Московская Сретенская Духовная Академия
И снова закон "О православных монастырях" 1946 года: архивные данные о Украинской ССР
2 марта 2018
Деятельность
И снова закон "О православных монастырях" 1946 года: архивные данные о Украинской ССР
В годы массового террора против духовенства и закрытия храмов в конце 1930-х годов монастыри Украинской ССР значительно пострадали наравне с приходскими общинами. Некоторая часть из сохранившихся обителей после оккупации немецко-фашистскими захватчиками продолжала существовать даже в полуразрушенных еще в довоенный период зданиях, состоя порой из 2-5 насельников. В данной статье приведена интересная архивная информация о послевоенной жизни монастырей.
Содержание:
По данным уполномоченного Совета по УССР П. Ходченко на 24 октября 1947 г. общее количество монастырей в Украинской республике составило 57. Причем самая значительная часть из них (18) находилась на территории Закарпатской области, далее по убыванию шли Киевская область (6), Одесская (5) и Тернопольская (5). Во всех остальных регионах (Днепропетровская, Полтавская, Черниговская, Сумская, Житомирская, Каменец-Подольская, Винницкая, Волынская, Черновицкая, Ровенская, Измаильская области) число обителей было меньше 5[1].
Лидерство по числу действующих монастырей Закарпатской области можно объяснить длительным нахождением этого региона в составе Чехословакии со статусом автономной единицы, отсутствием массовых гонений на веру, а также высоким уровнем религиозности самого населения. После освобождения территории Закарпатья советскими войсками от немецких оккупантов с 1944 по 1946 г. при содействии военной администрации была создана Закарпатская Украина. 29 июня 1945 г. было подписано соглашение о включении Закарпатья в состав УССР, а 22 января 1946 г. указом Президиума Верховного Совета СССР на присоединенной территории была образована Закарпатская область УССР. C этого же времени в области был организован аппарат уполномоченного Совета. Проводимая государством политика поддержки деятельности уже существовавших до войны и в оккупацию монастырей и регистрация заново возобновляемых обителей привела к тому, что в одной только Закарпатской области за несколько лет количество монашествующих значительно увеличилось. Насельниц женских монастырей в 1947 г. было всего 6 человек, а к 1950 г. стало 258. Аналогичная ситуация и в мужских обителях: на 1947 г. монахов было 89, а в 1950 г. — 100 человек[2].
Передача монастырских зданий
После выхода в свет 29 мая 1946 г. Постановления Совета Министров СССР «О православных монастырях», определявшего необходимость и порядок передачи в республиках в пользование монастырей всего принадлежащего им имущества культового и хозяйственного назначения, в Украинской ССР положение обителей изменилось лишь на 50%, несмотря на то, что в соседней Молдавии содействие местной власти в передаче земель и имущества оказывалось повсеместно. Порядок реализации решений союзного правительства на территории Украины устанавливался соответствующим постановлением СМ УССР № 1414-78 от 12 августа 1946 г., в котором дублировались основные положения постановления и закреплялась необходимость передачи православным обителям изъятого ранее их имущества в шестимесячный срок[3]. Конкретные рекомендации по выполнению решения правительства и соответствующие указания находили свое отражение в постановлениях областных органов власти, предписывавших райгорисполкомам в определенный срок воплотить в жизнь решение верховной власти.
Об инертности областной и районных администраций в отношении реализации постановления свидетельствуют данные из справки Совета по делам Русской Православной Церкви о выполнении республиканскими Советами Министров, краевыми и областными исполкомами Советов депутатов постановления СМ СССР от 29.5.1946 г. № 1130-463с «О православных монастырях». Из этого документа видно, что вышеупомянутое постановление «в части вывода из монастырских зданий государственных и общественных организаций, а также и выселения из монастырских домов лиц, не имеющих отношения к монастырям, полностью не выполнено»[4].
После выхода в свет 29 мая 1946 г. Постановления Совета Министров СССР «О православных монастырях» в Украинской ССР положение обителей изменилось лишь на 50%
Нужно отметить, что окончательное выполнение указанного постановления в некоторых регионах было завершено только к концу 1947 г.[5] Зачастую решения центральных органов власти на местах не находили понимания и блокировались.
Тихвинский монастырь
Сложившаяся ситуация в Днепропетровской области с Тихвинским женским монастырем непротиворечиво указывает на открытое сопротивление областной власти исполнять принятое на высшем уровне решение. Известно, что уполномоченный Совета по УССР П.С. Ходченко 18 ноября 1946 г. направил в Днепропетровский областной совет депутатов проект освобождения монастырского корпуса, домов и передачу их монастырю. Заместитель председателя областного совета Мазнюк подписать это решение категорически отказался, заявив: «Монастырю вполне достаточно занимаемых на сегодня им помещений, и ни одного из бывших монастырских зданий, занятых общежитием… освобождать и передавать монастырю не будем… Монастырь и впредь пусть занимает лишь те здания, которые занимает сегодня»[6].
