Иерей Петр Украинцев 12103
Условия, в которых протекала жизнь и служение сельского духовенства, почти всегда были очень трудными. Практически все священники центральных районов России имели хорошее образование и навыки, необходимые для помощи крестьянам в образовании, ведении сельского хозяйства и даже медицины. Но вместе с этим, священники в некотором отношении были сильно зависимы от своих прихожан, что и подрывало их авторитет в сельском обществе. А иногда приводило и к последствиям, негативным для самого пастыря.
Содержание:
Священник и крестьяне
Между крестьянами и их приходским священником существовала очень тесная неразрывная связь. Конечно, этому способствовало то, что все крестьяне округи являлись прихожанами одного храма, исповедовались и причащались, приходили с просьбами совершить какую-либо требу или таинство да иногда и просто за советом к одному священнику (в большинстве случаев и единственному). Священник был необходим человеку на всех самых важных этапах жизни, от рождения до смерти.
Как мы знаем, в дореволюционной России существовала традиция передачи священнического места от отца к сыну (или зятю) по наследству, и, несмотря на отмену права наследования приходов в 1867 году, во многих местах оно продолжало негласно сохраняться. Это приводило к тому, что существовали целые священнические династии, служившие по сто лет и более на одном приходе. Результатом этого было то, что будущий священник уже с детства знал своих будущих прихожан и не понаслышке был знаком со всеми их достоинствами и недостатками, особенностями характера, жизненного уклада. Во многом это было связано и с тесным общением детей клириков с крестьянскими детьми — их сверстниками, будущими прихожанами. «Друзья мои были крестьянские мальчишки...»[1] — вспоминает митрополит Евлогий (Георгиевский), происходивший из семьи сельского священника. Это тесное общение с крестьянскими детьми заключалось не только в играх и дружбе, но и молебнах, крестных ходах, которые были большим событием для всех прихожан.
Сельское духовенство было знакомо и с трудом, потому что только сельский труд мог быть гарантом относительно безбедного существования для священнической семьи. Общий труд сближал эти два сословия, и потому священник знал все радости и трудности крестьянской жизни.
Нередко для помощи священник брал с собой на требы сына. Благодаря этому «попович» получал навыки в совершении церковных таинств и треб и, что немаловажно, опыт общения и взаимоотношения отца с односельчанами.
Совокупность опыта и знаний, полученных священническим сыном с раннего детства, была незаменима для молодого священника, поступавшего на свой приход. И даже если он поступал в незнакомый ему приход, этот тесный опыт общения, да и самой жизни очень сильно помогал ему в будущем. «Социальное положение моего отца крепко связало меня еще ребенком с народной жизнью. Общение с народом было живое, непосредственное, то, которого ни искать, ни добиваться не надо, так органически оно входило в судьбу сельского священника...»[2] — вспоминает митрополит Евлогий (Георгиевский) о своих детских годах.
Священник был главным действующим лицом не только при участии в богослужениях и крестных ходах, очень часто к нему обращались неграмотные крестьяне с просьбой написать письмо родственникам, составить прошение или жалобу. Знаниями, почерпнутыми в семинарии из периодических изданий и книг, священник помогал и крестьянам. Следует заметить, что с 1840 по 1870 г. в учебный план семинарии даже входил начальный медицинский курс, что давало священнику возможность быть врачом не только душ, но и тел для своих прихожан. В церковной периодике нередко попадаются статьи, где священники обмениваются между собой врачебным опытом.С 1840 по 1870 г. в учебный план семинарии даже входил начальный медицинский курс, что давало священнику возможность быть врачом не только душ, но и тел для своих прихожан
В преподавательской и просветительской деятельности основная роль также принадлежит духовенству. Если в дореформенное время крестьянские дети собирались для обучения чтения и письму в доме священника или диакона, то уже в пореформенное время очень часто священник брался за организацию отдельной церковно-приходской школы.
Иными словами, священник был отцом и руководителем той большой семьи, своего прихода, почти во всех отношениях. Это была большая честь, но и не меньшая ответственность. Ни на минуту священник не должен был об этом забывать, потому что паства равнялась на него. И недаром в народе говорили: «Каков поп — таков и приход».
Но, несмотря на столь явно высокое значение священника в среде крестьян и тесное общение этих двух сословий, в среде их взаимоотношений порой возникало немало проблем, на которые не следует закрывать глаза. Нередко эти проблемы возникали из-за неправильного отношения прихожан к самому сану священника. Автор книги «Священник в жизни русской деревни» А. Н. Розов отмечает в своем труде три основных вида этих отношений:
· «Одни из них даже не задумывались, что священство составляет особый чин; они видели в церковных обязанностях пастыря только обрядность: сняв рясу, он становился, по их мнению, обычным человеком. <…> Намеренно или без намерения эти люди отвергают, что священник и в каждую пору, а особенно на службе, есть личность неприкосновенная, священная, благоденственная, так что оскорбить его ― значит оскорбить самого Бога, во Имя и от Имени Которого он учит и действует»[3]. Мирскому человеку не следует судить священника, давать ему свои оценки, т.к. он сам даст ответ за свою жизнь перед Богом.
· «Другая часть прихожан обращала внимание на внешние достоинства священника: голос, простоту одежды, ласковое обхождение с ними, готовность угождать каждому из них»[4]. Этих прихожан интересовала лишь внешняя сторона веры, а не ее духовная сущность.Крестьянам не нравилось, что священник выписывает периодику, приобретает книги, тратит деньги (полученные у них же) на обучение детей ― такая особенная (барская, по их мнению) жизнь могла внушать вражду и зависть
· Третью группу, по мнению А. Н. Розова, составляли ревностные прихожане. «Для них было важно, чтобы священник был достойным служителем Божиим. Они ценили истовость богослужения, проникновенность»[5]. Именно такие люди и были самыми настоящими помощниками священнику, активом, теми, на кого он вполне мог положиться.
Непонимание между священником и крестьянами
Теперь постараемся выделить основные проблемы, которые порой сталкивали пастыря и его паству.
Одной из проблем взаимоотношений могло быть непонимание между крестьянином и священником. Многое в этом отношении зависело и от самого священника: сможет ли он найти общий язык с паствой, внушить любовь и уважение к себе и своему сану? При этом, с одной стороны, не унижаясь перед крестьянами, с другой — не превозносясь над ними. Часто крестьянам был непонятен сам уклад жизни священника. Им не нравилось, что священник выписывает периодику, приобретает книги, тратит деньги (полученные у них же) на обучение детей. Такая особенная (барская, по их мнению) жизнь могла внушать крестьянам вражду и зависть.
Нередко крестьяне хотели видеть священника таким же, какими были и они сами, без явных отличительных особенностей. По этому поводу очень уместно привести цитату из книги «Записки сельского священника», к сожалению, написанную анонимно одним протоиереем — благочинным, служившим в селе близ губернского города одной из Приволжских губерний. «Они любят священника, когда он живет также, как они сами; чтобы у священника был такой же простой дом, как и у мужика; когда мужик может придти к нему в любое время; когда священник не прогневается, если тот затопчет и загрязнит у него полы; час-два потолкует с ним об урожае, скотине, недоимках, рекрутчине, и вместе с ним выпьет; когда священник сам потом пойдет к нему на крестины, свадьбу, и вместе с ним напьется там пьян; наденет мужицкий кафтан и поедет вместе пахать, косить, в лес и т.п. Про таких священников говорят: “Наш поп — душа! Он наш настоящий брат-мужик...”»[6].
Вот и еще один пример отношений священников и крестьян: «О. Петр, окончивший всего лишь два класса семинарии, мягок и снисходителен к прихожанам. Прекрасно знает, как угостить каждого, одному дает только чай, второму — чай с вином, третьему предлагает одно вино. Крестьяне любят его, и у него доходы больше, чем у другого священника. Он способен мягко, ненавязчиво, дружески, но внушительно убедить мужика, что он должен именно эту сумму. О. Владимир, выпускник семинарии, умен, развит, прекрасно, с большим чувством служит. Прихожане довольны его служением в церкви, но его не любят, ругают даже в глаза, хотя и боятся. О. Владимир горяч, резок в словах, самолюбив, не любит мужика и дальше прихожей в дом не пускает. Он брал за требы столько же, сколько и о. Петр, но все считали это чересчур много. Однажды о. Владимир, приехал в деревенскую часовню отслужить молебен. Сделал замечание подвыпившим крестьянам, и его со скандалом прогнали. Тут же поехали за о. Петром»[7].Начало XX века — время повального увлечения многих священников светскими науками
Как мы видим из вышеприведенного рассказа, огромное значение для паствы имели и личные качества, особенно характер священника. Порой это имело даже большее значение, чем отношение священника к службе, его благоговейность и т.д.
Весьма часто возникали проблемы во взаимоотношении с паствой у молодых священников, начинающих рьяно бороться со старыми народными традициями, которые иной раз были действительно неправильными, суеверными. Порой эти традиции сплетались у крестьян с церковным преданием, и священник, начинавший с этим всем бороться, расценивался как вероотступник. Но, чаще всего, крестьяне понимали нарушение их традиций как личное неуважение к себе и своим предкам. Иногда традиционный консерватизм сочетался у них с желанием «поставить на место» молодого священника, показать ему свое значение. Как иллюстрация — случай, описанный в книге А. Н. Розова и произошедший в одном из сел Городецкого уезда Вологодской епархии: «Крестьяне плохо отнеслись к молодому священнику, который хотел изменить порядок крестных ходов и отказаться от обычного здесь угощения для причта и богоносцев, предлагаемого почти в каждом доме; вместо этого он хотел собрать деньги в пользу причта, но это ему не удалось»[8].
Кроме того, начало XX века — время повального увлечения многих священников светскими науками. Не обошло это веяние и сельских пастырей. Но чрезмерное увлечение научными трудами, литературой и иными умственными занятиями, на которые священник тратил много времени в ущерб пастырскому служению, тоже могли становиться причиной разобщения между пастырем и паствой.
Довольно часто приходилось переживать разочарования молодому священнику-идеалисту, прибывшему на приход с идеальными устремлениями служить народу, но без опыта, а потому не сумевшему снискать доверие и благосклонность прихожан. Жизнь ломала такого священника, он начинал разочаровываться и в людях, и в своем служении, а это, в свою очередь, вызывало формализм, желание избежать трудностей, апатию. Со временем юные идеалисты превращались в «заурядных сельских попов». Иных продолжала мучить совесть за начатое и невыполненное дело, но они уже ничего не могли поделать.
К большому сожалению, следует признать и то, что в некоторых случаях причиной недоверия паствы к пастырю служила его зазорная жизнь (по большей части — пьянство). Вряд ли можно было внушить доверие прихожанам к священнику, которого они периодически видят в нетрезвом виде.
Финансовая зависимость священника от паствы
Но, наверное, самая значимая проблема взаимоотношений духовенства и крестьян, — это финансовая зависимость священника и членов причта от своей паствы (и в первую очередь — от зажиточной ее части). Священник очень сильно зависел от зажиточных крестьян, которые, зная это, иногда относились к духовенству не лучшим образом. Многие священники вынуждены были буквально раболепствовать, унижая свое человеческое и священническое достоинство, закрывать глаза на многие проступки, которые творили эти люди, ради обеспечения своей семьи и возможности устроить своих детей на обучение в семинарию.
С одной стороны, священник должен был обличать пороки своей паствы, с другой стороны, он знал, что за подобные обличения он может лишиться средств для проживания. Для многих священников этот выбор между семьей и совестью был очень тяжелой нравственной раной. По словам Калязинского священника И. С. Белюстина, «священник в таких случаях находился в самом горьком, самом жалком, самом нелепом положении»[9]. Эта проблема не обошла стороной и семью отца митрополита Евлогия (Георгиевского) — сельского священника.
Сам митрополит так описывает взаимоотношение его отца и «кулака»: «Когда наступало время ехать в школу, отец ходил грустный и озабоченный, потом, скрепя сердце, приглашал “кулака”. Заготовляли чай, водку и угощения, и для отца начиналась пытка. С тем, кого следовало обличать, приходилось говорить ласково, оказывать ему знаки внимания и доброжелательного гостеприимства. Отец унижался, желая задобрить “кулака”, заискивая, — и, наконец, с усилием высказывал просьбу. “Кулак” ломался, делал вид, что ничего не может дать, и лишь постепенно склонялся на заем, предъявляя неслыханные свои условия»[10].
Конечно, свидетелями подобных встреч и разговоров нередко становились и дети священника. Они страдали за своих родителей, видя подобный разлад. Этот негативный опыт нередко рождал желание выйти из своего сословия и уйти, например, в чиновничество. После государственных реформ 1860-х годов многие дети священников именно так и поступили. Но были и те, кто из чувства социальной несправедливости, воспринятой еще в детстве, примыкали к революционным движениям и партиям. Ярким тому примером могли служить революционные настроения многих воспитанников семинарий того времени. «Забитость, униженное положение отцов сказывалось бунтарским протестом в детях»[11].Притчей во языцех становился в народе образ жадного попа, а причина такого образа — материальная зависимость священника от своих прихожан
Но, к счастью, мы имеем немало и противоположных примеров. Нередки были случаи, когда крестьяне, глядя на бедность своего священника, добровольно оказывали ему посильную помощь. И конечно, для бедного священника это внимание паствы было дороже любых пожертвований. Протоиерей А. Попов, служивший в одном из отдаленных селений Вологодской епархии, вспоминал случай, произошедший в первый год его служения на приходе. Так, один из зажиточных крестьян-прихожан пришел к нему в дом и, вызвав его в сени, сказал: «Через неделю будет Пасха, а у тебя ведь ничего нет, да нет поди и денег», — и, открыв бумажник, добавил: «Бери, сколько надо, разживешься — расплатишься»[12].
Финансовый вопрос для многих священников и причетников стоял довольно остро, и в связи с этим крестьяне нередко роптали, что священник слишком много берет за требы. Притчей во языцех становился в народе образ жадного попа (именно этот образ сильно эксплуатировался в период борьбы с религией). И, несмотря на то, что в некоторых местах это явление имело место, в целом с этим никак нельзя согласиться. Причина такого образа — материальная зависимость священника от своих прихожан. Порой крестьяне сами были весьма скупы на подаяние, считая просьбы священника сильно завышенными. Парадокс в том, что, порой, затрачивая огромные суммы на угощения священника во время праздничных обходов, они жалели копейки, данной тому же священнику за требу.
По этому вопросу мы можем найти массу статей и писем в церковной периодике того времени. Оклады, положенные бедному духовенству, в целом не решали финансовую проблему. Во-первых, они были положены не всем, а во-вторых, те выплаты, которые начислялись, не могли решить проблему материальной зависимости от прихожан (хотя положительные тенденции были налицо: государство постепенно продолжало увеличивать количество приходов, которым эти начисления давались, и, соответственно, размер этих начислений).
Нередко крестьяне и сами пытались «наседать» на священника, особенно на молодого, недавно прибывшего на их приход, пытаясь «вынудить его на какую-либо убавку в сборах и плате за молебны, “славу”, панихиды, заупокойные обедни»[13].
Разногласия священника и членов причта
Но не только в среде крестьян священник мог иметь недоброжелателей. Таковыми порой становились и члены причта. Нередко причиной вражды становилась зависть к священнику, чувство несправедливости и обиженности. В воспоминаниях протоиерея А. Попова присутствуют мотивы недовольства младших членов причта: не нравилось им, например, то, что священнику для исполнения треб в отдаленных селах давали лошадь, а причетник при этом был вынужден идти пешком рядом, священнику полагалось больше земли при распределении участков, большая часть при разделе кружечных доходов и при делении печеного хлеба[14].
Трудность заключалась и в том, что не было определенного закона о том, как следует делить средства между членами причта, а это означало неминуемые обиды с чьей-либо стороны. Порой причетники подозревали священника в утаивании денег или в том, что он несправедливо делит доходы.
Не менее тяжелыми были и конфликты с церковным старостой. Староста нередко начинал настраивать прихожан против священника, имея при этом большой авторитет среди народа и достаточно большую осведомленность во внутренней жизни прихода. Староста имел массу способов «насолить» неугодному попу, начиная с кляузы епархиальному начальству и заканчивая оговорами священника перед прихожанами. Эти разногласия между «церковными людьми» не могли благотворно влиять на рядовых прихожан. Да и легко ли было доверять тем, кто, говоря о мире и любви, в жизни все делает наоборот? Эти конфликты между членами причта могли сильно поколебать в людях доверие к Церкви.В конце XIX - начале XX века стал появляться новый образ настоятеля храма, который вполне на равных чувствовал себя в дворянском обществе
Священник и интеллигенция
Конец XIX - начало XX века — время развития сельских школ и, как следствие, приток в село большого количества преподавателей-интеллигентов. Очень многие из них уже потеряли веру в Бога и относились к Церкви, и особенно ко священникам, весьма скептично. Нередко они пытались дискредитировать священника в глазах прихожан. К счастью, у них это получалось плохо, так как крестьяне, наоборот, с большим недоверием относились к этой категории граждан.
«Старый» священник, несмотря на все его недостатки, был намного ближе и родней, чем новые красивые, но весьма туманные идеи учителя-интеллигента. Однако были и те (особенно из числа обиженных и недовольных), которые с интересом воспринимали либеральные мысли и мнения.
Священник и помещик
Взаимоотношения священника и помещика складывались по-разному. Здесь многое зависело от отношения помещика к Православию или к личности священника. Несомненно, были те, кто искренне верил и вел по-настоящему христианскую жизнь, немало было тех дворян, которые лишь формально исполняли внешние церковные обряды, но были и те, и их количество росло с каждым годом, кто был абсолютно равнодушен или даже враждебен к Церкви. По большей части отношение дворянства к сельскому приходскому духовенству было пренебрежительным и негативным.
В свою очередь, хорошее отношение дворян к Церкви и их вера в Бога еще не означала такого же отношения к служителям Церкви. Основными жертвователями довольно часто были дворяне. На их средства строились храмы, покупалась утварь, облачения, но одновременно с этим у них формировалось отношение к храму как к своей собственности. Они зачастую считали себя в праве диктовать священнику условия, в частности, назначать время обедни, сокращать службу и т.д. «Власть помещика для священника порой была более ощутимой, чем власть правящего архиерея или государства»[15], — отмечает в своем труде по истории русской церкви И. К. Смолич, и с этим трудно не согласиться, ведь если между священником и дворянином возникала конфликтная ситуация, епархиальные власти были порой более склонны выставить виновным именно священника. Так было намного проще. И даже если правящий архиерей понимал ситуацию и сочувствовал священнику, то он мог предложить ему лишь просить прощения у дворянина и перевод на другой приход.
Социальное неравенство было одной из причин неблагоговейного отношения дворянина к священнику. По колкому выражению Калязинского священника И. Белюстина, для некоторых дворян священник был «лакеем, только в другом костюме»[16]. Но нередко дворяне не уважали священника вовсе не за его социальное положение, а за его грубость и необразованность. Они видели в нем «крестьянина в рясе», с которым просто невозможно было говорить на равных.
Следует, однако, отметить, что образовательный уровень сельских священников неуклонно возрастал. В XX веке малообразованный священник на приходе был большой редкостью. Следует даже отметить противоположную тенденцию. В конце XIX - начале XX века стал появляться новый образ настоятеля храма, который вполне на равных чувствовал себя в дворянском обществе.
«Он франтовато одет, сам пишет стихи и читает сочинения знаменитых поэтов, играет на гитаре и поет новейшие романсы, умеет танцевать самые модные танцы, открыто курит и не прочь во время домашнего маскарада нарядиться в наряд хозяйки. Он презирает мужиков и баб за грязь и грубость, равнодушен к церкви, хотя и служит там “исправно и благочинно”. В этом случае уже сами крестьяне пытаются перевести такого “барина” на другой приход»[17].
Это далеко не все, но наиболее распространенные причины разобщенности между пастырем и паствой. Многое из вышеперечисленного можно считать социальными проблемами, которые следовало решать на уровне государства, но ведь были и те, которые возможно уладить и самому священнику. Одни и те же крестьяне при одинаковых условиях относились к разным священникам абсолютно по-разному. И именно священник своим примером, своей жертвенностью, своей искренней беззаветной любовью и терпением к своим прихожанам мог добиться их доверия и любви. Важно, чтобы священник не ждал, когда прихожане придут к нему, а сам сделал к ним первый шаг. «Я позаботился сам стать к ним ближе»[18], — рассказывает священник Вологодской епархии А. Попов, — «обо всем расспрашивал, во всем принимал участие, в одном отношении учился у них, а в другом — начал учить словом и делом». Важен был именно личный пример, «потому что без доброго дела доброе слово мало значит для слушателя, а говорящему может вредить, как человеку, который учит тому, что сам первый не хочет исполнять»[19].
Важно было и постоянство, и твердость священника, его готовность отстаивать свои позиции, но при этом не следовало проводить каких-либо резких изменений в приходе. «Никогда не помышлял ни о богатстве, ни о наживе, ничего не делал круто, а шел к цели, если казалось то нужным и справедливым, осторожно, но всегда стойко»[20].
И эти простые, но мудрые советы протоиерея А. Попова не были пустым звуком. Известно, как почитали этого священника не только в своем приходе, но и во всей Вологодской епархии. И эту любовь он заслужил жертвенным своим служением.
Все вышеперечисленные причины негативного отношения дворян и крестьян, во многом были помехой высокой миссии, лежащей на священнике: объединить все сословия с помощью учения Христова и привести их к Богу.
И все же, несмотря на всю тяжесть условий жизни, материальную и бытовую необеспеченность, притеснения со стороны «сильных мира сего», пастыри несли свое служение в вере и любви, стараясь делать все, что было в их силах. Следует отметить, что на территории Российской Империи многие православные священники были в более скромном положении, нежели, к примеру, католические или протестантские (в Польских и Финляндских частях Российской Империи). Особенно это проявлялось в бытовой жизни священника, о чем пойдет речь в следующей статье.
Петр Украинцев
Ключевые слова: сельское духовенство, крестьяне, дворяне, помещики, интеллигенция, прихожане, финансовый вопрос, взаимоотношения, традиции
[1] Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания митрополита Евлогия. — Париж, 1947. — C. 13.
[2] Там же.
[3] Розов А. Н. Священник в жизни русской деревни. — СПб.: Алетейя, 2003. — С. 31.
[4] Там же. С. 34.
[5] Там же.
[6] Записки сельского священника. Быт и нужды православного духовенства. — СПб., 1882. — С. 8.
[7] Розов А. Н. Священник в жизни русской деревни. — СПб.: Алетейя, 2003. — С. 36-37.
[8] Там же.
[9] Белюстин И. С., свящ. Описание сельского духовенства // Русский зарубежный сборник № 4. — Berlin – Paris – London, 1854.
[10] Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни: Воспоминания митрополита Евлогия. — Париж, 1947. — С. 14.
[11] Там же.
[12] Белюстин И. С., свящ. Описание сельского духовенства // Русский зарубежный сборник № 4. — Berlin – Paris – London, 1854. — С. 80.
[13] Попов А. Церкви, причты и приходы Пензенской епархии. — Пенза, 1896. — С. 175-176.
[14] Там же. С. 17.
[15] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917. — М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1996. — С. 371-372.
[16] Белюстин И. С., свящ. Описание сельского духовенства // Русский зарубежный сборник № 4. — Berlin - Paris - London. — С. 78.
[17] Розов А. Н. Священник в жизни русской деревни. — СПб.: Алетейя, 2003. — С. 71-72.
[18] Попов А. Церкви, причты и приходы Пензенской епархии. — Пенза, 1896. — С. 202.
[19] Там же.
[20] Там же.