Церковь в годы Великой Отечественной войны. Молитвенное участие и ратный подвиг духовенства

9 мая 2024

Деятельность

Церковь в годы Великой Отечественной войны. Молитвенное участие и ратный подвиг духовенства

Участие священнослужителей и монахов в жизни воюющего народа выражалось не только в поддержке словом и сборе средств и вещей для фронта, но и в молитвенном предстоянии: богослужениях, молебствиях, требах, совершаемых священниками порой ежедневно и едва ли не круглосуточно. Кроме того, церковнослужители, что многим неизвестно, участвовали непосредственно в боевых действиях.

Тяжелые испытания и лишения Великой Отечественной войны стали одной из причин значительного религиозного подъема в стране. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви моральную опору, поддержку и утешение.

26 июня 1041 года в Богоявленском соборе города Москвы Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий отслужил молебен о даровании победы. Он прошел при необычайно большом стечении верующих: люди не только заполнили храм, но заняли и всю прилегающую территорию. С этого момента во всех храмах Московской Патриархии стали совершаться подобные молебствия, которые не прекращались на протяжении всей войны, служились накануне решающих битв или после удачно проведенных военных операций и победных сражений. Прихожане молились о здравии своих близких, воюющих на фронте. Страшная война уносила миллионы жизней, и во всех церквях России заочно отпевали и погребали всех погибших и умерших от ран и болезней.

Молебны о победе русского воинства — это одна из важных форм деятельности Русской Православной Церкви в годы войны.

Молебны о победе русского воинства — это одна из важных форм деятельности Русской Православной Церкви в годы войны. Был даже составлен отдельный «Молебен, в нашествии супостатов певаемый в Русской Православной Церкви в Отечественную войну» — о скорейшей Победе нашего Отечества[1]. Именно он был отслужен в Богоявленском соборе митрополитом Сергием. К Богу была обращена горячая соборная молитва. Владыка произнес тогда свою знаменитую речь: «На морских кораблях иногда подается зычная команда: “Все наверх!” Это значит — кораблю угрожает морская стихия, управление кораблем требует совместной работы всех, кто находится на нем. И вот по этой команде все выбегают на верхнюю палубу, каждый к своему месту, и там спешат делать, что от каждого требуется, пока не пройдет жгучий момент, и корабль будет по-прежнему спокойно и уверенно продолжать все плавание. Нечто подобное, только в неизмеримо большей степени, переживаем и мы сейчас. Мрачная и дикая стихия угрожает стране. Родина наша в опасности, и она созывает нас: все в ряды, все на защиту родной земли, ее исторических святынь, ее независимости от чужестранного порабощения»[2]. Всё в этой речи было определяющим и значимым: только совместно народ сможет одолеть лютого врага, участвуя в войне на фронтах, в тылу, на оккупированной территории. В брани должны участвовать все духовные силы, должен быть реализован весь духовный потенциал. А российское воинство, как и прежде, обязано выполнить свой священный долг.

Когда вокруг Ленинграда сомкнулось кольцо блокады и немецкая авиация совершала массированные бомбардировки города, снарядами и бомбами были повреждены Никольский, Князе-Владимирский соборы, здание бывшей Духовной академии. Но несмотря ни на что богослужения совершались ежедневно. В первое время по сигналу тревоги молящиеся уходили в бомбоубежище, но вскоре так привыкли к бомбежкам, что службы не прерывались ни на минуту. Ленинградское духовенство воодушевляло народ церковной молитвой. В чин Божественной Литургии вставлялись специально составленные прошения о даровании победы нашему воинству и об избавлении томящихся во вражеской неволе. По некоторым сведениям, позднее, в 1943 году, и маршал Л.А. Говоров присутствовал на богослужениях в Никольском кафедральном соборе[3].

