Московская Сретенская Духовная Академия
Любовь не гордится
26 сентября 2024
Любовь не гордится
Беседа 11 из цикла «Гимн любви в Послании апостола Павла к Коринфянам»
Мы продолжаем разбирать «Гимн любви апостола Павла», который Духом Святым написал Первое послание к Коринфянам. Читаем стихи 13-ой главы, начиная с первого и приблизительно до 10-го. В прошлый раз мы посмотрели на разные свойства любви: на то, что любовь долготерпит, любовь милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится. А далее апостол говорит, что любовь не гордится. Что означает, что любовь не гордится? Конечно, слово «φυσιούται» имеет несколько другое значение, чем «гордиться». Гордость вмещает в себя всё. «Φυσίω» означает «наполняться воздухом, раздуваться». Но все это есть порождение эгоизма и гордости. Мы говорили об этом много раз: эгоистичный человек не может никого полюбить. Почему? Либо потому, что он исполнен любви к самому себе, к своей персоне, либо потому, что он любит другого человека, имея внутри себя корыстолюбие, поскольку он ждет от ближнего воздаяние за свою любовь. Даже желать любви от того, кого ты любишь, не есть абсолютно здорово. Бог сказал нам не о том, чтобы нас любили другие, но чтобы мы любили других людей. По-человечески это естественно: когда ты любишь кого-то, радуешься и веселишься, когда и тебя любит этот человек.
Но существуют и болезни, которые рождаются из разных комплексов внутри нас, которые создают проблемы и паразитируют на наших отношениях с людьми и с Богом. Любовь движется к Богу, а от Бога спускается к людям, к окружению, ко всему миру, а не идет напрямую от человека к человеку, чтобы не создавать кумира, чтобы она не превратилась в любовь с пристрастием. Любя же Бога, ты любишь своего брата, любишь и творение Божие, любишь правильно и самого себя как образ Божий и создание Божие, призванный стать подобным Богу.
Любовь считается в Евангелии, в Церкви первой приметой и главной чертой христианина. Так сказал и Сам Христос: «По тому узнáют все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35). А то, что это знамение, по которому узнаются чада Божии, вполне логично, потому что Бог есть любовь. А человек есть икона Божия, икона этой Божественной любви. Когда ты по-настоящему любишь другого человека, ты не становишься гордым, не становишься поверхностным, потому что любовь приземляет, спускает человека с небес на землю, если она действует правильно и физиологически. Она устремляет человека делать то, что утешит брата, а не самого себя, поскольку любовь совершается, когда брат наш находит утешение в нашей любви, а не когда мы утешаемся. Когда радуется брат наш, когда веселится брат наш, когда обретает утешение брат наш, тогда для нас это становится самым большим утешением. А когда мы ищем утешения для самих себя и безразлично относимся к другим, то это показывает, что в нас совсем нет любви, а только огромный эгоизм.
Часто молодые ребята, семейные, говорят: «Я пойду погуляю с друзьями, а ты побудь дома». Но как ты можешь любить этого человека и оставить его дома закрытым? Это ведь предел нечувствия. «Но я сказал ей поспать». Это предел бесчувственности. Разве она не будет переживать, пришел ты или не пришел? Если кто-то из супругов так уходит один или одна, знайте, что брак ваш обречен. Хотите – верьте, хотите – не верьте мне. Такой брак не имеет будущего. Это бомба в основании семьи. Это некрасивые вещи, ребята. Человек женится и освобождается для своей супруги (и наоборот). Конечно, я не говорю о том, что тебе нужно брать с собой мужа в парикмахерскую. Что он – будет там сидеть под сушилками? Сейчас еще есть такие? И туда голову вставляете? В мою эпоху я ходил вместе с мамой, которая, конечно, продолжает ходить в парикмахерскую, но я уже больше ее не сопровождаю. Это были целые котлы. Конечно, есть места, куда ты будешь ходить один. Но пойти, чтобы приятно провести время (особенно вечером, в те часы, когда тебе не должно отсутствовать дома, проводить время с друзьями или подругами), и не чувствовать, что другому человеку трудно – остаться одному – это нехорошо. Такая дистанция позднее породит другие проблемы. Это брешь, заложенная в построении семьи.