Свято-Успенская Почаевская лавра
Выполнение постановления СМ СССР в ряде регионов затягивалось в силу различных обстоятельств и требовало особого вмешательства представителей Совета по делам Русской Православной Церкви. Особо острая ситуация сложилась в Тернопольской области с передачей зданий Свято-Успенской Почаевской лавре, находящихся на ее территории, которые занимались государственными и общественными организациями под свои нужды.
25 августа 1946 г. постановлением исполкома Тернопольского облсовета Кременецкому, Почаевскому и Велико-Деркальскому райгорсоветам было предписано до 1 ноября выселить все государственные организации с территорий монастырей. Незначительная часть зданий была освобождена, но в основном — все учреждения остались на своих местах, в том числе даже МТС: облисполком, принимая во внимание тот факт, что в годы войны районный поселок был уничтожен, а потому переводить учреждения было некуда, принял решение оставить все организации в бывших лаврских помещениях. Кроме того, еще с 1945 г. лавре были возвращены и переданы фруктовый сад, пасека, 11 га огородной земли и ряд зданий[7]. Именно на эти факты делал ставку уполномоченный Совета по Тернопольской области, считавший все требования наместника лавры Севастьяна (Пилипчука) «захватническими» и ожидавший поддержки из г. Киева.
Однако от Г.Г. Карпова в адрес уполномоченного П.С. Ходченко поступило письмо, в котором было настоятельно рекомендовано вернуть лавре занимаемые помещения[8]. Видя отрицательное для себя развитие событий, Тернопольский облисполком решением № 698 от 16 июня 1947 г. обязал председателя Почаевского райисполкома в самый кратчайший срок до 25 июля вывести базу райпотребсоюза, мастерскую и контору райкомбината из лаврских помещений. Но при этом остальные здания в связи с невозможностью размещения в других местах райкома КП(б)У, исполкома райсовета, средней школы, райбольницы, райвоенкомата, МВД остались не переданными[9].
Архиепископ Макарий также поддержал просьбу братии Лавры о передаче в безвозмездное пользование прилегающего к Успенскому храму жилого корпуса. Это было вызвано требованием Почаевского райисполкома оформить договор на аренду лаврских жилых помещений, а арендная плата за используемую жилую площадь была определена в размере 3,6 руб. за квадратный метр. Этим требованием райисполком создавал условия, препятствовавшие обители пользоваться корпусом, т.к. оплатить все помещения братия была не в силах. Но de jure районная власть, по своему мнению, формальных препятствий не оказывала, предоставляя лавре возможность за плату использовать здание[10].Зачастую решения центральных органов власти на местах не находили понимания и блокировались
Однако нужно заметить, что, согласно постановлению СМ СССР от 29 мая 1946 г., наличие свободных помещений для перевода различных учреждений не являлось необходимым условием при возврате обителям принадлежавших им ранее строений, а в обязанность местных советов и райисполкомов вменялся как раз поиск и создание всех условий для скорейшего освобождения монастырского имущества.
Козельщанский Рождество-Богородицкий монастырь
В Козельщанском Рождество-Богородицком женском монастыре (Полтавская область) верхний этаж единственного монастырского здания занимала средняя школа, а на 1 этаже находился храм и были вынуждены ютиться монахини. На настоятельные просьбы уполномоченного, направленные вместе с копией постановления СМ СССР «О православных монастырях», областной совет не отреагировал и только 31 июля 1946 г. постановлением № 1971 принял решение переселить насельниц в здание закрытого ранее Афанасиевского Лубенского (Мгирского) мужского монастыря[11]. В августе того же года и уполномоченный Совета по Полтавской области И.А. Соляник ходатайствовал о переводе монахинь в этот монастырь в своем заключении о результатах выполнения постановления «О православных монастырях» от имени облисполкома ввиду пользы как для школы, так и для монахинь[12].