Прихожане готовились к встрече Светлого Дня Пасхи — первого за время блокады Ленинграда. Митрополит Алексий в своем архипастырском послании, посвященном этому великому торжеству, отметил, что в этот день исполняется 700 лет со дня разгрома немецких рыцарей в ледовом побоище святым благоверным князем Александром Невским — небесным покровителем многострадального города на Неве. Также он отметил, что эта знаменательная годовщина дает не только нашему воинству, но и нашим врагам немало материала для размышления и для выводов. Во время богослужения владыка зачитывал послание Патриаршего Местоблюстителя: «Да поразит праведный Судия Гитлера и всех соумышленников его и да откроет глаза тем, кто еще не хочет видеть в Гитлере врага Христова!»[4]

Необходимо также отметить, что практически все духовенство города осталось на своих местах, героически исполняя свой пастырский долг, несмотря на то, что началась массовая эвакуация ленинградского населения.

Необходимо также отметить, что практически все духовенство города осталось на своих местах, героически исполняя свой пастырский долг, несмотря на то, что началась массовая эвакуация ленинградского населения. Непоколебимая стойкость и активизация патриотической деятельности священнослужителей осажденного города приводили фашистов в неистовую ярость. Именно к Пасхе гитлеровцы приурочили особенно жестокую бомбардировку Ленинграда, в результате которой от прицельного огня пострадали многие храмы. Пасхальное богослужение было перенесено на 6 часов утра, что позволило избежать большого количества невинных жертв. Надо обязательно отметить как знак высокой и твердой веры, что ослабевшие верующие приносили освящать вместо традиционных куличей кусочки блокадного хлеба.

Долгожданное и выстраданное снятие фашисткой блокады торжественно отмечалось во всех храмах Ленинграда епархии. По благословению митрополита Алексия 23 января 1944 года везде совершались молебны с благодарностью Богу, перед которыми священники читали слово владыки: «Слава в вышних Богу, даровавшему нашим доблестным воинам новую блестящую победу на нашем родном, близком нам Ленинградском фронте... Эта победа окрылит дух нашего воинства и как целительный елей утешения падет на сердце каждого ленинградца, для которого дорога каждая пядь его родной земли»[5].

Религиозный подъем в епархии на заключительном этапе войны наглядно подтверждают статистические данные по Ленинграду о значительном увеличении количества совершаемых в храмах города треб. То же наблюдалось по всей стране в тех немногих оставшихся открытыми храмах, куда люди прибегали ради молитвенной помощи себе и своим близким.

Необходимо сказать, что духовенство несло не только молитвенный подвиг.

Необходимо сказать, что духовенство несло не только молитвенный подвиг. Как известно, в Красной Армии не было (да и не могло быть) полковых священников, но были представители духовенства, надевшие гимнастерки, шинели и взявшие в руки оружие. Сотни священно- и церковнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 году из тюрем, лагерей и ссылки, были призваны в ряды действующей армии.

Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950-1960-х гг. — архимандрит Алипий (Воронов) — воевал все четыре года: оборонял Москву, был несколько раз ранен, награжден орденами и медалями. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) служил на фронте пулеметчиком и, когда к 1943 году вернулся к священнослужению, был удостоен медали «За боевые заслуги». Кроме того, он награжден грамотой маршала Советского Союза Л.А. Говорова. Протоиерей Борис Васильев, до войны — диакон Костромского собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем стал заместителем начальника полковой разведки. Знаменитый старший сержант Павлов, возглавлявший группу советских бойцов, которые несколько месяцев удерживали дом в центре Сталинграда, который позже получил название «Дом Павлова», был еще до службы в армии монахом.

Многие православные священно- и церковнослужители награждены орденами и медалями, приуроченными к событиям Великой Отечественной войны.