И когда дети, уходя погулять, не думают, что в то время, когда они развлекаются, родители ждут их дома – это нехорошо. «Да почему они меня ждут? Меня раздражает, когда возвращаюсь, а мама еще не спит». А как ей спать спокойно, когда ее сын или дочь отсутствует? Разве будет она спокойно спать и храпеть? Разве это возможно, чтобы какая-то мама спокойно пошла прилечь и стала бы видеть сладкие сны, когда дети гуляют по ночам? Это невозможно. Мама беспокоится, заботится. А как ты можешь чувствовать себя спокойно где-то, когда знаешь, что причиняешь другому беспокойство, делая то, что ты делаешь до тех пор, пока не вернешься назад?
Конечно, ты скажешь, что иногда наши родители проявляют корыстную любовь и не думают о некоторых нуждах своих детей. Конечно, и наши родители – люди, и у них есть нездоровые комплексы, корыстолюбие, однако это их собственная проблема, а важно, как мы себя ведем, что мы делаем, как мы ведем себя по отношению к другим людям, насколько мы заботимся о том, чтобы утешить ближнего. Потому что эгоизм заботится только об удовлетворении себя, а смиренный человек никогда не может подумать, что он может быть счастливым, может быть радостным, развлекаться, пребывать в сумасшедшей радости в тот момент, когда у него дома человек, привязанный к нему – или его родитель, или его супруг, или его ребенок – ждет его и переживает.
Смирение – это почва, которая порождает любовь
Смирение – это почва, которая порождает любовь. Но и в том, кто имеет любовь, сама любовь рождает смирение. Мы испытываем сильные ощущения, когда мы что-то делаем для другого человека, отдаем себя, а не когда принимаем. Когда мы уступаем место, свое существо, самих себя нашему брату, тогда совершается удивительное таинство. Хотя, согласно мирской логике, это тебе кажется ужасным: «Что же, я сделаюсь игрушкой в руках любого человека? И каждый станет делать со мной все, что пожелает?»
Человек начинает колебаться, бояться проявить любовь по отношению к другому человеку. Однако тот, кто любит по-настоящему и умирает ради другого человека, ради того, чтобы другой человек жил, оставляет для него свое пространство, иногда доходя даже до последней жертвы. В том совершается удивительное таинство: чем больше ты смиряешься и оставляешь своему брату пространства существовать, тем больше начинаешь существовать и ты сам. Это таинство любви, которое действует внутри человека по благодати Божией.
Никто из тех, кто по-настоящему любил, не был обижен по существу. Тот, кто действительно любит, никогда не становится объектом использования. Пусть даже самому человеку кажется, что его используют. В конечном счете в выигрыше остается тот, кто приносит себя в жертву, а не тот, ради кого жертвуют. Выигрывает тот, кто дает свое место, свое пространство, душу свою, существо свое, любовь свою брату, а прежде всего – любовь Богу. Такая любовь не может произвести в тебе ощущение гордости, потому что от гордости она сразу же разрушится. Не могут сосуществовать любовь и эгоизм. Это вещи абсолютно противоположные. Сразу же одно разрушит другое. Или любовь разрушит гордыню, и ты станешь человеком смиренным, человеком, который принимает своего брата, и так ты обретешь полноту своей ипостаси, своей личности. Или гордость разрушит любовь, и ты не сможешь ощутить ту полноту, которая необходима, чтобы ты обрел самого себя.
Потому говорит апостол Павел, что любовь не гордится, не наполняется воздухом. А почему не наполняется воздухом? Какая вещь может наполниться воздухом? Нечто пустое, порожнее. Если какая-то вещь пуста, в ней нет содержимого, она наполнится воздухом. А если она наполнится воздухом, то станет пузырем, воздушным шаром. Но какова участь пузыря? Он или сдуется, или лопнет. Поэтому человек, который гордится, надувается, наполняется воздухом от того, что он пуст, потому что в нем нет духовного содержания, нет содержания настоящего – нет любви. И он либо раздуется, полагая, что представляет собой нечто, что он есть центр мира, что не существует никого, подобного ему, либо впадет в уныние и разочарование, если не найдет ответа, который он ожидал получить от других людей.
Очень многие люди сильно мучаются, когда не находят ответной любви со стороны других людей. Конечно, до определенной степени это понятно: по-человечески мы все хотим, чтобы нас любили. Но мучиться и страдать, чувствовать себя несчастным от того, что другой человек, от которого ты ожидал любви в какой-то форме, не проявил такую любовь к тебе, страдать до такой степени, что ты разрушаешь свою жизнь, означает, что изначально было неверным твое расположение, твой настрой. Ты не понимал, что другой человек – это тоже свободный человек, свободная личность. И то, что ты его любишь, не значит, что и он должен тебя любить. Ведь не то, когда тебя будут любить, означает, что ты состоялся как человек, что ты обрел полноту. Нужно понять, что ты обретешь полноту, когда ты полюбишь другого человека. Если тебя любят, и ты отвечаешь на эту любовь – хорошо. А если тебя не любят, не отвечают на твою любовь – снова хорошо. Если ты любишь, а тебе воздают враждебностью, злостью, ненавистью, тогда твоя любовь к этому человеку, если ты совершенный человек, умножится, и станет любовью, исполненной боли. Не потому, что тебя не любят, а от того, что твой брат мучается, не имея любви к тебе. Потому что тот человек, который не любит своего брата, тот действительно страдает, изводит свое существо.
Тот, кто не может любить, страдает и мучает сам себя. Такое состояние, когда ты ждешь, что тебя будут любить, может привести тебя к такому отчаянию, что ты всю свою жизнь сведешь к нулю, обесценишь ее, она будет казаться тебе абсолютно пустой настолько, что даже смерть будет казаться выходом из такого положения. Но так происходит, когда мы изначально расположили себя неверно, не поняли, что и другой человек имеет границы. Он не может сделать того, чего мы ожидаем от него. У него даже нет такой возможности, чтобы покрыть полностью наши желания. Но и мы не должны ожидать от другого человека такого ответа, не должны этого требовать. Это очень эгоистично – требовать от другого, чтобы он любил тебя. Потому что это связывает твою свободу. Подумай, сколько людей требуют твоей любви, а ты не можешь ее дать. Или от того, что у тебя нет излишка любви, или твое положение таково, что ты не можешь дать ее, или ты не можешь проявить любовь в том виде, в котором ее ожидает от тебя другой человек.
Приведем пример. Один человек говорит другому: «Ты меня не любишь, потому что ты мне не пишешь сообщения». Второй отвечает: «Как я буду писать тебе сообщения? Я весь день читаю, у меня столько разных дел, которые я должен сделать. Я могу написать одно сообщение, но целый день писать сообщения?» «Ты должен мне писать сообщения». «Я не могу». «Ты меня не любишь». «Что поделаешь, значит, не люблю».
Почему мы будем предлагать другому человеку такие дилеммы? Зачем нам ставить человека в такое затруднительное положение? Зачем требовать вещей нездоровых, утомительных? Любовь не может утомлять другого человека. Любовь разгружает другого человека. Тот момент, когда ты начинаешь утомлять другого человека, показывает, что что-то идет не так, выходит некрасиво, где-то есть ошибка. Потому что ты не облегчаешь жизнь ближнему, а мучаешь и терзаешь его. Все это есть следствие порабощенности эгоизму, гордости.
В продолжение апостол Павел говорит: «Любовь не бесчинствует» (1 Кор. 13: 5), не творит безобразных вещей, любовь благопристойна и изысканна. Например, когда меня не любит человек, я решаю делать ему зло. Слышали вы когда-нибудь, как говорят: «Я так его любил, но теперь, раз он меня не любит, я его уничтожу»? Такое случается, в особенности в беззаконных связях, когда люди к тому же женаты: вчера была еще любовь, а сегодня – предел ненависти. И случаются вещи ужасные. Начинается лютая ненависть, до смерти. Ты готов уничтожить другого человека: говоришь такие слова, которыми уничижаешь, творишь безобразные вещи. Поскольку эгоистичная любовь – подлая, бесстыдная. Любовь не может оскорблять другого человека. Если ты любишь человека, то ты не можешь его оскорбить, не можешь его унижать, иронизировать над ним.
Скажу тут кое-что о том, что мы делаем здесь, на Кипре. Не знаю, поступают ли так где-то еще. Иногда мы не умеем проявить свою любовь и общаемся с другими людьми неверным способом. Например, начинаем ругать и бранить человека по любви к нему. Прогуляйтесь, посмотрите, как молодые ребята разговаривают между собой. Такие оскорбления произносят друг другу. Спрашиваешь: «Как же ты с ним разговариваешь?» «Да мы друзья, отче!» Что это вы за друзья, когда ты так позволяешь себе говорить с ним? Как возможно любить его и оскорблять? Как возможно любить его и пинать?
Одна семейная пара рассказывала мне: «Если не подеремся, не успокаиваемся телесно». Иногда им приходилось даже к врачу потом идти, к ортопеду. Они оба были знакомы с боевыми техниками и дрались. Не знаю, может быть, это гимнастика, но, когда получаешь пинка, это остается. От любви так нужно себя вести? Разве невозможно иначе проявить любовь? Нам рассказывал приснопамятный старец Иосиф об осликах, что они проявляют свою любовь, пиная друг друга. Это приемлемо, но это некрасиво.
Знаете, мы можем любить, и многие люди обладают любовью, но не умеют ее проявлять. Я расскажу вам один пример. Один раз ко мне пришел парень. Его прислали родители через бабушку, которую он любил, которая старалась ему во всем угодить, а с родителями он не говорил, не прислушивался к ним. Это был проблемный ребенок, неверующий. Правда, до 17 лет его родители не беспокоились о том, что их ребенок живет без Бога. Только когда он поднял руку и оскорбил их, тогда они предположили, что он безбожник. Вспомнили о Церкви и привели его в храм.
Как только он вошел, дал мне понять о себе: «Я неверующий, отец мой». «Хорошо, твое право – не верить». «Я пришел просто потому, что меня привела бабушка». Очень хорошо. Мы разговаривали, разговаривали, разговаривали. Это был неординарный парень, очень хороший. Мы стали друзьями в процессе разговора, я сказал ему: «Браво! Ты очень хороший парень. Я очень рад, что мы познакомились, ты очень хороший». Он сказал: «Неужели мой отец не мог со мной так поговорить? Он говорит мне все время, что я – никчемный, безрассудный». Не знаю, что еще может сказать отец своему ребенку. Я сказал ему: «Будь уверен, что твой отец тебя любит».
И действительно, его родители любили его, они были хорошими людьми, академически образованными, но они не умели проявить свою любовь. Скажи своему ребенку доброе слово – что он хороший, красивый, очаровательный, неординарный, ведь так оно и есть. Он молодой, подросток, у него есть нужда услышать доброе слово. Ведь он твой ребенок, и невозможно, чтобы ты не чувствовал любви к своему ребенку.
Но, к сожалению, мы не умеем проявлять свою любовь. Боимся, вероятно? Люди боятся проявлять свою любовь к другому человеку. Боятся, в том смысле, что думают, что теряют что-то в себе? Боятся, что ближний займет их пространство? Что они потеряют свою власть? Я не могу этого объяснить. Бывают разные синдромы, которые нами обладают.
Но человеку недостаточно только любить, важно уметь и проявлять свою любовь к ближнему. Любовь должна быть очевидной, заметной. Нужно уметь проявить ее добрым способом. Есть родители, учителя и даже порой священники, которые иронизируют над другим человеком. Они не понимают, что человек может улыбаться в ответ на твою иронию, но внутри себя он, этот молодой человек или девушка, страдает.
Я рассказывал вам, как однажды спросил у молодой женщины, на каком она месяце беременности. Мне показалось, что она беременна. Она смутилась, ответила: «Батюшка, я просто полновата». Так это запомнилось, что начинаю стыдиться только от одного воспоминания. Чего я хотел этой фразой, если все равно не понимаю? Показалось мне так, и решил спросить, пожелать: «Доброго разрешения (в родах)!» Для другого это ведь пинок, а не нежное прикосновение, когда говоришь ближнему нечто подобное, что мучает его.
Ты иронизируешь над ним, без ненависти, не желая ранить его, ты действительно не хочешь сделать ему ничего плохого, но ты не знаешь, как проявить свой интерес к нему. А тот, кто научился правильно проявлять свою любовь, тот знает, как даже в сложный момент (что еще более важно) повести себя. Человек в сложную минуту вполне оправданно нуждается в протянутой руке, которая поможет ему подняться. Тогда ему необходимо услышать и доброе слово, сильное слово, которое поможет ему встать и вновь взять себя в руки, чтобы не сломаться.
Главным образом, любовь не гордится, не бесчинствует, не творит зла. Любовь должна стать учителем для того, кто любит по-настоящему, она научит помочь другому человеку, подскажет, в чем есть необходимость у твоего сына, дочери, жены, у твоего товарища, у любого, кто приближается к тебе, кто имеет нужду в том, чтобы ты явил ему любовь.
Недостаточно просто любить, нужно и проявлять свою любовь. Если любишь, покажи это, но красиво, а не больным образом. Не отрицательно, как мы описали выше. Но и не слащаво или насмешливо. Это не будет надежно. Прояви свою любовь благовидно, прилично, красиво, радостно, приятно. Если подумаем, то все мы сможем вспомнить моменты в своем поведении, когда мы вели себя бесчинно по отношению к нашей любви. Это некрасиво, когда другие люди из-за нас страдают. Когда супруга говорит: «Да, мой муж – хороший человек, достойный, уважаемый, трудолюбивый. Все, что необходимо, он приносит в дом. У него нет связей с другими, он меня не предавал, но чувств в нем нет. Сидит молча, не выражая своих чувств. Никогда не скажет доброго слова другому человеку. Не знает, как общаться с детьми».
Часто приходится напоминать отцам подойти к детям, приласкать их, сказать доброе слово. Не важно, что дети уже взрослые. Если ты не будешь этого делать, то другие это сделают, а ребенок окажется в опасности – станет искать в другом месте то, что не нашел в своих родителях. А когда человек растет без любви, то внутри него много пустоты. К сожалению, родители не учатся этому. А причина тому, думаю, – наш эгоизм. В нас нет смирения, чтобы проявить любовь к детям, мы «держим лицо», как говорят на Кипре, боимся наклониться пониже.
А старцы, современные святые, которых мы знали, о чьей жизни мы читали, были людьми огромной любви, явной любви, очевидной. Можно было подумать, что такая любовь не очень естественна для монахов, которые не были родителями, а были аскетами, пустынниками. Они не рожали детей, чтобы узнать об этих отношениях – родителя к ребенку, но поведение их было совершенным. А отец не знает, как ему поговорить с сыном. Ругает его за то, что он получил 19,5, а не 20. Разве все должны 20 получить, а потом заболеть? Оставь его, как умеет. Конечно, не нужно, чтобы он был лентяем и безответственным. Но не нужно всем людям быть отличниками. Мы таким образом ломаем своих детей, навязывая им высокие планки, а они потом устают. Устают и от нас и не хотят нас видеть рядом с собой. Любовь не может бесчинствовать, но она все совершает благочинно, добрым образом. Даже когда она, любовь, хочет что-то сказать, говорит это по-доброму.
Мне вспомнился один случай из жития преподобного Силуана Афонского. Его родители работали в полях. Они были благочестивыми людьми. Один раз, когда он был еще мальчиком, в пятницу (о чем не подумал святой Силуан, который тогда был маленьким, не церковным, точнее – церковным, но не столь внимательным) приготовил мяса и отнес его родителям в поле, где они трудились. Конечно, люди съели это. Прошли месяцы, и в какой-то момент, спокойный, благоприятный отец сказал: «Знаешь, сынок, в тот день, когда ты нам приготовил мясо в пятницу, принес нам, мы съели его, но оно казалось нам мертвечиной, словно мы ели труп». Святой ответил: «А почему ты столько времени не говорил мне об этом?» «Я не хотел тебя потревожить и расстроить». Подождал довольно времени.
Я знаю случай, когда один старец ждал 36 лет, чтобы сделать замечание своему ученику, который совершил ошибку. Это не было чем-то тяжелым, губительным для души, но это было ошибкой в его поведении. И этому чаду, пришедшему к нему в двадцать лет, он сказал в 56–57 лет: «Знаешь, ты вел себя не очень красиво. Я ждал 36 лет, чтобы сказать тебе об этом, думаю, сейчас пришло время».
А мы готовы обличить еще перед тем, как человек сделает что-то. Это очень неприятно. Я один раз наблюдал скандал (а мне в студенческие годы было интересно наблюдать за руганью, и на мою удачу в том доме, где мы жили в Салониках, проживала одна супружеская пара, которая все время ругалась, а я открывал окно и следил за ними, мне хотелось изучить их). Ребенок бил кулаком по столу и убеждал маму, что она говорит неправильно, а правильно было так, как он говорил. «Это так!» «Нет, это не так!» Он настаивал без конца, начал бить тарелки, кидал стулья, один раз ударился головой о холодильник, чтобы доказать свою правоту: «Это так, а не иначе!»
Но это некрасиво. Мы должны обладать благородными манерами. Пусть кто-то сказал, что это не так, ты можешь ему ответить: «Смотри, думаю, что достаточно того, что ты сказал мне пару раз. Не настаивай». Потому что другой человек может быть в совсем ином духовном состоянии, не обладать смирением, которое необходимо, чтобы воспринять тебя смиренно. Он молодой, в подростковом возрасте, а ты взрослый, более зрелый, ты уже пережил много ударов за свою жизнь. Ты должен быть более зрелым, чтобы справляться и благодушно воспринимать ближнего, сказать: «Браво! Я рад, что ты сказал мне, каково положение дел. Потому что я полагал иначе, а твои слова помогли мне понять».
Некрасиво сомневаться в словах другого человека, уничижать его. Он говорит тебе: «Это так», а ты отвечаешь: «Нет, это не так». Так-то так, но либо он, либо ты начнете биться головой о стенку. Такое дурное поведение показывает не только недостаток любви, но и наше невежество. Мы можем любить своих детей (не думаю, что есть такие родители, которые не любят детей), но мы не знаем, как проявить свою любовь красиво, начинаем вести себя импульсивно, чувственно, надоедливо. Думаем, что потом мы отступим, приласкаем их, а это все во благо, но в конце концов всё выходит криво и «шиворот-навыворот».
Здесь я завершу, потому что у нас почти не осталось времени. Если хотите, спросите о чем-либо.
– Геронда, на прошлой беседе Вы очень хорошо говорили о рассудительности, о том, что можно сказать неправду ради того, чтобы не случилось большее зло. До какой степени цель освящает средства? Ведь так можно уйти очень далеко. Где границы?
– Лозунг «цель освящает средства» не может устоять, но, с другой стороны, если бы святитель Дионисий Закинфский раскрыл бы убийцу своего брата, тогда сегодня он не был бы святым Дионисием, нетленным мощам которого все мы поклоняемся. Он сказал неправду: «Не знаю, кто-то проходил мимо нас, но он пошел дальше». Он сказал ложь полиции. Да, если смотреть формально, то он сказал ложь. А по существу, он сказал сущую правду. Что есть истина? Сказать о человеке то, ради чего его пойдут и убьют? Когда я говорю своему ребенку, что он очень хороший (хотя он может быть плохим мальчиком), я знаю, что, сказав ему, какой он плохой, сделаю его еще хуже. А добрым словом помогу ему, приведу к добродетели. Или говорю ему: «Ладно, ты совершил в этом ошибку, но ничего, преодолеем, не думай об этом», чтобы уменьшить зло. Формальная правда – это не абсолютная правда. Есть существенная правда. Какова цель? Цель не в том, чтобы соблюсти букву закона, но спасти сущность закона. А сущность закона – спасти человека. Суть Евангелия в том, чтобы спасти человека. То есть поступать по правде – это поступать так, чтобы спасти человека. В каждой ситуации должно быть зрелое рассуждение. Нужно взвесить: к чему приведет одно, к какому результату приведет другое. Однако никогда то, что я делаю, не должно обидеть другого человека. Потому что обида и несправедливость – это огромная травма для человеческой души.
– Геронда, Вы рассказали о старце, который 37 лет не говорил своему послушнику о его ошибке. Может быть, лучше было сказать ему через 5–10 лет, чтобы он не повторял этой ошибки, чтобы не смущать других?
– А он был не готов. Ученик был не готов воспринять этого. Я приведу другой пример. Почему мы смотрим только на старцев? Посмотрим на Христа. Когда Он жил в этом мире, апостол Павел тоже жил в это время. Почему Христос не призвал Павла к Себе раньше? Оставил его совершать дурные поступки до познания Христа? Он гнал Церковь, присутствовал при побиении камнями Стефана. Кто знает, может быть, и он сам кидал камни. Сохранилась его одежда там. Христос не позвал его раньше, хотя знал, что тот станет апостолом, и каким апостолом! Корифеем. Почему же Он не позвал и позволил сделать столько зла? Он уважал его свободу. Пришел его час. Христос не нарушает свободы человека, и старец не нарушал свободы своих учеников. Он ждал, зная, что придет час сказать ученику об этом. Если бы сказал раньше, то травмировал бы его. Тот не мог это воспринять. Если бы он мог воспринять, то старец сказал бы раньше.
– Геронда, некоторые люди не находят ответной любви на свою любовь. Это становится трагедией жизни, и человек готов покончить жизнь самоубийством. Церковь осуждает такое отношение?
– Знаешь, Церковь ничего не осуждает. Церковь молится, чтобы спаслись все люди. Человек сам осуждает себя, совершая поступок, который является вершиной отчаяния. Таким поступком ты говоришь Богу: «Ты не можешь меня спасти». Однако мы не можем умирать ни из-за какого человека. Потому что мы не знаем, что делается в душе другого человека, не знаем, что было на уме у этого человека в тот момент. Теоретически – да. Самоубийство – это большой грех, самый большой. Но не в нашем праве судить людей. Церковь в воспитательных целях, а не для того, чтобы наказать, в этом вопросе очень строга, чтобы удержать людей от такого поступка. Но одновременно, будучи Материю, с огромной болью и любовью Церковь молится, чтобы людям не вменилось в осуждение такое действие.
Когда нас не любят другие, мы все равно будем их любить. Знаете, мне вспомнился один случай. Когда я жил в монастыре, к нам зашел один старчик, Викентий, который юродствовал. Папа Савва знал его, но сегодня папа Савва не пришел к нам. Он приходил непричесанный, одетый во все одежды, которые только можно себе придумать. Вместо шапки он мог носить кастрюлю или горшок. Или мог прийти в архондарик, когда там сидели остальные гости, вместо ботинок – в одних носках. Представляете себе? Остальные гости – из Афин, слева, справа – уходили. Юродивый. Специально так вел себя. Существовали такие феномены. И они были святыми.
Однажды он пришел к нам в архондарик. Когда там не было гостей, мы принимали его. А некоторые отцы, когда были другие гости, просили его побыть в сторонке, потому что он мог сделать все, что угодно – не можешь даже такое придумать. Подошел он как-то к одному из гостей, спрашивает: «Будешь есть свой лукум?» «Нет». Хлап – и съел его. Пошел к следующему: «А ты будешь есть свой лукум?» «Нет, отче». Взял у него и съел. Подошел к третьему. Он половинку откусил, держал в руке. «Будешь вторую половинку есть?» «Возьми ты ее». Взял и съел. Юродивый! Я принимал его, но внутри себя говорил: «Что он еще выкинет?»
Приехал автобус с паломниками, человек 30, я пошел приготовить им кофе в комнатку у входа в монастырь. И вот – наш старец Викентий! Тебя нам не хватало! Сел вместе с ними. Я подумал его проводить, но стеснялся, переживал: «Что подумают гости?» Оставил его, и – Бог нам в помощь. Угостил всех кофе, угостил и его. Люди взяли кофе: «Благословите, отче!» «Здравствуйте! Добро пожаловать!» Выпили кофе. Была абсолютная тишина, тут встает он и говорит: «Благословите!» Никто ничего не ответил. Кто-то недвижно смотрел на него. «Бог благословит!» – прокричал он. Не страшно, что вы со мной не разговариваете, я сам поговорю! Потом еще много всего наговорил. Думаю: «Вот молодец, этот батюшка. Нашел выход». Никто с ним не разговаривал, никто не говорил: «На здоровье». Никто не сказал: «Бог благословит», как мы, монахи, отвечаем. Даже я не стал ему говорить, потому что нервничал в тот момент от его поведения. Если вы мне не говорите ничего, сам скажу: «Бог благословит». Выпил свой кофе. Сказал: «Здесь, куда я пришел, – расскажу вам и продолжение, – у меня есть миссия». «Какая у тебя миссия, старче Викентий?» «Некто позвал меня сюда прийти». И рассказал одну историю из своей деревни. А среди гостей был один человек из той деревни, и отец Викентий открыл ему всю его жизнь. Как только завершил, поклонился с открытыми объятиями, сказал: «Радуйтесь!» и ушел.
Когда нас не любят другие, будем любить их, тогда мы ощутим полноту. В этом заключается наполненность для человека. Тот, кто ждет, что его будут любить, тот не избежит печали, как говорит преподобный Исаак Сирин. Даже тот, кто ожидает от своих детей любви, дождется часа, когда расстроится: или от недостатка любви, или от избытка. Потому будем любить и не будем ничего ожидать взамен.
– Геронда, а это ошибка: любить какого-то человека так сильно, что можем сказать в какой-то момент, что мы любим этого человека больше, чем Бога? Наша любовь к человеку не должна быть такой чрезмерной?
– Конечно, сказать, что любишь какого-то человека больше, чем Бога, – это тяжкое слово. А с другой стороны, ты можешь сказать: «Но ведь Бога я не вижу, а ближнего – вижу. И если ради Бога я так люблю этого человека, то это может несколько ослабить мое слово». Но если мы потеряем меру, тогда, знаете, это может быть опасным. Тот, кто страдает от страстной любви, рискует потом впасть в отчаяние. Потому что другой человек – это всего лишь человек, каким бы он ни был, он остается человеком. Придет час, когда он не сможет ответить тебе. Или сделает что-то еще. Или ничего не сделает из этого, а придет час ему умереть. Или мы сами умрем. Даже если мы вместе умрем в один час, то снова разлучимся, не будем вместе после смерти.
Однако мы должны стараться иметь здоровую связь с другим человеком, пребывая в любви. Конечно, ты можешь любить его всем своим сердцем, но знай, что это – человек, знай, что не должно ожидать от него всего того, что ты желаешь от него, или полагать, что ты его так сильно любишь. Ведь и мы сегодня думаем, что любим его, а вскоре забываем вовсе. Сколько случаев такой любви произошло? Видишь людей, которые любят друг друга, не могут разлучиться ни на секунду, а проходит время, и не хотят видеть один другого. Куда исчезла вся это любовь? Необходимо внимание.
Каждая вещь, которая выходит за рамки естественных границ, в какой-то момент даст ошибку. С другой стороны, необходимо рассуждение. Существуют люди, которые нуждаются, чтобы мы им говорили, что мы их любим больше всего на свете. Одна женщина развелась со своим мужем, потому что он на вопрос «любишь ли ты Христа больше меня?», ответил ей: «Да». Она развелась. Можно рассудить, что это было исповедание. А с другой стороны, это ведь бессмыслица. Ты мог бы сказать ей, что любишь ее не больше, чем Христа, но твоя любовь к ней – не второго или третьего сорта. Ведь когда мы любим человека во Христе, мы любит его абсолютно. Любовь не имеет границ. Ее нельзя вместить в пределы и измерить. Если бы любовь имела границы, то на что она была бы похожа? Когда я люблю другого человека: или своего супруга, или своего ребенка, или соседа, или родственника – это означает, что я люблю его во Христе, люблю безгранично. Всё внутри этой любви во Христе: и жена, и дети, и всё, что меня касается и находится вокруг меня. Но говорить, что я люблю мужа больше, чем Бога, значит, что мне нужно выбирать между Богом и мужем. Что мне делать? Выбирать мужа? Тяжело будет так сказать. Христос оставил нам критерий: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10: 37). Очень ясно сказал об этом Христос, не я так сказал. Если бы я так сказал, все было бы иначе. Но это слова Христа. Когда мы любим во Христе своих родителей, родственников, тогда мы их любим любовью, которой их любит Христос – безграничной любовью, совершенной, здоровой, бескорыстной, благообразной, которая не приносит вреда другому человеку. Иногда думаешь, что лучше бы ты меня не любил.
Митрополит Афанасий Лимасольский
Перевела с греческого Мария Орехова
Источник: www.omilies.net
Картинка для анонса: Array
Количество показов: 723
Теги: