429
 |
Как и в любой сфере, в богословии возможно получить степень кандидата наук. Но далеко не все представляют какой путь проходит человек решивший приступить к работе над научной диссертацией. Иногда, по Промыслу Божию, могут случиться совершенно необычные истории, которые могут привести к очень интересным развитиям событий.
Рассказ повествует о том, как автор получил кандидатскую степень несмотря на то, что это никогда не было его осознанным и взвешенным решением.
Я никогда не принимал осознанного и взвешенного решения получить кандидатскую степень! Это случилось само собой. Однажды меня пригласили преподавать в Тихоокеанский университет Аляски в городе Анкоридж, точнее, в находящийся на его базе Колледж сельского и человеческого развития. Там мне предстояло вести курс в рамках летней программы межкультурной ориентации, который длился полтора месяца. На него, подобно добровольцам, готовящимся к отправке в горячие точки, записывались учителя, которые желали найти работу на Аляске. Таким образом они знакомились с новыми для себя традициями и обычаями местного населения. Здесь говорят на двадцати разных языках и живут несколько сотен официально зарегистрированных племен. Поэтому, чтобы работать с ними, нужна подготовка не хуже, чем когда собираешься поехать в другую страну.
Со временем ситуация в университете стала ухудшаться, сокращалось финансирование, и работа там казалась мне менее привлекательной. Тогда же меня стали приглашать на работу в Аляскинский университет в Фэрбенксе. Одна дверь закрывалась, зато распахивалась другая. Там я устроился на временную ставку, мне предстояло замещать своего друга и коллегу, вести курс, в названии которого тоже использовалось слово «межкультурный», — «Программу межкультурного образовательного обмена». В рамках ее у самих ассистентов преподавателей появлялась возможность повысить свой уровень и подняться по карьерной лестнице — они могли посещать занятия, которые позволили бы им стать полноценными аттестованными учителями, получить прибавку в заработной плате и прочие бонусы.
Ежегодно эту программу заканчивало больше алеутов, чем другие программы и курсы вместе взятые. Причина состояла в том, что преподаватели, взяв необходимые материалы, выезжали в деревни и города к своим ученикам, а не требовали, чтобы те приехали в кампус университета. В числе студентов были преимущественно взрослые женщины, активно занимающиеся общественной работой, а по совместительству — жены, мамы и бабушки. Для них покинуть родное селение и на время обучения перебраться в другой город представлялось совершенно невозможным и даже немыслимым. Ради учебы им предстояло бы оставить то, из-за чего они, собственно, и пожелали получить степень бакалавра. Но они могли это сделать благодаря нашему курсу, при этом не нужно было уезжать из дома и бросать семью.
Когда я устроился в Аляскинской университет, у меня была степень магистра богословия. Руководство сочло, что это высший уровень в моей области, так как в те годы получить степень кандидата богословия в Северной Америке не представлялось возможным: ни в одном из учебном заведении не было таких программ подготовки. Но со временем мне стали намекать, что без кандидатской меня могут не оставить на следующий учебный год. Архиепископ Анастасий (Яннулатос), служивший тогда в Кении, предложил мне поступить в аспирантуру Афинского университета. Ранее мы встречались с ним на нескольких международных миссионерских конференциях, и он посоветовал мне заняться научной карьерой, хотя я никогда не считал такую цель основной для себя.
Владыка сказал:
— Отправьте мне то, что у вас уже написано, я могу собрать в нашей духовной школе комиссию по вашему вопросу, она рассмотрит вашу работу. Если вам дадут добро, то сможете защититься у нас в Афинах.
Мы так и сделали, но потом владыку Анастасия перевели на Албанскую кафедру, и наше общение прервалось. Остальные члены комиссии не знали меня лично, со временем они начали выставлять мне дополнительные требования, а потом и вовсе невыполнимые. К примеру, попросили меня перевести диссертацию на греческий. К тому времени я уже работал с рукописями девятнадцатого века на русском языке и архивными текстами, часть из них была составлена юпиками и алеутами. Включить в список необходимых языков еще и греческий казалось мне непосильной задачей. Я познакомился с несколькими греками, которые учились в Оксфорде, связался с ними и даже отправил деньги, чтобы они перевели некоторые мои статьи и отрывки из работы, но не получил от них ни одной переведенной страницы.
Когда я отчаялся и уже был готов оставить всякую надежду получить степень кандидата, меня вдруг пригласили на конференцию Всемирного братства православной молодежи «Синдесмос» в город Прешов, тогда находившийся на территории Чехословацкой Социалистической Республики. Эту страну силой удержали в составе коммунистического блока в 1968 году в результате введения советских войск. Я понимал, насколько опасным для меня может быть въезд туда.
В Прешов мы отправились на ночном поезде, а по прибытии нас тепло встретили на богословском факультете университета. Когда нам проводили экскурсию по зданию, я заметил в библиотеке несколько полок с кандидатскими диссертациями.
— У вас есть аспирантура? — осторожно поинтересовался я.
— Да, конечно. А почему вы спрашиваете?
Я поведал о своей ситуации.
— Пришлите нам то, что вы уже написали, мы взглянем.
Отправил. Они посмотрели. Спустя три года меня пригласили для защиты диссертации, а также посадили принимать устные экзамены по истории Церкви и патрологии у поступающих.
Перед защитой я по много часов проходил всевозможные опросы и консультации, в основном потому, что мой уровень владения разговорным русским языком был весьма ограниченным. Раньше мне в течение долгих лет приходилось работать с архивами и документами, но я не говорил по-русски еще со времен учебы в Джорджтаунском университете, где в течение одного семестра проходил интенсивный курс русского языка. Когда я вспоминаю наши занятия, меня охватывает некоторый ужас. Когда тебя вызывали, нужно было встать и на глазах у нескольких сотен человек произнести нужный ответ, при этом без запинок и без малейшего акцента. В противном случае тебя перед всеми позорили и унижали.
Но члены моей комиссии оказались очень корректными, вежливыми профессионалами. Отец Павел сначала мне польстил, сказав, что из моей работы все очень много узнали об Аляске и истории местного православного христианства, а затем предложил вести неформальную беседу, словно разговор коллег. Отец Стефан тут же возразил, заметив, что у нас напряженная научная дискуссия. И следующие три часа они словно вели допрос, причем один задавал вопросы, для ответа на которые мне нужно было серьезно задумываться и описывать малейшие детали, а другой спрашивал о том, на что я мог сказать всего несколько предложений. В конце они единогласно решили присудить мне степень кандидата богословия.
Если бы мне довелось представлять свою диссертацию на тему «Развитие алеутской идентичности» комиссии из американских ученых, то могла бы развернуться более острая и неприятная дискуссия, некоторые бы вовсе стали отрицать фактологическую базу моей работы. Мое более раннее исследование на схожую тему— оно называлось «Бухта Трех Святителей» — отвергли как какие-то выдумки. Мою статью приняли и мне выплатили гонорар только после того, как я подал апелляцию в Министерство внутренних дел (которое финансировало исследование) и настоял на том, чтобы все мои сноски и источники изучил и проверил компетентный архивариус из Библиотеки Конгресса.
В диссертации я рассматривал то, как умение читать и писать на родном языке стало тем инструментом, благодаря которому алеуты поднялись до уровня образованных людей, начали переводить книги и писать их, открыли собственные школы. В результате, как я установил, представители второго владеющего грамотой поколения сами сооружали храмы, имели школы, рынки и даже больницы, плавали на собственноручно построенных кораблях и вели торговлю.
Эта уникальная история изучалась очень мало, и ученые, работающие в этой области, часто подвергают ее сомнению. Существует предрассудок, стереотип, из-за которого эксперты не признают, что племенные народы могли достигнуть столь высокого уровня адаптации за два-три поколения. Местные власти и федеральное правительство США бьются над этой проблемой уже больше века, и все безуспешно. Никто не хочет признать, что российская колониальная администрация смогла за тридцать лет сделать то, что американцам не удается уже сто пятьдесят лет.
Русские применили на Аляске те же принципы и схемы, посредством которых сами приобщились к культуре и стали цивилизованными во времена князя Владимира, крестившего Киевскую Русь в 988 году. Тогда русский народ перенял наследие равноапостольных Кирилла и Мефодия, живших несколькими десятилетиями ранее. Святые братья создали письменность для мораван и перевели на него с греческого библейские и литургические тексты. Русские разработали для унанганов, алутииков, а также частично для тлинкитов и юпиков собственный алфавит, а затем перевели и издали на их языках книги. Через одно-два поколения алеуты сами переводили и даже что-то писали. Как видим, потребовалось не так много времени. Но и сегодня есть те, кто, подобно баварцам, которые были против Кирилла и Мефодия и изгнали их из Моравии, утверждая, что для выражения христианской веры подходит только греческий и латинский, настаивают, что образование может вестись только на их «цивилизованном» языке.
Что нужно для того, чтобы получить степень кандидата богословия? Нужно, чтобы в детстве вас любили и подбадривали родители, нужны замечательные педагоги и учителя на всех этапах обучения, а потом — мудрые и добрые коллеги, готовые поддержать друзья, терпеливая супруга и прощающие вас дети, радушная и приветливая комиссия, социалистическое правительство, которое не знает, что такое стипендия и сколько с вас взыскивать средств, наконец, один из самых первых компьютеров фирмы Apple. Вдобавок к перечисленному желание посетить страну предков. Готово! Вы кандидат богословия! Даже если вам это никогда особенно не было нужно и вряд ли когда-то понадобится. Но теперь я, подписывая письма, могу после сана, имени и фамилии указать еще два слова: «Протоиерей Михаил Олекса, кандидат богословия».
Книгу протоиерея Михаила Алексы «Чудеса каждый день: Рассказы о Промысле Божием» можно найти в магазине «Сретение» по адресу: г. Москва, ул. Лубянка, 17, стр. 1.