во многих других вещах. И если я не виноват перед этим человек, то виноват перед многими другими людьми. Возможно, я его никогда не осуждал, но я осуждал многих других людей. Если же я не осуждал никогда никого, то делал много другого зла. Раз Бог попустил всю эту историю, это значит, что и я несу ответственность.
И с того момента, как я начну понимать, что и я виноват в чем-то, будет что-то меняться (а я действительно виноват, ведь если ты расстроился и чувствуешь меня виноватым, то я действительно в чем-то виноват). Когда человек смиряется, во-первых, приходит Божественная благодать. К смиренному человеку и на дела смирения приходит благодать, которая исправляет положение и изменяет людей. Ради смирения происходит и еще одно таинство: душа человека понимает другого человека. Если к тебе подходит человек в смиренном духе, тогда твоя душа принимает его. И наоборот, когда кто-то подходит с претензиями, с превозношением, снова ты это понимаешь и становишься, как кошка, которая начинает скрежетать когтями и у которой поднимается шерсть, и начинается драка.
Диакон понял это, исправил себя, поскорбел об этом событии, покаялся, признал свою вину. Он с таким помыслом пошел к брату попросить прощения и сказать: «Это я довел его до такого состояния, виновата моя слабость, моя личность». Как только он постучал в дверь, брат тут же открыл ему, обнял его, поцеловал, и они снова стали друзьями. Потому что он смирил свой помысел, смирил себя.
Как мы говорили в прошлый раз, смирение – это мостик. Не должно существовать ропота и недовольства, когда ты не можешь расслабиться, ни в чем не находишь утешения, не успокаиваешься, не находишь мира, не понимаешь, что с тобой происходит, не знаешь, чего ты хочешь. У тебя есть всё, но одновременно тебе постоянно чего-то не хватает. Чего же тебе не хватает? «Ничего, но у меня и нет ничего». Старец Паисий говорил: «Если тебе грустно, значит, тебе Христа не хватает».То есть что-то происходит. У тебя нет ни в чем недостатка, всё у тебя есть, но ты никак не успокаиваешься, не находишь утешения. Что-то происходит в твоей душе. Ты столько лет в Церкви, а у себя дома ты не можешь утешить своих детей. Дети переходного возраста, подростки не понимают тебя, не воспринимают. Жена твоя, теща, зять, служащий, сотрудник – со всеми у тебя проблемы. Разве возможно такое, что ты не можешь нигде найти конца и края, не можешь общаться? Говоришь: «Я хочу жить один». Хорошо, оставайся один, но ведь в одиночестве мы начнем воевать с самим собой. Если мы не в себе, начнем воевать со своей одеждой. Но это не показатель здоровой духовности, когда ты остаешься один. Здоровый человек виден не по тому, что он живет один. Здоровье видно по тому, как он уживается со многими. Поэтому Церковь собирает нас всех вместе, чтобы мы участвовали в Божественной Евхаристии. Не совершает индивидуальные литургии. Когда совершается литургия, заходят все внутрь: большие и маленькие, старые и молодые, богатые и бедные, здоровые и больные – все мы там.
Церковь говорит нам, чтобы мы научились принимать своего ближнего, жить рядом с ним, принимать с любовью. Ты не сможешь изучить себя, что ты за человек, когда ты пребываешь один, сам с собой. Видите, позавчера в Евангелии Христос не спрашивал народ и не судил его, говорил: «Имеете вы любовь между собой?» Если спросить у нас, имеем ли мы любовь, конечно, мы ответим, что мы любим людей. А как проявляется эта любовь? Проявляется практически: делами милосердия, делами любви. Ты не можешь сказать, что любишь, когда эта любовь не проявляется ни в чем. Если ты любишь кого-то, то проявляешь свою любовь, совершаешь дела любви. Не бывает так, что ты любишь, а когда человеку что-то необходимо, ты не стараешься дать ему то, в чем он нуждается. Или я наслаждаюсь и отдыхаю, а рядом ближний пребывает в каких-то затруднениях, а я не спешу разделить их с ним. Любовь не может быть бездейственной. Ты не можешь считать себя духовным человеком, когда ты превозносишься, когда ты хвалишься, строишь из себя умного, когда ты утомляешь других людей, когда ты отделяешь людей от себя, не даешь им проявить себя, когда в твоем доме все боятся тебе ответить, не трогают тебя.
Один человек говорил: «Куда бы я ни пошел, в какие бы учреждения ни обратился, умею добиться того, что мне нужно. У меня есть отличные аргументы». Что же он делал? Он был очень репрессивным человеком. Он так много говорил, разные невероятные и глупые вещи. В итоге все уставали слушать его и, чтобы отделаться от него, говорили: «Хорошо, хорошо, хорошо. Ты абсолютно прав, все так, как ты говоришь. Иди, сделаем так, как ты просишь». Он добивался своего. Конечно, не потому, что он умел их убедить, а от того, что умел замучить их. Он не отставал от них, думая, что он очень умно ведет себя, поэтому всего добивается. Однако такие методы не могут созидать любовь. Такой человек не умеет любить. Его могут полюбить, если рядом с ним добрые и смиренные, добродетельные люди. Конечно, они будут любить его. Но смысл не в том, чтобы тебя любили. В этом нет большого смысла. Имеет достоинство – когда ты любишь. Когда ты любишь, становишься здоровым. Если только тебя любят другие, это не имеет духовного значения для тебя.
Если хотите спросить о чем-либо, пожалуйста.
– Иногда я чувствую раздражение, но не пускаю это в действие, сдерживаю себя. Но не могу действовать с любовью.
– Старайся. Ты женат? Нет? Есть такие вещи, которые мы чувствуем, но не нужно их пускать в ход. Например, я раздражаюсь, но не стану действовать с раздражением. Оставлю раздражение без употребления. Конечно, это страсти плохие, которые я не буду пускать в ход. Буду бороться, чтобы не действовать по страсти. Когда я ненавижу другого человека, не стану позволять себе действовать по этой страсти и постараюсь искоренить то, что на меня напало. Но есть страсти, святые страсти, такие, как любовь, которые мы должны употреблять в действие. Ты любишь своего ребёнка. Разве не нуждается ребенок, чтобы ты пошел и обнял его, поцеловал, приласкал, проявил свою любовь?
– Уточню. Я не чувствую любви к своей маме, к своему ребенку, чувствую раздражение. Чтобы проявить любовь, я должен заставить себя думать, что я люблю их. Получается обман. И я чувствую, что грешу, что совершаю ошибку.
– Мы не должны очень доверять своим чувствам. Например, я вижу какого-то человека, который не вызывает во мне любви. Но я говорю себе: «Нет, пойду, поговорю с ним, поддержу его, приласкаю. Скажу пару слов с любовью». Возможно, у меня нет никакого желания или расположения это сделать. Однако действуя так, мое сердце согревается: ведь я человек, и вещи меняются. Потому мы не должны быть людьми, которые движутся только нашими чувствами. Мы страстные люди, в нас обязательно бывают изменения. Я могу сказать, что мне плохо, не хочу ни с кем говорить, иду к себе домой. По пути встречаю человека, он меня останавливает. Я стараюсь поговорить с ним с любовью, по-доброму, улыбнуться ему, и моя душа смягчается. Нервы успокаиваются. Мы люди, мы смягчаемся. А если мы будем ведомы своими чувствами, не будем понуждать себя проявлять любовь, то станем с годами еще более жестокими. С годами мы становимся более чувствительными, наша нервная система ослабевает – легче плачем. Хотя такие слезы не имеют большой цены. Однако когда мы исполняем заповеди Божии (а Христос говорит, что «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11: 12)), то мы меняемся. У меня может не быть никакого желания вести себя достойно с человеком, но я понуждаю себя пойти поговорить с ним с любовью, обнять его, проявить любовь. Делая так, моя душа движется любовью.
– Получается, когда мы проявляем любовь, а внутри себя ее не ощущаем, мы преследуем какую-то свою цель? Когда я чувствую раздражение, мне нужна какая-то причина, чтобы остановиться и не проявлять раздражения.
– Евангелие Христово и образ кроткого Христа – разве это не причина, чтобы нам не раздражаться?
– Выходит, если я раздражаюсь и ради Евангелия веду себя так, как будто я не раздражаюсь, то я лгу?
– Во всех наших делах в качестве начала, как образец, мы должны иметь Христа и Евангелие, помнить, что мы созданы по образу и подобию Божию, а не смотреть на свои чувства и ощущения. А иногда то, что мы чувствуем, мы должны не только не показывать, но и изымать и выбрасывать вон от себя. Потому что, если мы это оставим внутри, тогда мы съедим другого человека. Внутри нас живут животные страсти. Иногда даже кажется, что лучше умереть, чем с ними продолжать жить. Во всем нужна рассудительность.
Святые отцы Церкви говорят, что во всем необходимо рассуждение. Большая среди добродетелей – это рассудительность. Даже больше любви.
К тебе приходит кто-то и говорит: «Я тебя утомил?» «Да, утомил». Он уйдет и больше не вернется. А если ответишь: «Нет, ты мне не надоел. А если я и устал, то не ты в этом виноват, а я сам».
Приходит человек и спрашивает: «Тебе обо мне что-то плохое говорил этот человек?» Если скажешь: «Да, о тебе говорил», он уйдет и будет убиваться. А если скажешь: «Нет, он о другом человеке говорил. А о тебе он в другой раз даже очень хорошие слова сказал», то это будет формально ложь. Но, по существу, что предпочтительнее сказать? Он тебя, действительно, осуждал, но не нужно обо всем рассказывать и все превращать «в салат». То, на что мы ориентируемся в поведении, это не наши чувства, а Христос.
Иоаннис, а ты чем занимаешься?
– Учусь на психолога.
– А чем потом будешь заниматься? Как будешь клиентов находить? Чтобы помочь людям, надо быть простым. К духовнику, к психологу приходят запутавшиеся люди, и чтобы им помочь, нужно быть простым. Так? Когда человек видит все мрачным, надо помочь ему увидеть мир хотя бы розовым. Когда человек смотрит на ковер и видит тысячу элементов, тебе нужно помочь ему увидеть весь узор, а не тысячу нитей, чтобы он ощутил мир. Честно говоря, я бы не хотел, чтобы меня исследовал психолог.
Митрополит Афанасий Лимасольский
Перевела с греческого Мария Орехова
Источник: www.omilies.net