В докладе Г. Карпова секретарю ЦК ВКП (б) А.А. Кузнецову о состоянии Русской Церкви от 27 августа 1946 года указывалось, что многие православные священно- и церковнослужители награждены орденами и медалями, приуроченными к событиям Великой Отечественной войны. Там же приводились конкретные примеры: священник Ранцев (Татарская АССР) удостоился ордена Красной Звезды, протодиакон Зверев и диакон Хитков (Крымская область) — четырех медалей каждый[6]. Надо обязательно сказать, что большинство священников получили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Сохранились яркие, живые воспоминания духовенства и мирян о войне и об их участии в боевых действиях. Эти мемуары бесценны не только как документальные источники, но и как убедительные доказательства высоконравственного отношения православных людей к ратному труду.

Так, о. Борис Васильев пишет: «У меня отец…, дед и прадед были священниками. Четыре класса окончил сельской школы... В 1938 году был рукоположен в сан диакона. Перед самой войной служил в Костромском кафедральном соборе. Оттуда меня и... призвали, когда началась Великая Отечественная война. Увезли сразу на окопы. Подходит ко мне офицер, видит, я — человек грамотный, спрашивает: «Вы где учились?» — «Яокончил четыре класса». — «Не может быть! А дальше?» — «Я— диакон». — «Все ясно. Вы служили у священноначалия. Принимайте все бригады под ваше руководство». Два дня я руководил всеми бригадами. Потом... меня отправили в училище в Великий Устюг. Там я проучился шесть месяцев... Окончив училище, я сразу попал под Сталинград командиром взвода разведчиков...» После Сталинграда о. Борис Васильев участвовал в разработке и осуществлении операции на Северном Донце и юге Украины, после он, уже в звании капитана, был отправлен в тыл на лечение, а затем его оставили в Саратове готовить кадры[7].

Нельзя без внутреннего волнения читать воспоминания протоиерея Бориса Пономарева, призванного на фронт 23 июня 1941 года: «Во второй день войны я был призван на защиту нашей Родины... У меня не было родителей, меня благословила старушка 92 лет, дальняя родственница, и сказала: “Ты будешь жив, люби и защищай Родину...” Меня спрашивают, какое ваше самое сильное впечатление от войны? В самое тяжелое время блокады Ленинграда... недалеко от входа (на кладбище) мы увидели девочку лет тринадцати, склонившуюся и стоявшую на одном колене. На ней была шапка-ушанка, и вся она была немного занесена снегом, а сзади на санках был труп женщины, умершей от голода, — видимо, мать девочки, которую она не успела похоронить (и замерзла сама). Эта страшная картина потрясла меня на всю жизнь... »[8]

Неизвестно, сколько священнослужителей прошли фронтовыми дорогами и сколько пали смертью храбрых в борьбе за независимость любимой Родины — составлением таких списков никто не занимался.

Неизвестно, сколько священнослужителей прошли фронтовыми дорогами и сколько пали смертью храбрых в борьбе за независимость любимой Родины — составлением таких списков никто не занимался. Надо учитывать и то, что многие представители духовенства, служившие в армии, к началу 40-х годов остались без места служения и были отправлены за штат. Так, заштатный диакон храма в селе Бровары Борис Крамаренко является кавалером солдатских орденов Славы всех трех степеней. Протоиерей Стефан Козлов служил пулеметчиком с июля 1944 года. Был награжден орденом Славы третьей степени и медалью «За победу над Германией». После войны стал клириком храма во имя святого благоверного князя Александра Невского в Санкт-Петербурге.

Благодарной памяти и бесконечного уважения заслуживает ратный подвиг женщин-христианок. Например, монахиня Серафима (Зубарева) была военным врачом и прошла с 3-м Украинским фронтом по дорогам Болгарии, Венгрии, Румынии. А монахиня Антония (Жертовская) медсестрой участвовала в боях на Ростовском и Харьковском направлениях[9].