Однако переселение монахинь в указанный монастырь осложнялось тем, что в нем располагалась военная часть, против вывода которой категорически выступал Штаб Киевского военного округа. 6 февраля 1947 г. в одном из своих отчетов П.С. Ходченко, помимо задержки в решении вопроса о выводе военной части из обители, указывал также на невозможность переезда монахинь не только Козельщанского, но и Золотоношского монастырей в зимний период из-за холодов и престарелого возраста насельниц как минимум до весны 1947 г.[13]
Чигиринский монастырь
В документах за 4 квартал 1946 г. уполномоченный по УССР среди сложных вопросов, связанных с предоставлением монастырям помещений и земельных участков, называл положение Чигиринского женского монастыря Кировоградской области. Занимавший его здания бухгалтерско-экономический техникум Министерства земледелия УССР переехать в другое место не мог, а потому по предложению уполномоченного единственным вариантом исполнения постановления союзного правительства было только переселение 59 монахинь в бывший скит их монастыря — действующий в Киевской области Лебединский Николаевский женский монастырь. Рассмотрев ходатайство Кировоградского облисполкома и заключение уполномоченного, Совет министров УССР 15 июля 1946 г. принял постановление № 1061, санкционировав переселение монахинь в бывший скит[14]. По мнению П.С. Ходченко, размещение насельниц Чигиринской обители не должно было вызвать особенных затруднений, потому что в Лебединском монастыре имелись не только свободные помещения, но и не требовалось особых восстановительных работ. Но при этом даже для незначительного ремонта этих помещений найти средства не удалось, поэтому в отчете за третий квартал 1946 г. уполномоченный отмечал, что «вопрос пока остается открытым»[15].
Дело затянулось, чем был недоволен Г.Г.Карпов[16], поэтому после выяснения всех обстоятельств ситуации переселение все же было осуществлено, а за Лебединским монастырем закреплено 20 га земли, что, по мнению уполномоченного, свидетельствовало, «что основные потребности переселяемых монахинь были учтены»[17], а проблема окончательно решена.
Монастыри Одесской области
Среди «проблемных» также оказалась и Одесская область. В первую очередь нужно заметить, что из действовавших четырех монастырей три, по существу, являлись лишь небольшими монашескими общинами, т.к. количество насельников в каждом было крайне низким. В Пантелеимоновском мужском монастыре находилось 14 человек, в Успенском — всего 2, а в Феодосиевском Балтском — 3. Они, как следствие, не имели земли и никакого имущества, кроме зданий. Исключение по численности составлял только Архангело-Михайловский женский монастырь, в котором проживали 72 монахини[18]. В направленных в Киев сведениях за 2 квартал 1946 г. уполномоченный по Одесской области А. Разумовский сообщал о поданной настоятелем Феодосиевского монастыря жалобе на незаконное отторжение от обители фруктового сада. По результатам проведенной уполномоченным проверки выяснилось, что «сад издавна используется детским домом и фактически является его собственностью». Однако в свете нового законодательства и постановления о передаче монастырям всего принадлежавшего им ранее имущества органы власти должны были вернуть указанный участок, на чем законно настаивал настоятель. В письме в Одесский облисполком 31 июля 1946 г. П.С. Ходченко рекомендовал вопросы о монастырях «решать в соответствии с постановлением СМ СССР от 29 мая 1946 г.»[19], из чего можно сделать вывод, что от органов власти требовалось не препятствовать обители в пользовании садом.
На взгляд Одесского уполномоченного небольшое количество насельников должно было предполагать особые меры взаимодействия с такими обителями в вопросах исполнения союзного законодательства, что выражалось в его просьбе о получении дополнительных указаний. Можно предположить, что этим же, а также пассивностью региональной власти обусловлена задержка с исполнением постановления «О православных монастырях».
Основной проблемой являлось то, что территории всех монастырей длительное время не освобождались, т.к. местная власть предпочитала не предпринимать конкретных мер, противоречащих постановлению СМ СССР, но и с принятием решения по передаче бывших монастырских построек и земельных участков затягивала. Так, в Пантелеимоновской обители г. Одессы размещалась воинская часть, занимавшая все корпуса, за исключением того, в котором помещались храмы и пастырско-богословские курсы, в результате чего некоторые насельники были вынуждены даже жить не при монастыре; а на территории Успенского монастыря располагалась военно-морская часть; в Архангело-Михайловской обители размещенная воинская часть и посторонние гражданские лица, по выражению А. Разумовского, причиняли насельницам значительные стеснения; в Феодосиевском Балтском монастыре внушительную часть помещений занимали детский дом и школа, благодаря чему братия была невероятно стеснена[20].
Монастыри иных областей Украинской ССР
О положительном выполнении (полном или частичном) постановления СМ СССР «О православных монастырях» с 3 квартала 1946 г. и включительно по 1948 г. в части передачи новых и закрепления уже используемых земельных участков за обителями Совет по делам Русской Православной Церкви информировали уполномоченные Волынской, Житомирской, Ровенской, Сумской, Черновицкой, Винницкой, Каменец-Подольской и Днепропетровской областей. Несмотря на возникавшие различные затруднения при взаимодействии с районными и сельскими советами, представители Совета, хотя и не в срок, но доводили до конца выделение земельных участков. В 53% регионов (из числа имеющих на своих территориях монастыри) закрепление и передача земель спустя два года после выхода постановления были выполнены.
Роль уполномоченных Совета по делам РПЦ в разрешении проблем
В контексте рассматриваемых вопросов важно отметить посредническую роль уполномоченных в разрешении проблем и споров между монастырями и государственными органами либо предприятиями. Рассматривая жалобы, уполномоченные требовали от организаций, виновных в захватах, либо возвращения отнятого у обителей инвентаря, либо заключения с ними арендных договоров на его использование, а также стремились через облисполком стабилизировать ситуацию с самовольным незаконным захватом монастырских помещений райисполкомами и подведомственными им организациями, оказывая давление на последних в целях выполнения законодательства о монастырях.
Например, в сентябре 1946 г. уполномоченный по Тернопольской области обязал через облисполком отделение Заготзерно освободить незаконно занятые в отсутствие настоятеля Загаецкого святого Иосифа Милостивого мужского монастыря под ссыпку зерна комнаты монашеского корпуса[21]. Аналогичная проблема, возникшая в Браиловском женском монастыре, была успешно разрешена местным уполномоченным[22]. В четвертом квартале 1946 г. уполномоченный при Ровенском облисполкоме указал Дубенскому райисполкому на незаконное размещение городского базара на территории монастырского двора г. Дубно, и базар немедленно был перенесен в другое место[23].
Проводя анализ деятельности представителей Совета, важно отметить, что проблема неквалифицированных кадров некоторое время вносила значительную дезорганизацию в работу аппарата уполномоченного УССР. В ряде случаев примитивизм и узконаправленное видение своих обязанностей региональными уполномоченными кардинально тормозило выполнение решений союзного правительства. Так, несмотря на нарушение конкретного срока выполнения и ясное указание, определявшее действие постановления СМ УССР «О православных монастырях» 12 августа 1946 г. по всей территории Украины, уполномоченный Совета по Волынской области все же считал, что если в документе не указано на необходимость закрепления уже находящейся в пользовании монастырей земли, то выполнение этого же пункта, отраженного в постановлении высшего уровня СМ СССР, является для него необязательным. На такое «законническое» видение республиканского законодательства уполномоченный Совета П.С. Ходченко резко замечал, что «независимо от того, есть ли упомянутая Волынская область в п. 1 Постановления СМ УССР № 1414-78 от 12 августа 1946 г. или нет, принцип остается принципом. И его необходимо в точности исполнить, т.е. закрепить за находящимися на территории Волынской области монастырями те земельные угодья, которыми они фактически на данный момент владеют»[24].Выполнение постановления СМ СССР в ряде регионов затягивалось в силу различных обстоятельств и требовало особого вмешательства представителей Совета по делам Русской Православной Церкви
Непонимание законодательства и общей государственной политики, особенно в отношении монастырей, было существенным недостатком при работе некоторых уполномоченных. Часто в направляемых в Совет по делам Русской Православной Церкви информационных отчетах уполномоченный при Измаильском облисполкоме вносил личные рассуждения о необходимости смены епископа в области, отдавая предпочтение в их изложении описанию конкретного положения епархии и деятельности архиерея, чем вызывал резкую критику Киева: «Вопрос о том, снять епископа или нет, к Вам никакого отношения не имеет. Патриарх руководит церковью, назначает и смещает ее руководителей, а Вам об этом проявлять заботу не следует. Выводы, сделанные вами в конце отчета… свидетельствуют о том, что вы не понимаете обязанностей уполномоченного и взаимоотношений православной Церкви и государства»[25]. Такая же проблема в начале 1947 г. возникла в работе уполномоченного при Черновицком облисполкоме М.И. Касаткина, согласно мысли которого, изложенной в информационном отчете за 4 квартал 1946 г., «СМ СССР своими постановлениями нормировал жизнь Русской Православной Церкви». Ознакомившись с этим документом, руководитель аппарата Совета при СМ УССР из-за «политической неграмотности» и непонимания «взаимоотношения Советского государства и Церкви» принял решение срочно вызвать М.И. Касаткина в Киев для последующего инструктажа[26].
Неосведомленность о тонкостях государственной политики в отношении Русской Православной Церкви, а также отсутствие управленческих и административных навыков негативно сказывались на выполнении региональными уполномоченными заданий Киева. Так, из рекомендаций, данных П.С. Ходченко уполномоченному при Киевском облисполкоме Федотову, видно, что отсутствие системного и упорядоченного изложения данных являлось явным недостатком работы этого человека. «Должен откровенно сказать, что ответ [Ваш] более бы выиграл, если бы интересные сведения и мысли, разбросанные в нем, были обработаны в определенном плане и системе», — писал уполномоченный при республиканском правительстве[27]. Причем отсутствие правильного порядка оформления информационных отчетов указывает на невнимательное отношение Федотова к инструкциям Совета, в которых неоднократно прописывались схемы изложения. Отсутствие в документах данных о монастырях и их хозяйственной деятельности также неоднократно вызывало критику Совета.
Дефекты в служебной документации, отсутствие статистической информации о деятельности православных обителей, количестве насельников и получаемой прибыли являлись характерными чертами работы некоторых уполномоченных. Одним из них был представитель Совета при Сумском облисполкоме. Одностороннее предоставление информации с мест ставило Совет в затруднительное положение при общем анализе состояния хозяйственной деятельности монастырей и движении контингента насельников. Так, в сообщениях уполномоченного по Сумской области, например, явно превалировали оценочные суждения о различных гипотетических намерениях настоятелей монастырей над объяснением причин количественного роста насельников монастыря[28]. Неоднократные указания Совета на актуальность именно этих данных, к сожалению, не вызывали внимания регионального уполномоченного.
Существенное отрицательное влияние на коэффициент работы уполномоченных Совета, безусловно, оказывали несвязанные с основной работой командировки по указаниям облисполкомов особенно в период летней уборочной компании «в связи с отставанием на Украине работ по хлебозаготовкам»[29]. Такая характеристика условий работы уполномоченных Совета, направленная в Москву из Киева, вызвала в свою очередь письмо Г.Г. Карпова в СМ УССР с просьбой освободить уполномоченных от не связанных с прямым обязанностями нагрузок.
Однако работу уполномоченных недопустимо описывать исключительно в «черных красках», т.к. подавляющее большинство из них положительно справлялись со своими обязанностями. Это видно, к примеру, из плана работы на 4 квартал 1946 г. уполномоченного по Измаильской области М.К. Колосенко, который был ориентирован в первую очередь на контроль над выполнением на местах постановления СМ СССР «О православных монастырях». В рамках этого плана М.К. Колосенко было разослано отношение облисполкома по 4 районам области, в котором предписывалось: «1. закрепить за существующими монастырем находящиеся в его пользовании в настоящее время земельные угодья, фруктовые сады, виноградники и проч. для коллективного пользования монашествующими и не допускать в дальнейшем отчуждений и изъятий указанных угодий без разрешения Совета по делам православной Церкви при СМ СССР. 2. Составить возможный план всех монастырских строений. 3. Занумеровать и указать в нем площадь каждого строения и после всего передать эти строения администрации монастыря по договору бессрочно. 4. Не допускать нахождения школ, а также гос. и общ. учреждений на территории этого монастыря. Если такой случай имеется, то освободить монастырские строения, предоставив жильцам помещение вне территории монастыря»[30].
Экономические условия жизни монастырей Украинской ССР
Обращаясь к рассмотрению республиканского законодательства и экономических условий, в которых оказались монастыри, нужно заметить, что в Украинской ССР несмотря на постановления центральной власти, отменяющие ряд налогов как с имущества, так и с насельников монастырей, налоги по-прежнему продолжали взиматься. Даже после вступления в силу постановления от 29 мая 1946 г. «О православных монастырях», отменявшего ренту, например, Киево-Печерская лавра продолжала платить налог на жилую площадь в размере 3840 руб. в год. Также и каждый лаврский монах в нарушение указа Президиума Верховного Совета СССР «О военном налоге» от 23 декабря 1941 г. продолжал выплачивать 390 руб.
Согласно постановлению СМ СССР от 29 мая 1946 г. монахи получили право обрабатывать земельные угодья, на каждого проживающего в монастыре выделялось 0,15 га свободных земель государственного фонда. Всего православным монастырям было возвращено более 400 га ранее изъятых у них земель, а также выделено из госфонда около 1600 га новых земельных угодий.
Кроме того, монастырям было предоставлено право организовывать мастерские и заниматься промыслами. Это постановление давало возможность решить проблему обеспечения насельников продуктами питания; а установленный сельскохозяйственный налог в виде обязательных поставок в свою очередь предоставлял государству успешный способ обеспечивать продуктами население республики с помощью монастырского сельского хозяйства[31].Согласно постановлению СМ СССР от 29 мая 1946 г., наличие свободных помещений для перевода различных учреждений не являлось необходимым условием при возврате обителям принадлежавших им ранее строений
Монастырские хозяйства в соответствии с постановлением СМ СССР от 29 мая 1946 г. обязывались поставлять государству: зерно и рис с каждого гектара пахотной земли, находившейся в их пользовании, согласно нормам, установленных для единоличных крестьянских хозяйств; картофель и продукты животноводства по тем же нормам. Начисление размера поставок этих продуктов происходило по всей площади пашни (включая сады и огороды), находящейся в пользовании монастырских хозяйств. Пашней не считались щелочи и площади, занятые под виноградники и посадки хмеля. С каждого гектара пашни монастыри ежегодно были обязаны сдавать государству: зерна (пшеницы и ржи или одной из этих культур) по 130 кг и картофеля по 535 кг. Начисления нормы сдачи зерна и картофеля должно было проходить по указанным выше нормам на одну и ту же земельную площадь.
Хозяйства монастырей привлекались к сдаче мяса (в живом весе) государству с каждой головы крупного рогатого скота, свиней, овец и коз, имеющихся на 1 января налогооблагаемого года (независимо от возраста животных), по следующим годовым нормам: с 1 головы крупного рогатого скота — по 23,1 кг; с 1 головы свиней — по 49,5 кг; с 1 головы овец и коз — по 6,9 кг. Норма сдачи молока составила 619 л с 1 коровы и 309,5 л с 1 первенца отела.
Из-за большого количества нетрудоспособных монахов продовольственный налог был совсем непосильным бременем для рядя монастырей. Кроме выполнения госпоставок, обители во время послевоенного дефицита трудовых ресурсов были обязаны оказывать помощь соседним колхозам. Подобная практика продолжалась около 10 лет. Уполномоченные из областей сообщали председателю Совета Г. Карпову, что значительное число монастырей для выполнения государственных поставок покупают продукты животноводства на рынках, не имея собственных.
Для выяснения реального положения дел Совет письмом за № 121/с от 3 февраля 1949 г. предложил уполномоченным на местах до 1 марта предоставить информацию о выполнении вышеупомянутого постановления 29 мая 1946 г. Отчеты, к сожалению, вскрыли довольно неприглядную картину. Зачастую нелегкое положение обителей было усугублено в первую очередь отсутствием необходимых земельных угодий, что лишало их возможности обеспечить даже своих насельников необходимым количеством продуктов питания[32]. По мнению украинского исследователя П. Киричевского, характеризующего общий ход исполнения регионами церковного законодательства, «ни одно из указанных постановлений не имело силы закона и в случае необходимости могло быть отменено. Префиксы "с" у большинства из них указывали, что они имели статус секретных документов»[33].
Дихотомия отношения глав регионов к исполнению постановления «О православных монастырях» свидетельствует о личном предвзятом отношении к «новому курсу» религиозной политики правительства, сохранившемся со времен антирелигиозной борьбы конца 1930-х гг. При этом нужно заметить, что бездеятельность край- и облисполкомов все же не может быть характерна для всей Украинской республики.Из действовавших четырех монастырей три, по существу, являлись лишь небольшими монашескими общинами, т.к. количество насельников в каждом было крайне низким
Так, уполномоченный Совета по Житомирской области 11 сентября 1946 г. направил Г.Г. Карпову постановление исполкома Житомирского областного совета от 6 сентября №1316, которым Овручский райсовет обязывался закрепить за Свято-Васильевским женским монастырем 11,7 га земель, выделяемых из госфонда, разрешить обители иметь рабочий и «продуктивный» скот, не препятствовать монашествующим заниматься промыслами и организацией кустарных мастерских, а также «в пределах возможного» оказывать помощь обители строительными материалами для ремонта зданий и сельскохозяйственной техникой[34]. О результатах исполнения всесоюзного постановления в отчете за второй квартал 1946 г. сообщал уполномоченный Совета по Волынской области, докладывая, что после обращения к нему настоятельницы Знаменского женского монастыря, просившей о выделении дополнительной земли помимо имевшегося участка, находившийся непосредственно на территории обители 1 га был выделен[35].
Условия жизни монахов
В 1947 г. в УССР действовало 59 монастырей, в которых насчитывалось свыше 2,5 тыс. человек. Очень важным для становления возрожденных монастырей стало соотношение среди насельников представителей различных возрастных групп. Особенно актуально это было для монастырей Восточной и Центральной Украины, в основном женских, которые, в буквальном смысле этого слова, возрождались из руин и нуждались в трудовых ресурсах для обустройства условий повседневной жизни. Из 1857 человек, что находились в монастырях восточных и центральных областей, 1628 (68,4%) имели возраст более 55 лет, 358 (19,2%) — от 41 до 55 лет и лишь 231 (12,4%) — от 19 до 40 лет. Например, во Флоровском женском монастыре (Киев) 191 монахиня — старше 60 лет, 198 — фактически нетрудоспособных и из них 64 находились на постельном режиме. Указанное соотношение обусловлено тем, что после возрождения монастырей к ним начали возвращаться их бывшие уцелевшие насельники, на то время люди уже немолодые и с подорванным здоровьем. В то же время через отсутствие религиозного воспитания среди молодежи значительно уменьшилось количество желающих посвятить свою жизнь служению Богу. Поэтому, кроме ежедневной работы по возрождению монастырей, на то небольшое количество трудоспособных поселенцев, которые проживали в указанных обителях, ложилась ответственность за питание, содержание и уход за престарелыми монахами.
Несколько иной в этом плане была ситуация в западно-украинских областях, особенно в Закарпатской. Согласно отчету уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при СССР по Закарпатской области, на территории области по состоянию на 7 февраля 1946 г. действовало 7 монастырей и 11 скитов. В закарпатских монастырях находилось 336 (43%) из 773 монашествующих западного региона. Среди них: старше 55 лет — 213 (27%), от 41 до 55 лет — 194 (25%) и от 19 до 40 лет — 366 (48%).Основной проблемой являлось то, что территории всех монастырей длительное время не освобождались
Указанная тенденция была обусловлена тем, что православие в крае было довольно молодой конфессией, активную роль в развитии которой принимало монашество. Его ревность в вере привлекала молодую мистически настроенную молодежь, которая хотела воплотить в своей жизни те высокие моральные идеалы, которые проповедовало монашество. В целом послушники (люди в возрасте до сорока лет), которые были основной рабочей силой в монастырях, в среднем составляли около 53% всех насельников в западных областях, в восточных областях на них приходилось лишь около 18%.
Привлекает внимание гендерный состав украинского монашества. На 1947 г. на учете в органах государственной власти стояло, без монастырей Закарпатья, 18 мужских и 24 женских с насельниками в первых 392 человек и во вторых 1503 лиц. Негативно влиял на уровень жизни монахов городских монастырей, которые получали средства для обеспечения своих повседневных потребностей от богослужений, низкий уровень оплаты труда рабочих и крестьян и высокие цены на продукты питания. Отмена в 1947 г. карточной системы привела к еще большему обострению ситуации на рынке продовольственных товаров, потому что ее заменил нормированный отпуск товаров в одни руки. Поэтому насельники почти всех православных монастырей Украины испытывали дефицит продуктов.
Так, в Глинской пустыни в 40-60-е гг. ХХ ст. пищу готовили и ели один раз в день. Варили, как правило, суп или борщ, кашу и компот. Рыбу готовили не чаще, чем один раз в год (варили соленого судака), молоко шло на молокопоставки, монахи его почти не употребляли. Что оставалось от сдачи молока, давали некоторым больным по кружке, остатки сливали в бочки, которые хранились в погребе. Вот такое очень горькое и кислое молоко давали братии дважды в год. Хлеб в основном ели черный, белого на трапезе давали не больше одного куска. До самого закрытия монастыря хлеб монахи пекли сами — и для себя, и для богомольцев. Интересный рецепт хлеба, который пекли в Глинской пустыни, привел в своих письмах бывший ее насельник, архиепископ Ростовский Михей (Хархаров): варили мелкую картошку в мундире, мяли, добавляли ржаной муки и пекли.[36].
В послевоенный период, по свидетельству Патриарха Алексия, храмы почти всех монастырей нуждались в ремонте, но доходы большинства из них были недостаточны для проведения его своими силами[37]. Для монастырей, которые в довоенное время находились на территории УССР, была характерно полное отсутствие храмов, которые во времена довоенной антирелигиозной кампании разрушались. Поэтому, например, монахини возрожденного Немировского монастыря обустроили примитивную церковь в одном из зданий, где до войны была школа детдома[38].
Хозяйственная деятельность монастырей
Хозяйственная деятельность для подавляющего большинства украинских обителей составляла основу их существования. Как правило, в мужских монастырях в хозяйственной сфере преобладала обработка земли, наличие различных мастерских, а в женских — рукоделие (вязание, шитье).
Некоторые женские монастыри, заключая договор с государственными районными и республиканскими организациями, принимали от них заказы на швейные и вязанные изделия, чем обеспечивали себе доход и существование. К таким можно отнести, среди прочих, Введенский монастырь (Черновицкая область), где существовал цех художественной вышивки и вязания[39]. Рукоделие было основой существования и многих других монастырей, где некоторые монахини работали по договору с райкомбинатом, а другие выполняли заказы на вязанные вещи местного населения[40].
В письме от 21 ноября 1946 г. № 259-с уполномоченный Совета по Днепропетровской области И. Сергиени информировал Киев об организации мастерских и начале крупного производства силами насельниц Тихвинского монастыря, которые до принятия монашества владели рядом навыков, о чем свидетельствует текст документа: «…руководство монастыря вошло в договорное соглашение с местными кооперативными органами, и монастырь получил заказ на пошивку ватных одеял и сейчас выполняет этот заказ силами монахинь и послушниц, среди которых имеются искусные мастерицы этого дела»[41].Из-за большого количества нетрудоспособных монахов продовольственный налог был совсем непосильным бременем для рядя монастырей
Насельницы Киево-Покровского женского монастыря помимо шитья принимали участие в обслуживании госпиталя, а также занимались выпечкой мучных продуктов и стиркой белья (5 человек). Обслуживание Знатопольского лесничества и рукоделие до выхода постановления СМ СССР от 29 мая 1946 г. являлись основой материального существования Лебединского Николаевского монастыря, который уже осенью 1946 г. получил в свое распоряжение 20 га и в основном стал существовать за счет доходов с обрабатываемой земли. Однако наиболее успешно обеспечивал свое существование Зимненский Святогорский монастырь, в котором помимо обработки земли монахини также одновременно занимались изготовлением различных видов верхней одежды по заказам местных жителей[42].
К другой группе женских обителей, занимавшихся только обработкой земли, относятся вышеупомянутый Лебединский Николаевский монастырь (Киевская область), Зимненский Святогорский Успенский монастырь (Волынская область), Васильевский Овручский (Житомирская область), Домницкий Рождество-Богородицкий (Черниговская область), Александровский (Измаильская область). При этом особо успешными в сельскохозяйственной области были Овручский и Корецкий Воскресенский монастыри, из которых последний имел не 6 и 12, а целых 42 га земли, которые почти полностью обрабатывал.В мужских монастырях в хозяйственной сфере преобладала обработка земли, наличие различных мастерских, а в женских — рукоделие (вязание, шитье)
Исходя из анализа результатов реализации Постановления СМ СССР «О православных монастырях» 29 мая 1946 г. в Украинской республике, можно сделать вывод, что с этого времени положение обителей намного улучшилось, сельскохозяйственная и промысловая деятельность которых получила одобрение на законодательном уровне. Уровень выполнения госпоставок крупными монастырями способствовал стабилизации общего республиканского, а также регионального баланса, в чем прежде всего была заинтересована сама власть.
Сергей Платонов
Ключевые слова: Церковь, Украинская ССР, монастырь, уполномоченные, возвращение земель и зданий, хозяйственная деятельность, экономическое положение, архив
[1] ГАРФ. Ф. Р-6991.
[2] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 2. Д. 80. Л. 23.
[3] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 188.
[4] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 2. Д. 61. Л. 27.
[5] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 419.
[6] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 2. Д. 61. Л. 27.
[7] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 100. Л. 4.
[8] Там же. Л. 1.
[9] Киричевський П.I. Вплив вищої церковної ієрархії та монастирського керівництва на життєдіяльність чернечих громад у 1940-1960-х рр. // Україна XX ст.: культура, ідеологія, політика: Зб. ст. — К., 2014. Вип. 19. — С. 150-151.
[10] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 103. Л. 355.
[11] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 188.
[12] Там же. Л. 185-187.
[13] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 419.
[14] Там же. Л. 420-421.
[15] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 103. Л. 355.
[16] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 421.
[17] Там же.
[18] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 100. Л. 267.
[19] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 102. Л. 164, 167.
[20] Там же. Л. 173.
[21] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 103. Л. 249.
[22] Там же. Л. 328.
[23] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 149.
[24] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 103. Л. 1, 15.
[25] Там же. Л. 300.
[26] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 271, 285.
[27] Там же. Л. 101.
[28] Там же. Л. 192.
[29] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Л. 103. Л. 336; Д. 108. Л. 1.
[30] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Л. 104. Л. 81-82.
[31] Киричевский П. Господарська діяльність православних монастирів у повоєнний період // Україна XX ст.: культура, ідеологія, політика: Зб. ст. — К., 2013. Вип. 18. — С. 219-231.
[32] Архив Почаевской Лавры; Держархів м. Києва. Ф. Р-1. Оп. 7с. Д. 11. Л. 79-80. Цит. по: Киричевский П. Господарська діяльність православних монастирів у повоєнний період // Україна XX ст.: культура, ідеологія, політика: Зб. ст. — К., 2013. Вип. 18. — С. 222-223.
[33] Киричевский П. Господарська діяльність православних монастирів у повоєнний період // Україна XX ст.: культура, ідеологія, політика: Зб. ст. — К., 2013. Вип. 18. — С. 223.
[34] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 191.
[35] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 101. Л. 153.
[36] Киричевський П. I. Побут ченців православних монастирів в УРСР у період повоєнної відбудови країни та хрущовської "відлиги" // Науковий вісник Миколаївського національного університету імені В. О. Сухомлинського. Сер.: Історичні науки. — 2013. Вип. 3.34. — С.172-180.
[37] Шаповалова Л.О. Поняття побуту: сутність та структура // Гуманітарний вісник Запорізької державної інженерної академії: збірник наукових праць / Запорізька державна інженерна академія. — Запоріжжя, 2010. Вип. 42. — С. 136; Романенко Е.В. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. — М., 2002. — С. 147.
[38] Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете Министров СССР. 1945-1970. Т. II. — М., 2009. — С. 52.
[39] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 99. Л. 85.
[40] См.: ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 100. Л. 89об.; Там же. Д. 104. Л. 92об.; Там же. Д. 100. Л. 267; Там же. Д. 101. Л. 122-123.
[41] ГАРФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 104. Л. 53.
[42] Там же. Л. 32.
Автор: Сергей Платонов
Картинка для анонса: Array
Количество показов: 4596
Теги: