Московская Сретенская Духовная Академия
Имущественная база Церкви в Риме IV–VI вв.: Евангельское обоснование и источники доходов
25 сентября 2019
Имущественная база Церкви в Риме IV–VI вв.: Евангельское обоснование и источники доходов
Чтобы заниматься социальной деятельностью, Церкви в Римской империи были необходимы источники финансовой поддержки и права на собственность. В первую очередь, это касалось имущества, которым могла располагать Церковь, поскольку его наличие давало возможность организации зданий социальной работы (больниц, домов для сирот, вдов, странников и др.), которые также необходимо было содержать и благоустраивать. Какими же материальными средствами располагала Церковь?
Содержание:
Богословское обоснование собственности
Под собственностью понимается принадлежность вещей, материальных и духовных ценностей определенным лицам, юридическое право на такую принадлежность и экономические отношения между людьми по поводу принадлежности, раздела, передела объектов собственности[1].
Исходным пунктом традиционной для историографии посылки о безоговорочном осуждении Евангелием богатства и собственности являются, по мнению исследователя В. В. Симонова, известные слова Христа: Горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете (Лк. 6:24-25). Одновременно с этим в евангельском тексте мы находим примеры другого богатства ― не осуждаемого. Эти примеры мы видим в учениках и последователях Христа, среди которых были люди не только имущие, но и достаточно состоятельные: «при Нем, помимо «двенадцати», были некие женщины, которые служили Ему имением своим (Лк. 8:3)[2]. Также известный пример, встречающийся в Евангелии ― Иосиф Аримафейский (знаменитый член совета, который ожидал Царствия, но тайно ― из страха от Иудеев). Его состояние помогло дать достойное погребение телу Христа ― он отдал для этого свой склеп, наличие которого уже говорило о состоятельности владельца, а также он купил плащаницу для совершения обряда: Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе (Мк. 15:46). Не последнюю роль в проведении обряда сыграли и чисто материальные средства, когда Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его (Мк. 16:1).
Другой пример состоятельности мы видим в описании женщины, которая еще при жизни Христа, возлила миро Ему на голову, тем самым сделав доброе дело для Него: пришла женщина с алавастровым сосудом мира из нарда чистого, драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня (Мк. 14:3-6). При этом, как повествует Евангелие, на 200 динариев можно было накормить хлебом до пяти тысяч человек (Мк. 6:37; Ин. 6:7). Также и милосердному самарянину было бы трудно помочь попавшему в беду человеку, а определенный уровень его материального благосостояния помог ему проявить действенную заботу о страждущем.
Более того, вполне нормальной представляется и забота об охране собственности, о «безопасности имения» (Лк. 11:21; 12:39). Да и само богатство в физическом объеме своем весьма относительно, как свидетельствует известный евангельский рассказ о двух лептах вдовицы (Мк. 12:41-3). По крайней мере, значительную роль в этом вопросе играет субъективное его восприятие.
Так что Евангелие, вопреки бытующему мнению, отнюдь не содержит осуждения богатства как такового. Оно дает и критерий оценки: Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе; а злой человек из злого сокровища выносит злое (Мф. 12:35).
Безусловному осуждению подлежит лишь богатство неправедное, основанное на нарушении общих нравственных принципов взаимоотношений между людьми. Текст Евангелия показывает тех, кто неправеден: неправедны поядающие домы вдов (Мф. 23:14; Мк. 12:40); те, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет (Лк. 12:21). К таким людям Христос обращает слова о том, что никто не может служить двум господам: ибо одному станет усердствовать, а другому нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне (Мф. 6:24); положение таких людей в определенной степени соответствует положению царства, разделившегося в самом себе, о котором Спаситель сказал, что оно опустеет, и дом, разделившийся сам в себе, падет (Лк. 11:17).
Евангелие, вопреки бытующему мнению, отнюдь не содержит осуждения богатства как такового
Значимый пример неправедного богатства дает притча о богаче и Лазаре: богач, который использовал свое имущество (одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно (Лк. 16:19)) только для своего наслаждения, не уделяя ничего для помощи нуждающимся, один из которых ― Лазарь, был на пороге его дома. После смерти каждому из них воздалось по их земной жизни. Богач получает наказание в аде, будучи в муках (Лк. 16:23), и когда он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: «отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: «чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь» (Лк. 16:24-25).
Неправедны также и те безумные богатые, которые возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию (Ин. 12:43), и концентрировались скорее на тленных сокровищах на земле, чем на вечных сокровищах на небесах (Мф. 6:19-20; Лк. 12:33).
Таким образом, Евангелие не осуждает само по себе наличие богатства у человека, но только тех, кто использует его только для наслаждения в земной мире, не заботясь о богатстве небесной жизни. Соответственно, уже только наличие богатства делает человека более уязвляемым для искушения его неправедно использовать. Здесь ярким примером для обращения с богатством, которое дал Господь человеку, служит притча о талантах: когда трем людям были даны таланты соразмерно с их силами (5, 2 и 1 талант), чтобы они их приумножили до его возвращения. И первые два человека приумножили их в два раза, последний же закопал его в землю, прогневав этим господина, который отобрал у него и этот талант. Также и с богатством: давая человеку «талант» Господь накладывает на него ответственность, что он это богатство потратит с пользой и преумножит. Но Господа интересует небесное богатство человека, и если он использует вверенное ему богатство на добрые дела, то соразмерно с этим, он увеличит свое богатство на небесах.
Основные источники доходов Церкви
В формировании церковного имущества и доходов Церкви и духовенства сыграл большую роль император Константин, и, в частности, изданный Миланский эдикт. Некоторые ученые пытались доказать, что никакого миланского эдикта не было[3]. Но, как отмечает профессор В. В. Болотов, «шум этого открытия ― весьма дешевого свойства: эдикт сохранился лишь в виде litterae a Licinio ad praesidem (Bithyniae) datae (послания, данного Лицинием наместнику Вифинии); дело касается лишь формы эдикта, а никак не его содержания. И, конечно, в таком же виде получили litterae и все praesides, а не один вифинский»[4]. Профессор также разбирает сам Миланский эдикт и, в частности, дает свой взгляд на права, дарованные императором Церкви как в самом эдикте, так и во время его правления. По его мнению, «в миланском эдикте Константин определяет христианское общество, как corpus Christianorum. Это означало, что по общему гражданскому праву, это общество могло приобретать имущества тремя способами: посредством покупки, через дарение (donatio) и по завещанию»[5].
Рассматривая каждое из этих трех прав отдельно, можно сказать, что право приобретения имущества посредством покупки не может вызывать сомнений относительно своего существования. Правом получать дарения Византийская Церковь пользуется, по мнению профессора В. В. Болотова, с 321 г., хотя «положение, занятое ей с конца 312 и начала 313 годов, давало ей возможность уже тогда пользоваться этим правом, а специальное законодательство и упоминание этого права в актах касается лишь подробностей»[6]. По Римскому праву того времени, хотя договор дарения и считался «соглашением, не подпадающим ни под какой тип договоров»[7], тем не менее его необходимо было юридически заверить при свидетелях у начальника провинции, а также занести этот акт в документы города. В противном случае, по закону 316 г., этот акт дарения не имел никакой силы. При этом размер дарения не имел значения. Согласно профессору В. В. Болотову, «такие требования к передаче имущества через дарения существовали еще при Констанции Хлоре, а Константин Великий оставил их в силе. Смягчение закона, произошло уже при Феодосии Младшем в 428 году, который распорядился, чтобы акты дарения, не превышающие суммы в 200 солидов, совершались без составления актов»[8].
Также в разряд дарений можно отнести как скромные натуральные приношения обычных верующих, так и значительные вклады императора, которые можно считать государственным финансированием. Известный пример, дошедший до нас, ― Мелания Старшая, римская дворянка, которая основала несколько монастырей и хоспис у дороги возле Вифлеема. Ее родственница Мелания Младшая, продав свои поместья в Испании, переехала в Палестину, где содержала женский монастырь и два мужских. Палладий упоминает, что она пожертвовала 15 тысяч золотых монет.[9] Известный мужской пример подобных жертв: «Постройка императором Юстинианом церкви,которая и сегодня считается подлинным шедевром византийской архитектуры ― храм Святой Премудрости, ″Айя-София″»[10]. Подобные пожертвования совершались обычно при живом дарителе, однако с 321 г. Церковь стала получать и завещания. Подобная практика (передавать Церкви часть имущества по духовному завещанию), по мнению исследователя А. П. Лебедева, «ведет свое происхождение со времен римского язычества: в языческом Риме был обычай, что умирающий, изъявляя свою последнюю волю в духовном завещании, всегда оставлял часть наследства царствующему императору»[11]. И так же, как и в Риме, было почти оскорблением, если умирающий опускал Церковь в своем завещании[12]. C появлением института монашества и возникновением первых монастырей появились люди, которые совершали паломничества в эти монастыри. Вследствие этого в некоторых монастырях, куда приходило много паломников стали появляться ευλογιαι (сувениры), которые паломники уносили с собой как память о посещении святых мест. Этими сувенирами могли являться: масло, плоды садов монастыря и др.[13]
Что касается получения имущества по завещанию, то известно, что в римском праве оно было еще более осложнено, чем право дарения. Как и о предыдущих правах, дарованных Церкви, об этом праве имеется подробное изложение у профессора В. В. Болотова, который считает, что «по исконным римским воззрениям, существенным пунктом для твердости завещания был вопрос об определенном наследнике, и юрист Ульпиан объявил, что нельзя назначать наследниками ни целые города, ни всех граждан города, и даже богов. Впрочем, для богов были сделаны некоторые исключения: например, Юпитер и Марс галльский имели право получать по завещаниям»[14].В разряд дарений можно отнести как скромные натуральные приношения обычных верующих, так и значительные вклады императора, которые можно считать государственным финансированием
На основании этого можно сделать вывод, что какой-либо корпорации было трудно получить какое-либо имущество по завещанию. А при императоре Диоклетиане был дан категоричный ответ: «Если коллегия не опирается на специальную привилегию, то не может получать наследство»[15]. При императоре Константине в 321 г. был издан уже новый закон, который дал Церкви как раз эту специальную привилегию, согласно которой за Церковью признавалось право получать имущество по завещаниям, и этот закон не подвергался в дальнейшем никаким ограничениям. Но в большинстве случаев подобные завещания делались не для самой Церкви, а отдельным ее служителям, которые, например, навещая больных, располагали их делать завещания в свою пользу. Эти прецеденты пытался урегулировать император Валентиан I в 370 г., который своим указом запретил клирикам получать имущество по завещанию, но тем самым положение священнослужителей стало, по мнению профессора В. В. Болотова, «унизительным, и не сравнимым даже с актерами»[16].
Также стоит отдельно разобрать случаи, когда умерший не оставлял после себя завещания. В этом случае римское право предусматривает два варианта: 1) если умершее лицо не имеет прямых наследников, либо 2) если имеет таковых, но не оставило для них завещания. Что касается этих вариантов, то комментарий к ним мы также находим у профессора В. В. Болотова, который говорит об этом следующее: «Римским законом подобные лица (не имеющие наследников, либо не оставившие в пользу них завещания) были третируемы весьма своеобразно: если умирал вольноотпущенник, не имея наследников, то его патрон мог выступить в качестве наследника по закону»[17]. Точно так же поступали, по-видимому, и корпоративные общества: если, например, умирал участник подобной корпорации, то его имущество переходило в пользу самой корпорации. Также и если кто-то из коллегии ремесленников умирал, то его имущество шло в пользу коллегии; после смерти солдата, его имущество ― легиону и т.д. Поэтому, с этой точки зрения, христианское общество не получило никаких особых привилегий. В 434 г. был издан закон, согласно которому, после смерти клирика или монаха, не имевшего прямых наследников, имущество переходило в пользу Церкви. Однако, если монах был вольноотпущенником, то его имущество наследовал его патрон, поскольку, как говорил император Феодосий, отражение слов которого мы находим у профессора В. В. Болотова, «неприлично Церкви удерживать то имущество, на которое по закону преимущественное право имеют другие лица»[18].
В начале IV века, пожалуй, главнейшим источником доходов Церкви, до того как христианство стало популярным в Римской империи, были налоговые льготы, а также земли и здания, которые переходили в ведение Церкви. Наибольший вклад подобного характера в имущество Церкви внес император Юстиниан I (527 – 565). Согласно его VII Новелле, с 535 г. запрещалось отчуждать недвижимое имущество, принадлежащее Церкви. Сюда относились, согласно тексту Новеллы, «дома, поля, сады, а также занятые на обработке земли рабы и государственные хлебные выдачи»[19]. Запрет был наложен на любые виды отчуждения: продажу, дарение, обмен, аренду, отдачу в залог и т.д.[20] Исключением был только император, если возникала необходимость для устройства стратегических пунктов на определенной территории в интересах государства. Но император и здесь расширял возможности Церкви, поскольку забрать имущество он мог, только обменяв его на другое, более ценное.
Также важным источником доходов стали доходы с Церковного имущества. Такими недвижимыми имуществами Церковь отчасти обогатилась за счет закрывшихся языческих храмов. Вследствие императорских приказов, имущество, ранее принадлежавшее языческим культам и их жрецам, «обращаемы были в собственность христианских храмов и их предстоятелей»[21]. Далее стало распространено при постройке нового храма обеспечивать его земельным владением. На это можно найти указания в словах свт. Иоанна Златоуста: «Кто имеет поместье, то должен иметь в нем и церковь. Ты (помещик) поставь церковь, священника, диакона и прочий клир, и припиши к церкви имение, как бы приданое невесте»[22].В 434 г. был издан закон, согласно которому, после смерти клирика или монаха, не имевшего прямых наследников, имущество переходило в пользу Церкви
О имущественном состоянии Церкви можно судить и по государственным законам в пользу Церкви, которые были приняты императором Константином и его преемниками. К этим законам относятся такие:
1. Согласно Миланскому эдикту и последующим законам, Церкви возвращено отобранное у неё имущество (однако личное имущество христиан возвращено не было).
2. Христианским общинам отпущены крупные субсидии на содержание лиц, посвятивших себя Богу, т.е. вдов и аскетов; вдовы и сироты принимаются под особое покровительство общества[23]. Духовенство освобождено от общественных обязанностей и уплаты налогов[24].
3. Епископам переданы некоторые функции от гражданских судов[25]. Впоследствии епископ был приравнен к государственному чиновнику (магистрату), в случае перенесения дела по требованию одной из сторон на суд епископа его решение было окончательным.
4. Церковь получила право наследования по завещанию[26].
5. (Теоретически) отвергнута казнь через распятие на кресте.
6. Запрещены языческие жертвоприношения[27]. С 331 г. начинается закрытие языческих храмов и конфискация их имущества.
7. В 321 г. воскресенье официально признано религиозным праздником и днем отдыха[28].
8. Вопреки политике прежних императоров, отменены законы имп. Августа против безбрачия[29]. Отменён конкубинат (внебрачное сожительство)[30], не признаются права детей, рождённых вне брака[31], ужесточаются основания для развода[32]. Введены суровые кары за широко распространённое в Древнем мире похищение женщин с целью брака.
9. Несмотря на требования фиска, Константин отменил заключение в тюрьму и уголовные преследования недоимщиков. Узаконена государственная помощь больным, нищим и другим категориям социально незащищённых лиц.
10. Преследуются пытки и убийство рабов их хозяевами[33]; при передаче рабов в другие руки запрещено разлучать членов одной семьи[34]. Язычникам и иудеям запрещалось под угрозой крупного штрафа иметь рабов-христиан, а за обрезание раба-христианина хозяину-иудею грозила смертная казнь[35].
Помимо законодательной деятельности, император также занимался строительством храмов. Так, в Иерусалиме им была украшена пещера Гроба Господня и построена роскошная базилика Воскресения Спасителя, а в Константинополе воздвигнут храм св. Апостолов[36]. Помимо этого, император также оказывал материальную поддержку Церкви. В частности, у исследователей мы можем найти, что «в 314 году Константин карфагенскому епископу Цецилиану, предоставил из общественных касс сумму более 30 000 солидов на построение церквей в Африке, Нумидии и Мавритании и обещал в случае нужды снова»[37]. А после Первого Вселенского собора, прошедшего в Никее в 325 г., Константин Великий, согласно профессору В. В. Болотову, «сделал распоряжение, чтобы ректоры провинций доставляли в каждом году известное количество хлеба на содержание клира, вдов, сирот и девственниц»[38].
О материальном положении Церкви можно также судить и по устройству самих храмов. Дошедшие до нас сведения говорят о том, что убранство храмов было богатым и украшенным. По свидетельству источника, описывающего устройство возникающих храмов, «чаша и столпы, оную поддерживавшие, часто бывали из чистого серебра. Между столпами висели занавесы из дорогой материи, для закрывания престола с четырех сторон. Кроме того, утверждали над престолом голубей из золота или серебра, как для изображения Святого Духа, так и для хранения запасных даров. Нередко вся дуга олтаря покрывалась серебром, или по крайней мере мрамором. В святилище находилось великое множество мозаических изображений из камней, что никогда не тускнут. Церковные двери украшались слоновой костью, серебром или золотом и всегда задергивались занавесами»[39].
Нередко клирики Церкви напоминали пастве об их долге делиться своими материальными средствами с Церковью. Например, «блаженный Августин в своих творениях разъясняет, что как у царя земного есть казна, в которую собираются подати с подданных, так нечто подобное должно быть и у Христа, как Царя вселенной»[40]. Однако в этом вопросе существовало различие между пастырями Восточной и Западной Церкви. На Востоке клирики были очень осторожны и осмотрительны в выборе средств для увеличения церковных имуществ. Святитель Иоанн Златоуст об этом говорит так: «В этом деле нужна великая предусмотрительность, чтобы не умножать до чрезмерности и не доводить до оскудения церковное имущество. Приобретать стяжания нужно с кротостью и благоразумием, поступая так, чтобы жертвователи делали свое пожертвование с охотою и без сожаления»[41]. Другое свидетельство о пожертвованиях мирян, зависящих от личности пастыря можно найти у византийского историка Созомена, который пишет о св. Епифании Кипрском: «Церковного имущества в его распоряжении было очень много. Потому что многие, желая сделать благочестивое употребление из своего богатства, во всех концах вселенной и при жизни отдавали свое имущество в Церковь, и при кончине оставляли ей же, в той же уверенности, что Епифаний, как добрый распорядитель и как человек, любящий Бога, употребит их дары согласно с их намерением»[42]. Противоположной была ситуация в Западной Церкви, проповедники которой считали, что «лучше пусть дети в сем мире будут бедняками, чем их родители явятся таковыми же в будущем веке»[43]. Конечно, далеко не все пастыри Запада были пропитаны подобным духом стяжательства.
Распределение церковных денег находилось в ведении епископа. Но каким образом оно происходило и сколько получал каждый из членов клира ― неизвестно. Свидетельства, сохранившиеся до настоящего времени, больше говорят о Западной Церкви, чем о Восточной: «Все денежные доходы данной Церкви делились ― неизвестно, помесячно, погодно или как еще ― на три части: одна часть шла в пользу Церкви (вероятно, на нужды богослужения и на вспомоществование бедным), другая назначалась епископу, а третья ― клиру»[44]. Ошибочно было бы полагать, что подобное деление было равным, поскольку трудно представить, чтобы епископ брал себе столько же, сколько выдавалось всему клиру или всем бедным его епархии, однако, стоит отметить, что подобное явление было далеко не повсеместным.О материальном положении Церкви можно также судить и по устройству самих храмов ― убранство храмов было богатым и украшенным
Начиная с IV века, в связи с возвышением роли епископов, становится заметным желание выйти из-под контроля в распоряжении церковными суммами. Это выражалось в том, что епископы стали себе позволять распоряжаться церковным имуществом как со своей собственностью. В 341 г. на Антиохийском соборе 24-м правилом было определено, что «все, что принадлежит Церкви, должно быть явным и находится в ведении приставленных к церковному имуществу пресвитеров и диаконов, так чтобы они знали, а не находились в неведении что, собственно, принадлежит Церкви и чтобы ничего не было скрыто от них»[45]. А 26-м правилом, для контроля деятельности епископа, была введена должность церковного эконома.
Расходы, которые Церкви приходилось обеспечивать, состояли из платы клиру, оплаты содержания зданий и расходы на дела милосердия, организацию и функционирование благотворительных учреждений и акций. Самым ярким примером социальной деятельности Церкви, как пишет об этом Г. Папагеоргиу, «служит возникновение общественных больниц, и изменение взглядов на систему лечения, ухода за больными и вообще восприятие страждущего человека. Лечебных заведений в нашем понимании в древности не существовало. Так называемые «асклепии», скорее, представляли из себя санатории религиозного толка для состоятельных граждан»[46]. Уже на Первом Вселенском Соборе в Никее (325 г.) было постановлено, чтоб архиереи лично курировали систему оказания медицинской помощи неимущим гражданам.
Благодаря всем вышеперечисленным источникам доходов, а также привилегиям со стороны государства, материальное положение Церкви в империи было весьма обеспечено. Согласно статистике, приведенной в труде В. В. Болотова, «земельные владения Церкви за 2 века разрослись до того, что занимали 1/10 часть всей государственной территории»[47]. При этом, владения отдельно Римской Церкви, например, находились не только в Италии и на Сицилии, но также и в Малой Азии, Сирии и Египте.
Еще одним известным пунктом, по которому можно судить о положении церквей в Римской империи, были кафедральные соборы, об убранстве которых дошло больше сведений. Эти данные также приводятся в труде В. В. Болотова: «В начале V века три римских кафедральных собора (св. Иоанна, св. Павла и Иоанна Латеранского) получали кроме известных доходов натурой, еще и 22 000 солидов»[48]. Есть и такие примеры: Александрийская Церковь в начале V века располагала настолько значительным имуществом, что могла получить у одного человека кредит в 167 400 солидов.
Такое имущество и хозяйство Церкви дали ей возможность активно заниматься благотворительностью и развивать социальную деятельность. При многих храмах было устроено много разных благотворительных заведений: больниц, богаделен, домов для сирот и странноприимные дома. Наиболее известное построенное подобное учреждение ― «Василиада», устроенная свт. Василием Великим в 370-х гг. в Кесарии, представляла собой небольшой город. Другой пример ― Антиохийская Церковь, которая в IV-V вв. содержала на своем попечении, кроме больных, нищих и странных, еще 300 вдов или девственниц. В матрикуле Александрийской Церкви при Иоанне Милостивом (конец VI века) содержалось 7500 имен тех, кто получал пособие от Церкви.
Таким образом, исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что доходы Церкви и духовенства складывались из следующих статей: государственная поддержка, которая заключалась в передаче земельных территорий и строительстве храмов, имущества, изъятого у язычников и т.п.; пожертвования физических лиц, в частности, наибольшие суммы от императорских семей и аристократии, а также получении имущества по завещаниям. Наибольший интерес представляет практика, при которой наследники имущества, переданного по завещанию, получали от Церкви дивиденды в соответствии с договором завещания. Также Церковь могла заниматься и занималась коммерческой деятельностью, наиболее распространенной из которой была торговля.
чтец Андрей Панкратов
Ключевые слова: Церковь, собственность, социальная деятельность, Евангелие, право, пожертвование, Юстиниан I, Константин Великий, завещание
[1] Райзерберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. 2-е изд., испр. ― М.: ИНФРА-М., 1999. ― С. 342.
[2] Симонов В. В. Церковь ― общество ― хозяйство. ― М., 2005. ― С. 53.
[3] Seeck О. Das Toleranzedikt von Mailand // Zeitschrift für Kirchengeschichte. Bd. XII. ― 1891. ― S. 381-386.
[4] Болотов В. В. Лекции по Истории Древней Церкви. Т.3. ― СПб., 1907. ― С. 206.
[5] Там же. С. 206.
[6] Там же. С. 206-207.
[7] Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И. Б. Новицкого и проф. И. С. Перетерского. ― М., 1996. ― С. 499.
[8] Болотов В. В. Лекции по Истории Древней Церкви. Т.3. ― СПб., 1907. ― С. 206-207.
[9] Heiska N. The economy and livelihoods of the early Christian monasteries in Palestine. ― Helsinki, 2003. ― P. 57.
[10] Meyendorff J. The Byzantine legacy in the Orthodox Church. ― St. Vladimir's Seminary Press, Crestwood, New York, 1982. ― P. 13.
[11] Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. ― СПб. 2006. ― С. 364.
[12] Lenski N. E. The Cambridge Companion to the Age of Constantine. ― Cambrige, 2012. ― P. 109-111.
[13] Heiska N. The economy and livelihoods of the early Christian monasteries in Palestine. ― Helsinki, 2003. ― P. 52-53.
[14] Там же. С. 210.
[15] Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. ― СПб. 2006. ― С. 364.
[16] Seeck О. Das Toleranzedikt von Mailand, в Zeitschrift für Kirchengeschichte, XII. ―1891. ― S. 388.
[17] Болотов В. В. Лекции по Истории Древней Церкви. Т.3. ― СПб., 1907. ― С. 213.
[18] Там же. С. 214.
[19] Codex Iustinianus / Recognovit Paulus Krueger. VII. 25. 5. ― Berolini, 1888. (Далее: CJ)
[20] CJ. VII. 25. 6.
[21] Соколов П. Церковно-имущественное право в Греко-Римской империи. ― СПб., 2003. ― С. 144-145.
[22] Беседа XVIII на кн. Деяний Апостолов // Творения св. Иоанна Златоуста в 12 тт. Т.7. Ч.2. ― М., 1998. ― С. 197.
[23]Theodosiani Libri XVI cum Constitutionibus Sirmondianis et leges novellae ad Theodosianum pertinentes / Ed. Th. Mommsen et P.Meyer. Vol. I. 22. 2. ― Berol., 1905. ― Col. 42. (Далее: CTh)
[24] CTh. XVI. 2. 2.
[25] CTh. I. 27. 1
[26] CTh. XVI. 2. 4.
[27] Евсевий Памфил. Жизнь Константина. IV.25. ― М.: Изд. группа Labarum, 1998.
[28] CTh. II. 8. 1 = CJ. III. 12. 2(3).
[29] CTh. VIII. 16.
[30] CTh. V. 2. 6.
[31] CTh. IV. 6. 2.
[32] CTh. III. 1. 6.
[33] CTh. IX.1 2. 1.
[34] CTh. II. 15. 1.
[35] Евсевий Памфил. Жизнь Константина. IV. 27. ― М.: Изд. группа Labarum, 1998.
[36] Максимович К. А. История Древней Церкви: Часть I. 33-843 гг. ― М.: Изд-во ПСТГУ, 2012. ― С. 195.
[37] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т.3. ― М.,1913. ― С. 115.
[38] Там же. С. 115-116.
[39] Нравы христиан со времен Константина Великого // Христианское чтение. Т. 33. ― СПб., 1829. ― Репринт: СПб., 2009. ― С. 165-170.
[40] Извеков Н. Д. Иерархия Северо-Африканской Церкви. ― Вильна: тип. А. Г. Сыркина, 1884. ― С. 222.
[41] Иоанн Златоуст, свт.Слово о священстве. III. 17 // Творения. Т. 1. ― М. 1998. ― С. 435.
[42] Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. ― СПб., 2006. ― С. 367-368.
[43] Uhlhorn G. Die kirchliche Armenpflege in ihrer Bedeutung für die Gegenwart. ― Hannover, 1985. ― S. 221; Русский перевод: Ульгорн Г. Христианская благотворительность в Древней Церкви. ― СПб., 1899. ― С. 229.
[44] Лебедев А. П. Духовенство древней Вселенской Церкви от времен апостольских до Х века. ― СПб. 2006. ― С. 369-371.
[45] Антиохийский соборы // Православная энциклопедия. Т.2. ― М. 2010. ― С. 531.
[46] Папагеоргиу Г. Больничное дело и медицина в Византийской империи [Электронный ресурс] // URL: http://www.pravoslavie.ru/62069.html (дата обращения: 05.01.2018).
[47] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 3. ― М., 1913. ― С. 113.
[48] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. 3. ― М., 1913. ― С. 113.
Автор: Андрей Панкратов
Картинка для анонса: Array
Количество показов: 7572