Необычайный, непосильный для обычного человека подвиг нес в Красноярске в годы Великой Отечественной войны в должности главного хирурга госпиталя епископ Лука (Войно-Ясенецкий) — известный ученый, прошедший сталинские лагеря и ссылки. Его труды по гнойной хирургии, ставшие теоретическим обобщением гигантского практического опыта, остаются актуальными и для современной медицины.

Самоотверженность и жертвенность подвижнического служения духовенства Ленинграда трудно описать словами. Балерина Кировского театра И.В. Дубровицкая вспоминала о своем отце протоиерее Никольского собора Владимире Дубровицком: «Всю войну не было дня, чтобы отец не пошел на работу. Бывало, качается от голода, я плачу, умоляю его остаться дома, боюсь — упадет, замерзнет где-нибудь в сугробе, а он в ответ: “Не имею я права слабеть, доченька. Надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укрепить, ободрить”. И шел в свой собор. За всю блокаду, обстрел ли, бомбежка ли — ни одной службы не пропустил»[10].

Также и ленинградский протопресвитер Павел Фруктовский, живший в 15 км от своего храма, в зиму 1941–1942 гг., когда отсутствовало трамвайное сообщение, «опухший от недоедания, в возрасте 65 лет, ежедневно посещал собор, он был единственный священник, временами он приходил на службу совсем больной и домой уже не мог возвращаться и ночевал в холодном соборе. Много месяцев о. Павел обслуживал приход на пределе физических возможностей: он один и литургисал, и исповедовал, и отпевал, и совершал все требы. Но община выстояла. Весной 1942 года она приступила к уборке прилегающих к храму площадей и улиц, начала обрабатывать выделенный ей для города участок земли»[11].

Следует отметить, что священнослужители были и активными участниками обороны города.

Следует отметить, что священнослужители были и активными участниками обороны города. Например, в справке, выданной 17 октября 1943 года архимандриту Владимиру (Кобецу) Василеостровским райжилуправлением, говорилось, что он состоит бойцом группы самозащиты дома, активно участвует во всех мероприятиях обороны Ленинграда, несет дежурства, участвовал в тушении зажигательных бомб[12].

Кроме того, духовенство помогало людям деньгами, дровами, свечами, маслом для освещения. Довоенные запасы строительных материалов без остатка отдавались прихожанам: фанера, картон — для замены выбитых взрывной волной оконных стекол, а из листов железа делали печи для обогрева квартир.

Таким образом, молитвенное участие, ратный подвиг духовенства и многие другие дела, совершаемые священнослужителями в поддержку народа и армии, например, такие как сбор денежных средств и пастырские обращения, были вкладом, и немалым, Русской Церкви в победу.

Иерей Игорь Максимов

Статья была опубликована на сайте Сретенской семинарии 08.05.2017г.

Ключевые слова: Великая Отечественная война, Церковь, молитвенное служение, участие в боевых действиях.

---

[1] Великая Отечественная война: 1941–1945: Энциклопедия для школьников/ Сост. И.А. Дамаскин, П.А. Кошель; Вступит, статья О.А. Ржешевского. — М.: ОЛМА - ПРЕСС, 2000. — С. 186.

[2] Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. — М.: Институт российской истории, 2001. — С. 56.

[3]Шкаровский М.В. Религиозная жизнь блокадного Ленинграда // URL: http://globus.aquaviva.ru/books/pages/shkarovskiy-m-v-religioznaya-zhizn-blokadnogo-leningrada (дата обращения: 3.05.2017 года).

[4] Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. — М.: Институт российской истории, 2001. — С. 188.

[5] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах). — М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2000. — С. 131.

[6]Там же. С. 122.

[7] Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. — М.: Институт российской истории, 2001. — С. 58–59.

[8]Там же. С. 60–61.

[9]Там же. С. 62.

[10] Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущёве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939–1964 годах). — М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2000. — С. 128.

[11]Там же. С. 129.

[12]Там же. С. 130.

Автор:  Игорь Максимов

Картинка для анонса: Array

Количество показов: 29583

Теги: